|
Людская очередь внутри храма изгибалась, образовав знак вопроса. Cначала это была просто очередь за свечами и просьбами о живых и умерших. И надо было обязательно иметь или купить крестики, ведь изгоняемые разрушающие нас сущности никуда не девались, а запросто могли выбрать вас в качестве нового места поселения. Крестики под сердцем и молитва "Отче наш" здесь необходимы для самого простого оберега и защиты.
Дорога к храму
Дорога к храму вела по Старо-Каширскому шоссе. Свернуть на него с новой трассы можно после городка Михнево. И искать указатель на Шугарово. Это оказался первый поворот налево после заброшенного поста ГАИ на третьей кольцевой бетонке, примерно в 11 км от Михнево и в 100 км от Москвы. В живописном Шугарове оказалось много солидных особняков и не замерзшая речка Каширка. Запомнился красивый дом и трактор у крыльца, припаркованный, как обычно паркуют легковушки. Но церкви там не было.
К нам в машину напросилась местная тетечка. Она и поведала, что батюшка Пантелеймон служит в двух местах. Одно из них чуть дальше – в маленькой часовенке, специально для местных старушек. И еще дальше – большая церковь. "А что, отец Пантелеймон действительно изгоняет бесов?" – осторожно поинтересовались мы. "Излечивает, конечно. Если бы нет, никто к нему и не приезжал бы", – ответила тетечка.
Дорога дальше пошла очень красивая, холмистая, мимо высоких сильных сосен. Проехали запертую часовенку у обочины. И вот, наконец, показался очень красивый особняк рядом с большим отреставрированным храмом красного кирпича. Вокруг стояли автомобили, среди которых было много иномарок с московскими и подмосковными номерами. Попадались и из соседних областей.
Приготовления
Люди тянулись ко входу озабоченные, хмурые. Группками, семьями; вели больных и калек. Всех одолевали собственные горести, и прихожане ждали избавления, облегчения как чуда.
Священник долго не выходил. Свечи передавали в толпе вперед связками, как хворост. Все стояли плотно, ждали. За алтарь все время кто-то входил и выходил. Двигались в толпе местные пацаны, похожие на беспризорников. Служительница в черном командным голосом все требовала освободить проход. Какой-то мужчина подносил своего совсем маленького мальчугана к иконам, и тот их все покорно перецеловал.
Наконец показался отец Пантелеймон. Мимо нас провели тяжело хрипящую толстую женщину с монголоидными чертами лица. Вели ее узбеки. Сначала мы подумали, что это родственники, но потом поняли – у них работа такая. В Москве они дворниками устраиваются, а тут обслуживают людей с религиозными припадками. Лица их были по-азиатски непроницаемы. Толстуха забилась у них в руках, заквокхтала. Где-то очень жалобно просил детский голос: "Мама, пусти меня, ну, пожалуйста, отпусти. Ну, я прошу, мама, зачем ты меня сюда привела...". Хотелось сразу бежать и освобождать ребенка от мамы. Но потом тот же голос вдруг начал грязно ругаться матом.
Одна бабка периодически выхаркивала "кусочки дьявола" в заранее приготовленный целлофановый пакетик. А молчаливые ловкие узбеки держали уже другую женщину. Она провисла у них на руках. Ее положили на пол. Батюшка задержался над ней. Он непрерывно читал молитвы и еще быстрее махал кадилом.
Вопли, вой и крики вокруг становились все громче. И все это начинало действовать: у кого-то текли слезы, кого-то била нервная дрожь. Одна девушка двигалась за священником как привязанная, а когда приближалась к нему, начинались плевки, дерганье и рычание: "Врешь, не возьмешь!". В толпе голосили, вопили, выли... Голоса звучали, как в лесу, когда поют птицы – то один вступал, то другой. Как будто бесы соблюдали некую очередность. Пацан местный, вроде бы из тех, кто шастал за алтарь, вдруг упал, закричал, забился на полу... В углу шептали: "Батюшку как-то девочка шести лет так ударила, когда из нее полезло, что он метра на три отскочил". Слышалась читающаяся за алтарем молитва: "...и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого..."
Сначала от всего увиденного разболелась голова, хотелось побыстрее убежать, как из палаты с заразными больными. Но постепенно стало чувствоваться некое высокое смятение. Люди явно менялись. Стали улыбаться, крестясь. У многих текли слезы. Толстуха вдруг очутилась рядом – у нее теперь было умиротворенное лицо, и дышала она совсем нормально.
В поисках отчитки
"Отец Герман пытается чистить разум, воздействуя на него через сознание, а отец Пантелеймон – через душу, пробуждая и наполняя позитивными силами развития души всю позитивную мощь самого человека. Вам обязательно надо съездить еще и в Лавру", – говорили нам.
Об отце Германе (в миру Чеснокове) много информации в Интернете. Считается, что именно ему дано право вести настоящую, "правильную" отчитку, на которую, кстати, должен давать разрешение православный чин не ниже епископа. Но слова молитвы, изгоняющей злых духов, придумали не отец Герман и отец Пантелеймон – чин отчитки получил широкое распространение в IV веке от Рождества Христова. "Я не изгоняю бесов. Я читаю молитву с просьбой, чтобы Бог помог", – говорит отец Герман, знаток Библии. И учит он мирян на ее примерах.
