Сам фентанил относится к разряду наркотических анальгетиков, то есть к лекарственным средствам, оказывающим быстрое анестезирующее действие. Шевченко официально заявил, что вещества, которые могли бы подпасть под действие Международной конвенции о запрещении химического оружия, во время операции по освобождению заложников не применялись.
Однако формулировка "газ на основе производных фентанила" довольно расплывчата. Не исключено, что в ДК был применен газ, в составе которого был карфентанил – это вещество в 40 раз эффективнее фентанила и имеет высокий терапевтический индекс, являясь одним из самых сильным из известных анальгетиков. Подтверждением данной гипотезы служит тот факт, что клиническая картина, наблюдавшаяся у эвакуированных из здания заложников, совпадает с симптомами отравления карфентанилом. Особо заметим: выгода его применения в том, что препараты этого ряда абсолютно прозрачны, их употребление невозможно выявить путем анализа мочи. Отдельные специалисты относят карфентанил к оружию массового поражения.
При ингаляционном воздействии распыленного карфентанила на второй минуте возникает нарушение координации движений; на третьей – человек не в состоянии держать равновесие без опоры; на четвертой – падает. Через 10 минут воздействие вещества приводит к полной потере чувствительности. Признаки отравления: головокружение, потеря координации, тошнота и рвота, ослабление дыхания, синюшность кожи и слизистых оболочек, расширение зрачка. Позднее может наступить потеря сознания и смерть от остановки сердца, именно поэтому его нельзя использовать в качестве безопасного инкапаситанта, то есть вещества, лишь временно выводящего из строя.
Такие и подобные им рецептуры газа следует относить скорее к химическому оружию, а не к полицейским спецсредствам. Если операция проводилась с применением карфентанила, то способ, которым он был применен, не мог обеспечить создание не смертельных концентраций.
Нельзя сказать, что штаб оставил совсем без внимания возможные последствия применения этого препарата. У нас есть свидетельства того, что неизвестный антидот вводился части освобожденных заложников – из тех, кто на момент появления в ДК бригад спасателей оказался жив, но без сознания. Вводили антидот неизвестные люди в фойе. После укола пострадавших выносили за оцепление и передавали бригадам "скорой помощи". Бывшие заложники, которые могли передвигаться, не получали антидота, их сразу вели к автобусам.
Как нам стало известно, бригадам "скорой помощи" поступило указание из главка использовать налоксон – обычный антидот, применяемый главным образом при острой интоксикации наркотическими анальгетиками. Но указание это получили только те бригады, которые оказались во второй волне. Первые бригады медиков, прибывшие к оцеплению, оказывали помощь, ориентируясь лишь на клиническую картину, и сообщали о ней в главк.
Разные источники указывают на то, что медицинскую помощь освобожденные начали получать по прошествии от 15 до 50 минут по окончании штурма. К этому следует добавить свидетельства, что газ начал поступать в помещение театрального зала за 20-40 минут до начала штурма.
Сопоставляя свидетельства разных специалистов и свидетелей, можно сделать вывод, что если бы:
– антидот получили все пострадавшие,
– бригады "скорой помощи" были вовремя – в момент начала штурма – оповещены о применении газа (в момент начала штурма последний уже перестал быть тайной для террористов),
– к оцеплению послано нужное количество санитарных и специализированных машин,
– для перевозки не применялись автобусы,
то многих пострадавших от газовой атаки можно было спасти.
А поскольку этого не произошло, врачи в течение нескольких дней не могут обеспечить эффективного лечения пострадавшим и не смогли предотвратить гибель людей получивших большую дозу вещества.
Понятно, почему московский главврач делает теперь противоречащие друг другу заявления. Ведь именно на его ведомстве лежит часть вины по плохой организации сортировки и медицинской помощи. Главными же виновниками являются те люди из оперативного штаба, которые не дали медикам жизненно важной информации.