Рикошетом по присяжным

ФОТО: vesti.ru

Городской суд Санкт-Петербурга вынес приговор по делу об убийстве 9-летней таджикской девочки Хуршиды Султоновой. Однако вряд ли вынесенное решение положит конец развернувшейся по всей стране громкой политической дискуссии о том, способно ли российское правосудие примерно наказывать за преступления на почве расовой и национальной розни.

Напомним вкратце суть дела. Напавших в феврале 2004 г. на таджикскую семью подростков поймали летом того же года. Подозреваемые, однако, оказались не скинхедами, как предполагало следствие, а детьми из неблагополучных семей со всего Питера. Обвиняемым вменялось нападение на таджикскую семью, но только один из них, который, по данным предварительного следствия, непосредственно наносил удары ножом, обвинялся в убийстве ребенка. Однако, по словам его бабушки, он в тот роковой вечер красил потолок в собственной квартире.

Присяжные заседатели признали обвиняемых виновными только в хулиганстве, при этом один из подсудимых был полностью оправдан. К тому же коллегия присяжных исключила национальный мотив, которым, по версии прокуратуры, руководствовались нападавшие.

В результате подсудимый Роман Казаков, обвиняемый изначально в убийстве, двух грабежах и хулиганстве, а затем оправданный присяжными в части убийства, приговорен к 5,5 годам лишения свободы в воспитательной колонии, так как является несовершеннолетним. Остальные подсудимые приговорены к срокам лишения свободы от 1,5 до 3 лет. Совершеннолетние будут отбывать свое наказание в колонии общего режима, а несовершеннолетние – в воспитательной. В приговоре суд квалифицировал действия подсудимых по ст.213 ч.2, как явное неуважение к обществу, выразившееся в совершении преступления группой лиц по предварительному сговору с использованием предметов, заменяющих оружие. При этом трое из подсудимых, ранее находившиеся под подпиской о невыезде, были взяты под стражу в зале суда. Представитель гособвинения Светлана Ефименко выразила удовлетворение приговором, отметив, что все семеро подсудимых получили реальные сроки лишения свободы. Она также сообщила, что после получения копии приговора прокуратура будет обжаловать ранее вынесенный вердикт присяжных в части оправдания обвиняемого в убийстве и полного оправдания другого подростка. В свою очередь адвокаты подсудимых, которые просили суд не лишать их подзащитных свободы и ограничиться условными сроками, также выразили желание подать апелляцию.

Это преступление вызвало большой общественный резонанс. Однако страсти по-настоящему разгорелись после вердикта присяжных заседателей. Политики, некоторые юристы и простые граждане в своих выступлениях возмущались решением коллегии присяжных. Они искренне недоумевали, почему речь идет о хулиганстве, когда в результате нападения погиб ребенок. Их праведный гнев был направлен против конкретных присяжных, но некоторые делали серьезные обобщения, предлагая, в частности, вообще отменить в России суд с участием присяжных заседателей. "Мы еще не доросли до суда присяжных. Присяжные боятся мести. Они поощряют национализм. Им жалко русских подростков, а до таджички дела нет" – такие высказывания постоянно звучали в эфире. И никто из этих критиков почему-то не вспомнил, что заседание суда проходило в закрытом режиме не по прихоти присяжных, что присяжные оценивают не только и не столько преступные действия, совершенные обвиняемыми, сколько доказательства этих действий, представленные следствием.

По сведениям, которые просочились из-за закрытых дверей зала суда, прокуратура не сумела собрать необходимые доказательства, которые свидетельствовали бы о том, что удары ножом, повлекшие смерть, наносил именно Роман Казаков. И потому присяжные не смогли признать его виновным в убийстве. Однако за хулиганство он получил почти максимальный срок. Остальные осужденные также отправятся в колонии, несмотря на просьбы их адвокатов. Так почему же под огонь критики попали присяжные и судьи, а не прокуроры и следователи? Ведь это они не смогли добиться от обвиняемых в убийстве признательных показаний. Это они не сумели доказать вину подсудимых в более тяжком преступлении.

