Москва может провалиться в болото

"Yтро": Как вы оцениваете нынешние меры властей по экстренному обводнению торфяников? Насколько они оправданы?

Николай Шматков: Экстренно надо делать несколько известных всем вещей. Может, еще и пожары тушить нужно экстренно. А вот обводнять торфяники экстренно не стоит. Необходимо провести спутниковый анализ или анализ с выходом в поле, составить список территорий, которые надо обводнять в первую очередь. Не все торфяники одинаково горимы и опасны с точки зрения пожаров. Кроме того, необходимо оценить запасы торфа, которые там есть, глубину слоя, который надо обводнять. Также надо понять, на каждой ли площади достаточно будет просто перекрыть имеющуюся там мелиоративную сеть, каналы стока воды, или надо дополнительно подводить воду к этим торфяникам. И немаловажно, чтобы была проведена оценка возможного негативного эффекта как для человека, так и для окружающей среды. Вполне вероятно подтопление населенных пунктов, в том числе созданных уже после осушения торфяников, подтопление и размывание дорог, участков леса. Могут создаться болота там, где они совсем не нужны, где растет вполне хороший лес. Составить этот план в кабинете, просто высосав из пальца сумму, которою можно настрелять у государства, невозможно. Нужен нормальный проект, с нормальным техническим обоснованием, сделанный компетентной организацией. Может, такой проект и существует, но мне он не известен. И хорошо бы этот проект обсудить с общественностью. Если делать такую работу втихую, в пожарных сроках, можно дискредитировать эту идею. А идея сама по себе очень правильная и нужная.

"Y": То есть обводнение в некоторых подмосковных районах, о начале которого заявляют местные власти, вы считаете преждевременным?

Н.Ш.: Я знаю только из СМИ, что там творится, но мне кажется, что проводятся меры по тушению торфяников, и достаточно грамотно. Но это не называется обводнением. Я не видел и не слышал, чтобы там перекрывали осушительные каналы. И понятно, что вся вода, которую туда сейчас накачают, будет отведена потом по этим осушительным каналам.

"Y": Вы говорили о подтоплении населенных пунктов. А не получится ли так, что обводнение торфяников приведет к появлению земельных конфликтов?

Н.Ш.: Конечно, приведет. Опять-таки, надо в каждом конкретном случае смотреть, возможны ли инженерные решения, которые не допустят воду к этим населенным пунктам. В ряде случаев, я знаю, это невозможно. Получится, что надо выселять людей. Но представляете: люди каким-то чудом избежали огня, теперь их затопят. По-моему, это несправедливо. Почему-то наша власть не делает никаких выводов из прежних ошибок. Если бы прислушались к голосу общественных организаций, специалистов лесного сектора, их опасениям, озвученным еще до принятия нового Лесного кодекса, такой катастрофической ситуации можно было бы избежать. Неужели сейчас надо затапливать дороги и деревни, чтобы потом опять схватиться за голову и говорить: "Что ж мы делаем?". Давайте все-таки просчитывать последствия и привлекать общественные и научные организации. И не надо спешить.

"Y": Некоторые эксперты и чиновники, в качестве меры по предотвращению возгораний предлагают возобновление торфоразработок. Насколько оправдан подобный шаг?

Н.Ш.: Здесь есть и свои плюсы, и минусы. С одной стороны, если весь слой торфа будет выбран, это абсолютно точно решит проблему пожаров. Но это не снимает проблемы рекультивации земель. А дальше-то что на этих территориях будет? Карьеры что ли? Или их будут все равно затапливать?

"Y": Если там гарантированно не будет пожаров, те же дачные поселки, например, построят.

Н.Ш.: Ну, может быть. Но, в общем, с этими землями все равно надо будет что-то делать. Позитивное соображение по этому поводу: да, пожары будут остановлены. Но есть и негативные. Придется дотировать государству эту разработку, потому что, если бы она была экономически выгодна, торфяные поля не лежали бы бесхозными. Кроме того, весь добытый торф будет либо сожжен для выработки электроэнергии, либо пущен на удобрение и сгниет. А это все является выбросом в атмосферу углекислого газа. Понятно, какие последствия он несет, - парниковый эффект и т.д.

"Y": Одни эксперты говорят, что при грамотном подходе на обводнение торфяников достаточно одного сезона, другие считают, что на это потребуется несколько лет. Какая точка зрения кажется вам более верной?

Н.Ш.: Скорее всего, для большинства территорий одним годом эту проблему не решить без каких-то чудовищных капиталовложений.

"Y": В 2002 году тоже были сильные пожары и много говорилось о необходимости обводнения. Однако единственным результатом этих разговоров стало обводнение торфяников в заповеднике Мещера. Не получится ли так, что и в этом году разговоры об обводнении рассеются вместе с дымом от пожаров?

Н.Ш.: Конечно, хочется надеяться, что все-таки мы учимся на своих ошибках. Но практика показывает, что, когда природа нас держит за горло, мы стремимся что-то делать, а потом благие намерения уходят. Такой исход событий возможен, к сожалению.

