|
Излагать сюжет "Бессмертных" - дело неблагодарное и рискованное, поскольку есть вероятность, что люди с недоверием послушают, покрутят пальцем у виска, плюнут и не посмотрят гениальный фильм классика французского фантастического комикса Энки Билала, чьим творчеством вдохновлялся Ридли Скотт, когда создавал "Бегущего по лезвию бритвы".
Ладно – сюжет. Но точно так же нельзя быть убедительным и в описании зрелища футуристического Нью-Йорка с зависшей над небоскребами хрестоматийной пирамидой, в которой древнеегипетские боги играют в монополию, пока внизу, в городских барах, мутанты глушат водочку под названием "Тарковская" и чморят старорежимных хомо сапиенсов, щеголяя пересаженными органами.
Есть в фильме Энки Билала еще один милый hommage мировой кинофантастике – те самые красные и синие таблетки. Их пьет таинственная девушка Джилл (Линда Арди) – нечеловеческое существо, доставленное на планету Земля галактическим странником Джоном (Фредерик Пьеро) – меланхоличным мужчиной с головой, замотанной черными бинтами. Синие пилюли наделяют Джилл сверхспособностями – предел мечтаний для ушлых нанохирургов из всесильной биокорпорации "Евгеника", чьи клиенты-мутанты запрудили футуристический Нью-Йорк. Красную Джон вручает ей в финале - перед тем, как он покинет Вселенную и уйдет в пустоту: эта пилюля приобщит Джилл к миру смертных.
Пилюли, мутанты, египтяне, странники, водка имени великого русского кинорежиссера – все на грани фола, какое-то гремучее бланманже из фантастического китча. Но и объяснить, почему, сидя в кинозале, поедаешь без оглядки это бланманже, а при выходе боишься забыть его странный вкус, как ни на что не похожий сон, – тоже оказаться на грани фола, потому что тогда придется объяснить многое, если не все, в искусстве кино.
Вот завязка сюжета: Анубис и Бастет, сошедшие из иллюстрации к книжке "Сказки Древнего Египта", приговорили Гора – творца Земли и людей – к утрате бессмертия. До исполнения приговора остается семь дней. Песочные часы перевернуты, отсчет пошел. Гор выбирается из саркофага, взирает на раскинувшийся до горизонта мегаполис, медленно поворачивается к зрителю и, пока камера совершает стремительный отъезд вдоль пирамиды, из которой торчит его обнаженный торс с головой орла, произносит в зал фразу, похожую на угрозу и приговор всему человечеству одновременно: "I know you there…". "Я знаю - это ты".
В русском дубляже получилось размазанней и по смыслу ("я знаю, что она где-то здесь" - женщина, с которой Гор должен соединиться и спасти свое бессмертие – та самая Джилл), и по звуку: Гора играет и озвучивает Томас Поллард ("Демон-любовник") – чернокожий актер и обладатель уникально густого баритона, а дублирует - наш "агент Смит" с интонациями раскаявшегося спецслужбиста (еще один привет "Матрице", кстати говоря).
Но суть не в этом. Теряющий вечность бог обращается к своему изначально невечному созданию, выглянув из пирамиды Хеопса: дикая ситуация, для которой было бы верхом самодурства подыскать единственно правильную реплику. Билал находит решение и создает классическую сцену, которую уже можно вписывать в историю кино. Сильный образ. Задаваться вопросом "What is Matrix?" и зачем повисла над Нью-Йорком эта геометрическая штука с глазеющим из нее орлиноголовым качком, уже глупо и не к месту как-то.
Билал – настоящий колдун образов, и он знает, что истинные образы – это иконы, не требующие мотивации. По большому счету мотивации убивают в таком искусстве все. Энки Билал – выходе из православного Белграда, поэтому научно-фантастических "Бессмертных" нужно смотреть как фильм-иконостас с историей про обреченного на смерть бога, который прилетает в своей пирамиде-звездолете с другого конца Вселенной, чтобы увидеть Землю и спасти свое бессмертие, полюбив человеческую плоть (в лице смазливой Линды Арди, "Мисс Франции" 1992 года). Совершенно, правда, непонятно, за что он этого бессмертия лишен, но зато ясно, что всем троим – Джиллу, Гору и Никополю (Кретчманн), с помощью которого Гор хочет овладеть Джил, – нужно будет изрядно потрудиться, чтобы полюбить друг друга (француженке восточного немца, а немцу - египтянина) и, в конечном итоге, полюбить того, кто их всех создал себе на радость. И Билал показывает нам это. Абсолютный миф.
Энки Билал – художник, автор графических историй, обладатель Гран-при Фестиваля в Ангулеме – Мекке еврокомикса. "Бессмертные" - экранизация его странной комикс-трилогии "Никополь", последняя часть которой вышла еще в начале 90-х. Сюжет фильма придуман заново, но главные герои – те же: Джилл – не от мира сего мутантка, Гор – высший разум с торсом атлета и головой орла, Никополь – киберпартизан, борец с диктатом биокорпорации "Евгеника", в которой тоже ищут рецепт бессмертия, но уже на свой лад - кроша и склеивая человеческую плоть.
