|
В общем и целом мир свыкся со вседозволенностью прогресса, который может быть воплощен и в высоких технологиях, и в активности народов "юга", требующих своего места под солнцем. В то время как в сверхкорректной Европе в этом году уже были слышны голоса поборников исконно христианских ценностей, в России со все меньшей болезненностью и брезгливостью обсуждали возможность абсорбции китайцев, турок и прочего "нетитула". 2005 год не задал приоритеты, а мы не обрели национальную идею, отличную от желания вырастить, наконец, достойную футбольную сборную.
Российская политика 2005 года – это "монетизация льгот", приговор М.Ходорковскому, новый порядок назначения глав субъектов Федерации, "национальные проекты", газовый спор с Украиной и создание Общественной палаты. В то же время, главные процессы, происходившие на политическом поле страны, так или иначе были связаны с партиями. Партизацией власти увлеклись настолько, что реформа в конечном счете подменила собой политическую борьбу. Партии выигрывали и проигрывали выборы, объединялись или вели разговоры на эту тему, росли численно или приписывали себе рост во многом для того, чтобы подтвердить: пресловутый процесс партизации идет. Глубинный смысл этого процесса никто так и не разъяснил. Звучали слова о необходимости вовлечь политику больше людей, сделав партии массовыми. А значит – влиятельными. И тем самым – правящими (если повезет с выборами). А то и формирующими партийное правительство на федеральном уровне.
Впрочем, на этом пролонгация далеко идущих выводов себя исчерпала. На горизонте замаячил призрак парламентской республики, и потому была дана команда не увлекаться. Россия 2005 года – все та же президентская республика, с прежним паспортом – Конституцией 1993 года, которая при Владимире Путине уже совершенно точно меняться не будет. Последнее в этом году решение Конституционного суда, подтвердившего право президента назначать губернаторов, доказало: Основной закон страны в лучшем случае выступает источником для создания в стенах кремлевской администрации или Государственной думы правовых либретто. В России становится все больше законов "по мотивам" конституционных прав и свобод граждан. Последнее либретто такого свойства – новейший закон об НКО, принятый на днях во втором чтении Госдумой.
Политические партии весь год действительно становились сильнее, особенно "Единая Россия", которая практически без осечек провела свои региональные кампании, по ходу дела удостоив членством в своих рядах почти две трети губернаторского корпуса. Единороссы так часто требовали возложить на них ответственность за все и везде, что почти этого добились. Однако открытым остался вопрос о способности пропрезидентской партии справиться с этим грузом. События, связанные с реализацией в начале года пресловутого 122-го закона, лишь подчеркнули родовую травму "медведей" – впадение в отрешенность при одобрении спущенных "сверху" нормативов. "Единая Россия" в минувшем году как всегда была вместе с президентом – правой, когда президент предлагал вполне либеральные новшества; левой – когда тот ратовал за большую роль государства в экономике и социалке; и центристской – когда Владимир Путин не позволял себе демонстрировать определенный взгляд на вещи. Такая гибкость обязывала "партию власти" содержать на довольствии как минимум три отряда адептов соответствующей ориентации.
Многие ждали, что столь разноликие "медведи" все же разойдутся в этом году по отдельным берлогам. Однако этого не случилось. И вполне резонно: уже ясно, что вполне убежденных правых или социал-консерваторов, не говоря уже об этих странных центристах, в партии нет – есть лишь технология, которая выводит их на сцену в строго означенный момент. Кроме того, политическая конъюнктура сегодня объективно работает на "партию власти", которую не любят, но за которую голосуют за неимением лучшего, прежде всего на правом фланге.
Коммунисты ближе к концу года понемногу стали выходить из политического небытия, в которое были ввергнуты еще выборами 2003 года. И хотя их выступления в регионах в 2005 г. трудно назвать успешными, некоторый рост налицо. Самая серьезная метаморфоза произошла в минувшем году с "Родиной": она окончательно перестала быть политическим проектом и изо всех сил старается стать партией. Сделать это по-человечески ей пока не удается: Рогозин и его соратники взялись за дело с самого для себя простого – разыгрывания националистической карты. Пограничное состояние "Родины" – силы с большим потенциалом и отталкивающей физиономией – породило нелегкую дилемму для антипутинских сил либеральной ориентации, которые готовы поддержать в борьбе против Кремля хоть дьявола, но все же не дьявола-шовиниста. Именно по этой причине снятие списка "Родины" с выборов депутатов Мосгордумы, тянущее на главный политический скандал года, прошло довольно гладко.
