|
Разумеется, публику интересовала тема взаимоотношений Роберта Турмана и его звездной дочери. На вопрос о том, интересовалась ли мнением отца Ума, когда снималась у Тарантино в "Kill Bill", Роберт рассмеялся: "Все как раз наоборот. Это я нуждаюсь постоянно в ее советах. Она, другие дети, жена все время учат меня... Я очень люблю Уму. Мне нравится видеть ее в кино. Я одобряю все, что она делает. В конце концов, она сама вольна решать, в каком фильме ей сниматься. В последнее время ей предлагали сниматься в очень многих картинах, в том числе – в фильмах ужасов, и она отвергла большинство таких предложений... Честно сказать, мы все немножко побаиваемся этого Квентина Тарантино. Только не подумайте, что он снимает свои фильмы с целью вызвать агрессию у людей. Нет-нет, это вовсе не так. Понимаете, есть кино, так сказать, "второго уровня" – там действительно идет программирование на жестокость, и я не хочу, чтобы моя дочь принимала в этом участие. Такие фильмы нужно отличать от тех, где демонстрация жестокости оправданна. Вот, например, Оливер Стоун – он снял жестокий фильм о войне во Вьетнаме, который оказал большое влияние на целое поколение: молодые люди поняли, что они не хотят принимать в этом участия. Это очень важно для человека, который сам никогда не воевал".
Корреспондент "Yтра" встретилась с Робертом Турманом в перерывах между лекциями, и он любезно согласился дать интервью.
"Yтро": Господин Турман, на ваш взгляд, какую роль может сыграть Россия в сохранении тибетской культуры?
Роберт Турман: Я думаю, что все страны способны внести свою лепту в сохранение культуры Тибета. В первую очередь важно, чтобы люди хотя бы знали о ее существовании, и тогда уже можно говорить о том, что эту культуру оценят по достоинству и осознают ее важность. У России с Тибетом связь установилась очень давно. Первый буддистский храм в Европе был построен в Санкт-Петербурге – его строил учитель моего учителя... Россия – сильная страна, русские – очень культурная нация, так что чем больше людей в России узнают о культуре Тибета, тем будет лучше для всех.
У вас, я знаю, много проблем. Поверьте, у нас, в Америке, их тоже очень много. Говорят, что Америка богата, но это совсем не так. Америка – мертвая страна, мертвая до такой степени, что представить трудно. Вот кто по-настоящему богат, так это Япония и Германия.
Но я полагаю, что эти вещи – политика и экономика сами по себе – не имеют большого значения для сохранения тибетской культуры. Тут, скорее, стоит вопрос о мировом культурном наследии.
"Y": То есть, когда вы основывали Тибетский дом в Нью-Йорке, вы преследовали скорее цель сохранения культуры, нежели религиозную?
Р.Т.: Понимаете, в чем дело. Культура в данном контексте выступает к качестве некой прослойки между религией и политикой. С одной стороны – вы и ваш учитель, религиозный наставник; с другой – те, кто принимает участие в политических движениях против китайского режима в Тибете. А культурное движение всегда остается между ними. Что бы ни происходило с религией и политикой, культура должна быть сохранена в любом случае.
"Y": В таком случае, как бы вы объяснили такую вещь. В буддизме огромное значение имеет слово, интонация, голос, очень важно, чтобы речь несла в себе положительный заряд. Но людей постоянно погружают в негатив – силами телевидения, радио, кино, книг – то есть СМИ и того, что принято называть массовой культурой.
Р.Т.: О да, это все просто ужасно. Но я надеюсь, что в скором времени ситуация изменится, по крайней мере, мне это представляется возможным. Дело в том, что все медиа-организации попали под влияние корпораций и жестко контролируются. Они играют на том, что простые люди постоянно чем-то недовольны, круг их интересов ограничивается покупкой новых вещей, т.е. исключительно потреблением. Помимо этого люди постоянно находятся в страхе, они запуганы войной и сами бы не отказались от оружия, а СМИ, в свою очередь, постоянно нагнетают этот страх. На мой взгляд, если бы национальные средства массовой информации контролировались не бизнесменами, а творческими людьми, то ситуация изменилась бы. В США существовал закон, по которому корпорации не имели права приобретать много медиа-компаний. К несчастью, Рейган изменил этот закон, и с тех пор каждый может приобретать столько СМИ, сколько захочет.
"Y": Но во всем мире СМИ живут по одному и тому же принципу: больше сенсаций, скандалов и ужасов...
Р.Т.: Конечно. Наши СМИ взахлеб говорят о войне. А раз у нас идет война – значит нам нужна защита, нам нужно вкладывать деньги в оборону, нам нужны солдаты. Мы не будем помогать бедным, не будем строить школы, мы останемся без многого, в чем есть реальная необходимость. И все потому, что нам нужна война. Милитаризм охватил весь мир – но он миру не нужен.
"Y": Буддисты считают, что оружием может быть сила мысли. Такое возможно?
Р.Т.: Да, я думаю, это возможно. Правда, подобная трактовка есть не только в буддизме, но и во многих других религиях. Буддизм может просто катализировать данное понятие для других конфессий. Каждая религия может трактоваться с миролюбивой точки зрения. Вот, например, как Толстой трактовал христианство... Впрочем, буддизм, конечно, всех проблем не решит, тем более что страны, исповедующие эту религию, всегда были очень слабы, на них постоянно нападали. Такой вот парадокс (смеется). Думаю, что буддистские методы и техники могут применяться, в частности, в психологии – в западных странах существует много подобных движений, и это имеет огромное значение.
"Y": Современный мир живет в условиях глобализации, и на этом фоне усиливаются разговоры о возможности создания единой мировой религии. Возможно ли – и нужно ли – это в принципе?
