Обнаженная Мыскина вышла в тираж

Другие снимки из скандальной фотосессии

Российская теннисистка Анастасия Мыскина проиграла процесс о своих откровенных фото. Теперь изображения ее двадцатилетних прелестей можно распространять где угодно и в неограниченных количествах. Напомним, в чем суть дела. В 2002 г. фотограф Марк Селиджер сделал для журнала GQ "Sport" несколько снимков, среди которых были фото Мыскиной в полуобнаженном виде. Скромная Настя разрешения на публикацию откровенных картинок не дала, а для журнала выбрала одну, в одежде. Как позже рассказывал ее адвокат Александр Беркович, Мыскина "не предполагала, что эти снимки когда-либо будут опубликованы, и не давала разрешения на их обнародование".

Но спустя два года, после выигрыша на "Роллан Гаррос", доверчивая девушка увидела себя, в одних джинсах, на обложке журнала "Медведь" и узнала фото, сделанные Селиджером. Внутри номера были еще три фотографии, в том числе одна в полуобнаженном виде.

Разгневанная спортсменка подала иск в суд Манхэттена, обвинив редакцию GQ, издателей – компанию "Конде Наст" и фотографа Марка Селиджера в том, что они нарушили ее гражданские права, и потребовала компенсацию в размере $8 миллионов. Адвокаты утверждали, что увиденное причинило девушке "эмоциональные страдания и привело ее в замешательство". При этом Мыскина настаивала, что не давала согласие на публикацию своих фотографий в полуобнаженном виде и недостаточно хорошо понимала по-английски, подписывая контракт.

Манхэттенский суд решил, что россиянка не может помешать Селиджеру распространять ее снимки в обнаженном виде. Главный судья Михаэль Макасей заявил, что права Мыскиной не были нарушены даже несмотря на то, что россиянка не понимала подписываемого контракта из-за недостаточного знания английского языка.

Что же касается ее договоренностей с фотографом, то, согласно делу, Мыскина заявила, что фотограф спросил ее, может ли он сохранить фотографии "для себя", на что она ответила утвердительно, уточнив, что фотографии не должны быть использованы для печати. Однако, по мнению судьи, устное соглашение противоречит письменному и поэтому не имеет силы.