В уходящем году Кремль приступил к реализации проекта "преемник". Правда, ясности с именем потенциального сменщика Путина на посту президента страны не прибавилось. По всем правилам тактических маневров на политической сцене были задействованы все потенциальные кандидаты – от Дмитрия Медведева, который без всякой на то нужды был переброшен с поста руководителя администрации президента на пост первого вице-премьера и ответственного за национальные проекты, до главы МИДа Сергея Лаврова, чей умелый пиар государственными СМИ осенью и в начале зимы уходящего года предоставил политологам очередной повод поразмыслить на данную тему. В целом, общество и его элиты почти смирились с тем, что вычислить преемника раньше, чем на то будет ясная воля Кремля, не удастся. Более того: возобладало мнение о факультативности самой преемственности в условиях сильной игры Путина в "межсезонье" 2008-2012 и его вероятного возвращения во власть. В 2005 г. никто так и не посмел затронуть щекотливую тему "Россия без Путина" (имея в виду страну после 2008 года). Однако примечательно: самый амбициозный проект года, 4 национальных проекта – в области образования, медицины, жилищного строительства и АПК – рассчитывались на 3 года вперед, аккурат к концу нынешнего политического цикла. Иными словами, перспективно то, что имеет перспективы, а очевидные перспективы пока ограничены все тем же 2008-м.
Суд над Михаилом Ходорковским и его коллегами по "ЮКОСу" был, безусловно, одним из самых ярких политических спектаклей года, в котором было задействовано все, что администрировалось и покупалось: следователи и адвокаты, зарубежная общественность и обманутые пенсионеры, безвестные сочинители и высокие подписанты их сочинений. Удар по "ЮКОСу" не стал серьезной проблемой для России в целом – иностранный капитал пусть и не слишком быстро, но все же идет в страну, а значит вполне доверяет тому самому государству, которое решилось на фактическую реприватизацию крупнейшей нефтяной компании. "Дело "ЮКОСа" уникально в том смысле, что впервые власть показала, как далеко она может зайти в своих аргументах по "спору хозяйствующих субъектов". И, не выбери она демонстрационным стендом "ЮКОС", аплодисменты такой последовательности Кремля были бы еще громче. Ходорковский стал первым в истории новой России примером тотального торжества законности в интерпретации государства. Прежде у нас даже за покушение на убийство давали 6 лет условно; Ходорковский получил 8 лет колоний за финансовые махинации.
В этом смысле "дело "ЮКОса" и газовый спор с Украиной схожи не только своей энергетической составляющей. Прессингуя Киев за свое унижение на Майдане, Кремль предоставил министрам-переговорщикам и менеджерам "Газпрома" примерно ту же свободу "гнобить", что и следователям Генпрокуратуры по делу Ходорковского. Украина становится для Кремля основной внешнеполитической площадкой, на которой теперь можно уже без оглядки оттачивать наш российский прагматизм. Очевидные конвульсии СНГ, покинуть которое спешат и Грузия, и Украина, и Молдова, показали Москве, что стесняться в проявлении своих геополитических устремлений более незачем. "Холодная война" с Киевом – а иллюзий на этот счет быть не должно, – для Москвы значит самый первый опыт навязывания своей воли другому суверенному государству. При всей тревожности данной формулировки, ничего особенного в этом факте нет – те же США вполне успешно навязывают свою волю доброй половине мира. Однако для Москвы все впервой, и в том числе и открытое геополитическое противоборство. Удачный реванш в Киеве придаст ей уверенность в успехе давления и на другие государства на постсоветском пространстве. И, напротив, неудача обнаружит беззубость России, опереточность ее потуг размахивать энергетической дубиной.
Многое из произошедшего в уходящем году только получит свое продолжение в будущем. Ликвидация в селении Толстой-Юрт бывшего президента Ичкерии Аслана Масхадова видимым образом пока никак не повлияла на ситуацию в Чечне. В то же время, первые выборы в чеченский парламент были несопоставимо более спокойными, безопасными и, что важнее, открытыми, чем все предыдущие народные волеизъявления на этой многострадальной земле.
Общество так и не разобралось с тем, как квалифицировать попытку захвата бандитами Нальчика: то ли как успех спецслужб, сорвавших крупномасштабный теракт, то ли как их же провал, позволивший боевикам полдня хозяйничать в крупном городе. В любом случае борьба с терроризмом весь этот год продолжала оставаться частью идеологии, которую целенаправленно формировала в стране власть. При этом окончательный доклад парламентской комиссии по расследованию теракта в бесланской школе №1 так и не был представлен обществу, а суд над единственным уцелевшим боевиком, принимавшим участие в захвате школы, чуть не превратился в судилище над самой властью.
Россия проводит 2005-й год без особого сожаления. Он был по-путински стабильным, звезд с неба не хватал. В нем было много политики, но мало политиков. Это был год сбывшихся прогнозов. А угадывать будущее, пусть и заурядное, – свойство выздоравливающих государств. Но это уже прогноз на следующий год.