"Y": На многих торфяниках растет лес. Это хорошо или плохо с точки зрения опасности возникновения пожаров?

Н.Ш.: И хорошо, и плохо. Покрытые лесом торфяники горят меньше. И опасность возникновения там пожаров значительно ниже. Основная пожарная опасность, безусловно, на заброшенных торфоразработках, где, условно говоря, ничего не растет, где лишь пласты сухого торфа. Но уж если пожары возникают на торфяниках, покрытых лесом, тушить их очень сложно. Эти территории тоже надо изучать, думать, что с ними делать, как правильно вести лесное хозяйство. Сажать там сосны, как это часто бывало, - просто нонсенс. Образуется такой опасный симбиоз - очень горючая сосна на горючем материале. Там надо восстанавливать другие породы: березу, осину. Хотя они менее ценны в хозяйственном отношении, но зато более устойчивы к пожарам.

"Y": Смог в Москве приковал большую часть внимание к тушению торфяников. А какова на данный момент ситуация с лесными пожарами, есть ли предварительные оценки уже нанесенного ими ущерба?

Н.Ш.: К сожалению, нет никаких твердых оценок, кроме тех, которые опубликованы Рослесхозом несколько дней назад (порядка миллиона гектаров) и немецким центром, который осуществляет независимый спутниковый мониторинг, и говорит, что 15 миллионов гектаров в России пострадало. Но, правда, немцы учитывают все пожары в стране, не только лесные - в тундре, степи и т.д. И очень большая работа предстоит, для того чтобы просто оценить ущерб. Потому что от 40% до 50% лесов, которые сейчас были пройдены огнем, погибнут. Назвать точную цифру пока очень сложно. Еще надо учитывать такой печальный фактор: в лесу образовалось огромное количество мертвой древесины, и это является благодатной почвой для размножения насекомых-вредителей. Если не предпринимать экстренные меры по предотвращению, в будущем году мы получим очень мощные и опасные очаги размножения насекомых, которые, безусловно, перейдут на здоровый лес. И может пройти волна не меньшего ущерба для лесов, нанесенного насекомыми-вредителями.

"Y": Но пока леса продолжают гибнуть от огня. Когда удастся окончательно с ним справиться и весь этот кошмар закончится?

Н.Ш.: Не закончится до дождей. Сейчас звучат оптимистические прогнозы, рассказывают, насколько уменьшились площади пожаров и т.д. Но пожары возникают и продолжаются на старом месте, там, где, казалось бы, их уже потушили. При всех усилиях МЧС, все-таки точку поставят сильные осенние осадки. До тех пор нормализовать ситуацию, к сожалению, не удастся.

"Y": В Интернете все чаще говорят о том, официальные оценки уже нанесенного ущерба сильно занижены. Это действительно так?

Н.Ш.: Скорее всего, да. Индикатором того, что государство начинает манипулировать информацией, можно считать закрытие сайта Рослесзащиты, где публиковались оценки воздействия. Нет соответствующей карты и на сайте Рослесхоза. По каким-то причинам либо эти организации, либо государство решили данную информацию не публиковать. А это очень тревожный звоночек.

"Y": Помимо выгоревших лесов, какие еще негативные последствия несут лесные пожары?

Н.Ш.: По самым скромным оценкам, пострадало 19 особо охраняемых природных территорий федерального значения. А это места обитания редких исчезающих видов. Сгорели тысячи гектаров в заповедниках и национальных парках. Это существенный урон природе. Безусловно, пострадали флора и фауна. Не считая того, что пожар - очень серьезный стрессовый фактор, возникает вопрос о том, будет ли куда зверям вернуться. Это же все их экологические ниши, их квартиры, условно говоря, которые они занимали в лесу и которые сгорели. А другие квартирки в других лесах, они ж не пустуют, они тоже заняты. К сожалению, надо говорить о том, что многим видам грозит бескормица перед зимой. Кормовая база существенно подорвана. Поэтому ущерб будет большим.

"Y": Сколько лет необходимо на восстановление одного гектара леса? Сколько средств на это может понадобиться?

Н.Ш.: Проблема в том, что с реформированием нашего лесного хозяйства специалистов, которые могут пойти, оценить, сделать соответствующие выводы и дать рекомендации, не осталось. Поэтому выкрутиться из этой ситуации сейчас будет очень сложно. Многим соснякам, ельникам, которые сгорели, было от 100 до 120 лет. Если рассматривать лес не с точки зрения кубометров древесины, а все-таки как уникальное природное явление, он начинает представлять некую эстетическую ценность лет с 50. То есть только через 50 лет мы получим на месте горельников лес, куда можно будет, по крайней мере, войти нормально. Посадочный материал для одного гектара леса будет стоить недорого, порядка пяти - шести тысяч рублей. Но все это надо доставить, доставить технику, провести работы по очистке территории. А это очень серьезные работы. Сгоревшие деревья представляют большую опасность, и немало людей гибнут при расчистке этих горельников. Нужна специальная техника. Все это достаточно дорогостоящие предприятия.

Россия в огне. Все подробности, свидетельства очевидцев, комментарии специалистов, фотогалереи