История их отношений – безумный любовный треугольник, который сам Билал определяет как "изначальную любовь Гора к самому себе, его любовь к Никополю (для того, чтобы овладеть Джилл), Никополя к Джилл и, наконец, Джилл к Никополю, и – замыкая круг - Никополя к Гору". Никополь, погруженный в пучину шизофрении после того, как в него вселилось жестокое существо из летающей пирамиды, в конечном итоге обретает через любовь к Джилл внутреннюю целостность и любовь к чудовищному богу, который носится в геометрическом звездолете по Вселенной со своим бессмертием, а на человека ему, по большому счету, совершенно наплевать.
Кстати, имя своему главному герою Никополю Билал взял не из энциклопедии древнегреческих мифов, а – как он сам утверждает - просто открыв атлас и увидев на Украине одноименный городок. Сын чешки и боснийца, уроженец послевоенного Белграда, Энки Билал неравнодушен ко всему центрально- и восточноевропейскому, и даже Томаса Кретчманна ("Пианист") на роль Никополя решился взять потому, что тот из Восточной Германии.
Другой объект его любви – средневековый чех-астролог Тихо Браге, славянин-метафизик, живший в алхимической Праге эпохи Карла V, и вокруг мифа о котором закручен сюжет предыдущего фильма Билала "Тайко Мун", - тоже присутствует в "Бессмертных". Если смотреть внимательно, то видно, что одна из сцен происходит в месте под названием "Лаборатория Тихо" (маленькая табличка "Tykho Lab" в нижнем правом углу экрана). Впрочем, те, кто услышав греческое имя главного героя "Бессмертных", подумают о связи сюжета фильма с мифом об Амфитрионе, жена которого, Алкмена, стала жертвой домогательств Зевса и родила от него Геракла – будут также не далеки от истины. Впрочем, история все та же – балканская.
На самом деле Билал как истинный футурист всегда против ностальгии по мировой культуре с наведением "мостов в прошлое" и попыток увязать его миры с учебником по древней мифологии. Его фантастика – это воспоминания человека, у которого нет никаких воспоминаний и который изобретает новые мифы, связывая Тихо Браге, Нью-Йорк, египетские пирамиды и украинский райцентр, в душе оставаясь славянином-анархистом, бегущим на Запад из сожженного Белграда. Его будущее – это не ностальгическое и человечное будущее Спилберга, Лукаса, Хаяо Миядзаки или комиксов Мебиуса – другого французского фантаста, изобразительно и концептуально противоположного Билалу. Это апокалиптический сон мутанта в нечеловеческом жилище футуристических богов. Здесь Билал – в одной компании с создателями фильма "Нирвана" Кацухиро Отомо, Шия Цукомото, Алексом Пройасом и Луциком-Саморядовым. Это фантастика, предлагающая исключительно барочный, религиозный и шизофренический взгляд на вещи, который вряд ли можно назвать гуманистичным.
"Забывание всего" Билал стремился реализовать и в производстве "Бессмертных", изначально отказавшись от звездного кастинга, навязав безумный сюжет, которого не было еще в истории кино, и пойдя на рискованный эксперимент по замене половины действующих актеров виртуальными (если кто узнает в одном из компьютерных персонажей Жан-Луи Трентиньяна, может считать себе гением – спасибо студии "Duran", делавшей спецэффекты в "Амели", "Городе потерянных детей" и "Братстве волка"). И даже если это "забывание" на 80% не сработало так, как хотелось бы, оставшихся 20 вполне хватит на то, чтобы назвать "Бессмертных" одним из лучших фантастических фильмов десятилетия.
В конечном итоге, оставаясь верным своему футуристическому радикализму, Билал не стал повторять свое прошлое творчество и пошел дальше самого себя, придумав в "Бессмертных" нового героя, которого не было в графической трилогии. Если Гора, Джилл и Никополя еще можно зацепить за узнаваемые человеческие мифы, то галактического странника Джона, приведшего Джилл на Землю, разгадать невозможно. По сюжету его роль неясна, его задачи непонятны, у него даже нет лица: это человек, одетый в черное, он пришел из космоса, ему тяжело в атмосфере Земли и он уходит в пустоту. Без него вполне можно было обойтись в рассказанной истории, но Билал отводит Джону очень важную роль, ничего не объяснив и спровоцировав зияние, которое старые американские фантасты называли "sense of wonder" – "чувством чудесного". Пройдя через бар в подсобное помещение, где она надевает скафандр, Джилл попадает с Земли в открытый космос, где в полном одиночестве, в вакууме парит в своем кресле Джон. Джилл устремляется к нему – человеку, приведшему ее со звезд, пока внизу на Земле виртуальный мэр Нью-Йорка готовится к переговорам с Древним Египтом, биокорпорация "Евгеника" выпускает в городскую канализацию акулу-убийцу, скрещенную с лобстером, а орлиноголовый бог парит над Бруклином в поисках Никополя, чтобы посредством его любви вернуть себе бессмертие.