Шумная дискуссия о том, нужны ли в России суды присяжных, почему-то коснулась только данного дела. Хотя днем раньше тот же Городской суд Санкт-Петербурга вынес приговор по делу об убийстве еще одной девочки, цыганки из Таджикистана. За преступление, совершенное в сентябре 2003 г., двух обвиняемых суд отправил на 10 лет в колонию общего режима, третий приговорен к 7 годам лишения свободы. А двое несовершеннолетних, также проходивших по этому делу, осуждены на 2 года воспитательной колонии. Все эти подростки, не скрывавшие своей принадлежности к экстремистской организации скинхедов, напали на группу цыганок с детьми. Железными прутами, ножами и топорами они избивали их до тех пор, пока те не потеряли сознание. В результате нападения одна из девочек, 6-летняя Нилуфар Сангбоева, впоследствии скончалась в больнице, другая, 5-летняя, была госпитализирована в тяжелом состоянии. Этот суд также проходил с участием присяжных. Однако вина обвиняемых была доказана, коллегия присяжных признала их виновными в убийстве, и они получили гораздо более длительные сроки. Следовательно, судебная система может работать эффективно, если следственные органы качественно выполняют свои обязанности. И присяжные ей не помеха.

Известны случаи, когда прокуратуре удается склонить на свою сторону профессионального судью, даже если дело шито белыми нитками. С такими фактами должны бороться компетентные органы, квалификационные коллегии судей и даже общественность. Но убедить присяжных, если нет доказательств вины, следствию обычно не удается. Разве это плохо? Разве не об этом мечтали все мы, когда вместо народных заседателей, прозванных "кивалами", в российские суды вернулись присяжные, которые хоть и не имеют специальной подготовки, зато руководствуются только собственными убеждениями, а не указаниями судьи или прокурора?

Конечно, когда дело рассматривается профессиональными судьями, состязательный характер процесса никем не отменяется. Но, увы, судьи гораздо чаще прислушиваются к мнению прокурора, чем к аргументам адвоката. Такова статистика, и с ней не поспоришь. Присяжные, кстати, выносят оправдательные приговоры не потому, что хотят выпустить на свободу грабителя или убийцу, который завтра может напасть на них или их близких, а потому, что сомневаются, что перед ними грабитель или убийца. И толкуют эти сомнения в пользу обвиняемого, как того требует закон.

Нет никаких сомнений в том, что преступления против двух девочек из Таджикистана могли быть совершены на почве национальной розни. Как и недавнее покушение на Лилиан Сиссоко, девочку-мулатку, также совершенное в Питере. Но доказать эту статью очень сложно. Ведь преступники, нападая на детей, не выкрикивают лозунгов, которые свидетельствуют о мотивах преступлений. И свидетелям они не читают лекции экстремистского толка. А в суде, даже признаваясь в содеянном, старательно скрывают свой национализм. Вот почему во всех этих случаях из всех статей УК выбирается "покушение на убийство из хулиганских побуждений".

Бывают, конечно, исключения из правил. Обвиняемый в нападении на прихожан московской синагоги Александр Копцев в своем последнем слове допустил явный просчет. Он признал, что пострадавшие – в отличие от своих находящихся у власти "собратьев" – "не ведут войну против русского народа". Фактически, как заявил адвокат пострадавших Вадим Клювгант, "Копцев использовал суд для пропаганды своих идей и призывов к борьбе". Не удивительно, что Мосгорсуд приговорил подсудимого к 13 годам тюрьмы строгого режима и назначил ему принудительное лечение. Но даже в этом случае суд счел, что Копцев, хотя и совершил покушение на убийство по мотиву национальной и религиозной розни, "не пытался разжигать вражду".

Адвокаты пострадавших, конечно, будут добиваться признания Копцева виновным в разжигании межнациональной розни по ст.282 УК РФ. Федерация еврейских общин России также распространила заявление, в котором обвинила судебную систему в нежелании бороться с расовой и религиозной нетерпимостью. А председатель комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству Павел Крашенинников сказал, что считает достаточно тревожной наметившуюся в судебной практике тенденцию, когда из приговора по уголовным делам, вызвавшим большой общественный резонанс, исключаются обвинения в совершении преступления на почве национальной розни. Однако Крашенинников совершенно прав, когда говорит, что подобная тенденция в судебной практике свидетельствует лишь о том, что законодателям нужно вносить соответствующие поправки в Уголовный кодекс.

Что касается уже вынесенных приговоров, то они, конечно, могут быть обжалованы в вышестоящую судебную инстанцию. Но суды все равно обязаны руководствоваться теми законами, которые действуют сейчас. И потому упрекать их надо только за неправосудные решения (вспомним дело водителя Олега Щербинского), а не за прорехи в действующем законодательстве.