Прогулка за сокровищами до ближайшего леса

Я и не предполагал, что старинный мой приятель окажется "черным" археологом – загадочным дядькой с лопатой наперевес, который беззвучно появляется на археологическом объекте, выкапывает все самое ценное и так же тихо исчезает... Собственно, когда Леша пригласил меня в воскресную поездку с "черными" археологами, я и представить не мог, что поедем мы исключительно вдвоем. "А зачем кто-то еще? – ответил он вопросом на мое недоумение по поводу состава экспедиции. – Меньше ушей и глаз в нашем деле – как раз то, что надо".

"Чего копать будем?" – спрашиваю. "А тебе чего хочется?" "Ну, – говорю, – золото там, брильянтов побольше". "Это ты не туда зашел. У нас сплошная работа с лопатой на свежем воздухе безо всяких стопроцентных гарантий нахождения чего-либо. Еще, бывает, с прибором". "С прибором?" "С металлоискателем. У меня зверь за 500 баксов. Но это так, игрушки, у серьезных людей приборы идут от тысячи "зеленых" и выше. Однако в нашей работе прибор не главное. Иной профессионал с саперной лопаткой и кисточкой сделает больше, чем любитель с дорогущим прибором".

Диалог был закончен, и Леша приступил к монологу, а точнее к мастер-классу, как надо искать и где надо копать. Искать можно везде, необязательно обкладываться умными книжками. Разведку вести боем на местности: приехал, осмотрел, пособирал "подбор", сделал пробный раскоп. Перспективней всего берега лесных рек. В лесу над археологическим объектом не так сильно нарастает грунт, как это происходит на поле. Например, первые отечественные археологи сто лет назад описывали ряд селищ от поселений как открытые объекты на дюнных всхолмлениях. Остатки древних дюн встречаются у нас повсеместно неподалеку от водоемов. После отхода последнего ледника со Среднерусской равнины у нас долго гуляли ветра, надувавшие по берегам озер и рек классические дюны из светлого меленького песочка. Так вот, с конца XIX в., когда получившие свободу крестьяне на радостях все распахали, на остатках дюн тоже начали вести земледелие. К тому времени дюнные холмики сильно оплыли, а наросший слой дерна позволял получать на них какой-никакой урожай. Сегодня описанные памятники скрыты уже полуметровым слоем грунта от удобрений. А в лесу благодать, нарастает только дерн, соответственно, находки просто ближе к поверхности. Здесь дольше сохраняется так называемый "антропогенный" ландшафт, то есть следы человеческой деятельности на поверхности. Это могут быть ямы от жилищ, могилы, следы рвов и укреплений.

Для археолога есть такое магическое словосочетание – первая надпойменная терраса. Она начинается за границей весеннего разлива любой реки. Каждую весну берег подмывается, и на террасе может обнажиться культурный слой. Мы идем этой террасой, периодически увязая в зарослях малины и папоротников.

Правда, не все террасы хороши, годятся только те, куда не дошла в свое время нога мелиоратора. Мелиорированные речки текут по искусственно спрямленным руслам, все берега у них перелопачены или хуже того – срыты вместе с торфом. Найти там что-либо практически нереально.

Металлоискатель задействуется только на невысоком мыске, при впадении в речку ручья. "Место очень интересное, – резюмирует Леша. – Потому что в таких местах селились чаще всего. Ручей и река делают поселение сравнительно недоступным". Перед работой с прибором мы обнюхиваем всю полянку, особое внимание уделив проходящей здесь грунтовке типа "колея". В руки нам попадаются два обработанных кусочка камня: вероятно, это обкладка для печек. Внешне кусочки похожи на керамику, но, как сказал мой визави, раз в руках не ломается, значит, обработанный камень. Скорее всего, здесь селились в XVII-XVIII веках.

Начинаем прочесывать площадку по периметру с прибором. Кое-где металлоискатель жалобно пищит – под нами железяки. Аккуратно лопаткой, затаив дыхание, снимаем дерн, начинаем откапывать... Вдруг Леша начинает смеяться – под дерном обнаруживается пробка от бутылки. Традиционными лесными находками являются всевозможные пробки и, иногда, потерянные ножики. Становится понятно – в лесу наши люди в основном культурно отдыхают и чуть-чуть собирают грибы.

Однако пробками наши находки не ограничиваются. Из-под земли вылезает железный кованый крючок. Вот он – ровесник безвестной деревни! Но времени на полноценные раскопки нет, и на обратном пути я осторожно затрагиваю давно мучащую меня тему о взаимоотношениях с законом.

"А что мне могут впаять? – Лешка останавливается, размышляя. – Ну, предположим, на объектах, внесенных в реестр памятников археологии, я не показываюсь. При раскопе на поле мне, чисто теоретически, могут предъявить обвинение в нарушении плодородного слоя почвы. Но кому это надо? А в лесу, скажу тебе по секрету, милиции никто не видел никогда. Она там не водится. Лесникам там всяким гораздо интереснее, когда местный мужичок сосну валит, а не когда я ямку полметра на метр раскапываю. Я быстренько ее закопаю, скажу, мол, червей искал, а мужик с сосной конкретно попадет, ее обратно на пень не поставишь. А вообще-то, у нас в стране никакие законы не работают, в том числе и те, которые касаются нашей деятельности".

Большинство официальных археологов высказываются о нелегалах негативно, мол, их деятельность наносит ущерб памятникам истории и способствует процветанию черного рынка антиквариата. Однако мой товарищ сразу привел контраргумент: "В России масса неисследованных памятников. Их никогда не коснется лопата государственной археологии, а разрушить эти памятники, раз они не учтены, довольно просто. Решит какая-нибудь местная администрация отвести земли под дачную застройку – ей археология до одного адреса. Поэтому встает вопрос, что лучше: уничтожить памятник к чертовой матери при строительстве или раскопать силами нелегалов? Скорее всего, "черный" археолог возьмет то, что можно продать, но в противном случае весь комплекс вещей будет потерян безвозвратно".

Реально хорошие деньги для легальных археологов под раскопки можно получить, когда строится газо- или нефтепровод. Эти организации экстремально богаты, хотя и послать могут, опять же. Правительство Москвы неплохо, по сравнению с другими регионами, спонсирует тех, кто копает в черте города. Особенно, если это разведка и раскопки перед строительством на этом месте чего-то грандиозного. Типа Гостиного Двора. Еще Церковь стала подкидывать средства на раскопки средневековых некрополей, кладбищ то бишь. А остальные археологи мыкаются с бюджетным финансированием. "Поэтому молодежь в археологию идет неохотно, советские "зубры" постепенно вымирают, на то они и зубры. Мы же будем всегда", – сделал вывод Алексей.

Недавно под Новгородом поймали двоих ребят с прибором на зарегистрированном археологическом объекте. Даже СМИ трубили по этому поводу. По мнению же моего собеседника, эта была банальная показуха. Органы показали – да, мы боремся! И все. Этим дело и закончилось.