Р.Т.: Нет. Если мы попытаемся создать одну большую религию на всех, то представители каждой отдельной религии на нас обязательно рассердятся. Далай-лама говорит о всеобщей религии доброты, любви и сострадания, и это относится не только к буддизму. Такие категории, безусловно, присутствуют в любой религии. Христианство и ислам, например, можно трактовать в очень мирной манере. И мы должны не создавать какую-то общую религию, но стараться найти любовь и сострадание в каждой из уже существующих, сводя к минимуму нетерпение к тем, кто исповедует что-то другое.
Еще раз повторю, очень важно, чтобы религия имела мирную трактовку. Иисус сказал: "Если тебя ударили по одной щеке, подставь другую" – это означает ненасилие. Будда говорил то же самое. При этом, безусловно, не нужно превращать буддистов в христиан и наоборот.
К нашей беседе подключается основатель и президент Тибетского дома в Москве Елена Врублевская.
"Y": Какие цели вы ставили перед собой, основывая Тибетский дом в Москве?
Елена Врублевская: Это культурная организация, целью которой является – как и во многих других странах, где есть подобные институты – сохранение тибетской культуры. Мы планируем обширную издательскую деятельность – будем переиздавать книги о буддизме, о культуре и искусстве Тибета, а также выпускать новые. Помимо издательства у нас в планах галереи, и это будут не только постоянные экспозиции. Наконец, туризм – скорее всего, общеобразовательные туры, которые позволят приобщиться к тибетским практикам.
"Y": То есть акцент делается на культуре?
Е.В.: Да, на религии – в меньшей степени. Но мы разрабатываем программу возрождения буддизма в наших трех республиках – в Бурятии, Калмыкии и в Туве. Понятно, что за 70 лет советской власти буддизм был практически уничтожен, поэтому мы хотим как-то посодействовать его реабилитации. Может быть, это будет осуществляться путем приглашения лам, чтобы они учили у нас, в России.
"Y": А образовательные программы вроде тех, что предлагает Тибетский дом в Нью-Йорке, планируются?
Е.В.: Со временем, думаю, да. Нужно с чего-то начать; когда какая-то часть наших проектов заработает, приступим к следующей.
"Y": На какую аудиторию рассчитает Тибетский дом?
Е.В.: На самую различную. Основная наша задача – охватить максимально большое количество людей. К нам могут приходить люди, которые совершенно ничего не знают о Тибете, просто хотят прикоснуться к культуре. Продвинутые практики смогут получить какую-либо информацию о том, какие семинары проводятся по Москве – здесь, вы знаете, много буддистских общин.
Я сама познакомилась с буддизмом через психологию. Когда мы впервые привезли в Москву монахов, 4 года назад, замысел нашего проекта был в совмещении современного искусства с традиционным. Но когда я собственными глазами увидела строительство мандалы, то испытала настоящий культурный шок. Я не знаю, что случилось со мной – может быть, настолько сильная энергетика у этого искусства, или, может быть, память прошлых жизней привела меня к буддизму (смеется)... Мне кажется, для многих возможен именно такой путь.
"Y": Вам не кажется, что нынешнее увлечение столичной публики буддизмом – исключительно дань моде?
Е.В.: Нет, не думаю. Мне кажется, интерес к этой религии неподдельный. Ведь люди всегда искали различные пути познания себя. При этом человеку свойственно обращаться к более древним религиям – вероятно, это больше работает... И я понимаю, отчего. Буддистская традиция очень гибка в своих формулировках, она многое может объяснить современному человеку.
К беседе вновь подключается Роберт Турман.
Р.Т: Люди сотни лет работают над тем, как сделать так, чтобы буддизм был доступнее. Но на самом деле, если посмотреть с другой стороны, буддизм – религия очень открытая, очень гибкая, легко приспосабливающаяся. Он зародился в Индии, прошел через Иран, Афганистан, Центральную Азию, Китай, Корею, Японию, Вьетнам, Бирму и при этом не подавил ни индуизм, ни даосизм, а, скорее, приспособился к местным условиям. Буддисты не принуждали людей не верить в прежних богов – они, наоборот, старались сделать другую религию более мирно настроенной. Это заложено в психологии буддизма.
"Y": Многим кажется, что тибетская культура трудна для понимания: сложный язык, длинные, трудно запоминаемые слова, непроизносимые имена божеств...
Р.Т.: Да нет, ну что вы. Вот у вас в русском языке есть слово "внутренний"... (пытается произнести несколько раз)
Е.В.: "Внутренняя революция" – так называется книга Роберта. Он, кстати, также занимается переводами аутентичных текстов.
Р.Т. Да, да. Ре-во-лю-ци-я. Для меня очень сложное слово (смеется). Не думаю, что санскрит более труден. И потом, тут дело не в языке, а в том, как излагается мысль.
"Y": К слову, об изложении. У нас много книг о буддизме, и каждый автор излагает информацию по-своему. Понять, где она больше всего приближена к аутентичной, для непосвященного бывает очень трудно.
Р.Т. Да, вы правы. Вот Далай-лама, например, умеет говорить очень простым и понятным языком, и в этом его сила – не только как политического лидера, но и наставника, учителя... Он все время повторяет: никто не обязан становиться буддистом; вы можете быть правоверным мусульманином, христианином, иудеем – кем угодно, но миролюбивым. С другой стороны, он не согласен с теми конфессиями, которые навязывают свое вероисповедание. Например, у нас в Америке много религиозных движений, наши миссионеры ездят по всему миру и пытаются приобщить к своей вере. Это неправильно, это создает конфликт с основной религией страны. Далай-лама категорически против этого: между религиями не должно быть соперничества.
Беседовала Татьяна Ильина