...В церковь св. пророка Иоанна Предтечи, что сразу справа от входа в Троице-Сергиеву Лавру, народу набивается еще больше, чем к отцу Пантелеймону. Атмосфера здесь более благостная, чем в церкви около Шугарова – это чувствуется даже несмотря на духоту от избытка народа. Ведь здешние места считаются самыми светлыми и намоленными в России. И сюда приезжают со всех ее концов.
К слову. С другой стороны от входа, где можно отведать недорогих монастырских харчей (треска в кляре – 18 руб., салат с оливками – 15, различные пирожки – 10 рублей) стали мы свидетелями прямо-таки сценки-притчи. Ходила там между трапезничающими старушка-нищенка. Кто-то ей давал деньги, кто-то нет. В общем, все как обычно. Но одна дамочка из тех, кто приехал сюда с чемоданами, с родными и фотографиями тех, кто приехать не смог, прямо-таки взвилась: "Вы нам мешаете... Мы приехали за тысячу километров, чтобы очиститься, а вы нам мешаете кушать!"
Действо №2
"Кто из вас некрещеный, пусть поднимет руку!" Нет таких. "На этой молитве надо быть с крестиками, у кого нет – подойдите к лавке, вам выдадут. И здесь все только для православных", – так начал Герман свою проповедь.
Для нас все это уже было привычно. Правда, здесь не строгая тетя, а семинарист из Лавры требовал освободить проход для архимандрита Германа. Врезалась в память бабуля с однобоким деревянным крестом в руке (кусок его где-то потерялся, наверное), истово раздающая поклоны, и девочка, зачем-то гасящая свечи, как только они догорят до половины. И еще – парень в очках, с бородкой и собранными в хвостик волосами, рассовывающий по карманам фотографии своих родных. "Я пытаюсь смотреть на этот мир и их глазами. И пишу записки о здравии и об умерших. Чтобы дать попасть им в царство Воскрешения. Пусть это и не по канонам. Я всех очищаю, даже умерших. Потому что они – мой Род. Если будут более чистые и светлые предки, усилится позитивная составляющая развития потомков. Усиливая их таким образом, я усиливаю себя", – так он нам объяснил.
Примерно 2,5 часа длилась проповедь о. Германа. "Все в грехе живем и всё на детей переходит, потому что родители не повенчаны", – говорил он с чувством, не сбиваясь, красиво, уверенно. Вещал о греховной природе болезней, о беззаконии, творимом всеми нами, об искушениях. И о демонах, сбивающих людей с праведного пути. Требовал соблюдения заповедей, порицал семейные ссоры, разводы, сектантство, увлечение мирскими хлопотами... Грехи расставлял в таком порядке: сначала гордыня, и уже потом убийство, пьянство. Говорил, что телевидение очень опасно, даже мультики запрещал смотреть. Порицал порнографию, разврат, чародейство, гипноз, кодирование... Уныние, зависть... И курение – "фимиам дьяволу".
Наконец, начался процесс отчитки; бесы вели себя попристойнее и потише, нежели в Шугарове. Непонятные звуки, охи и невразумительные выкрики присутствовали, но не доминировали. Одна тетя, около нас, трясла головой. Кто-то упал. И все. Эксцессов не было. Может быть, потому, что о. Герман сразу видит людей, имитирующих припадки, взвинчивающих себя (он сам об этом говорил). Хотя и у него, случается, исходящие сущности лаяли собаками, верещали, дергались и кричали...
Голос отца Германа гремел все сильнее. "Изыди, отойди Сатана... Изгоняем тебя именем Бога!". Иногда он замолкал, чтобы испить воды. Обходя людей, о. Герман помазывает каждого святым мирром из Иерусалима, делая знак креста на лбу. Человек при этом должен громко выкрикнуть свое имя. Потом все опускаются на колени. Священник начинает разбрызгивать во все стороны поверх голов святую воду. И вот кульминация: все встают, и отец Герман, обходя паству, еще бьет каждому по лицу мокрой кистью. "Изжени, Господи, всякого лукавого, нечистого духа, сокрытого и гнездящегося в сердце их!" – строго приказывает он бесам. И удаляется.
Зачем идут сюда люди?
Кто-то считает описанное выше панацеей от всех своих бед, некоторые просто ходят поглазеть на бесноватых. Подвергая себя при этом реальной опасности. Даже для "защищенных" батюшек отчитка чревата иногда тяжелыми последствиями, поскольку изгнанная дьявольщина может начать допекать самого изгоняющего. Не говоря уж о простых смертных, уже одолеваемых одним бесом – бесом праздного любопытства...
Конечно, какая-то часть ведущих себя "непотребно", скорее всего, обычные душевнобольные. Впрочем, термин "обычные", по-видимому, неприменим в данных обстоятельствах. Увидев отчитки, приходишь к выводу, что мироздание заселено более плотно, чем мы думаем. "Борьба за выживание" по Дарвину идет и в потустороннем мире, и все, что есть здесь, есть и там. Если тебя можно "занять" – тебя "займут"; если ты защищен – найдут другого. Говорят, на самых праведных слетается больше всякой нечисти. Это как с красавицами – на них пробуют силы самые отъявленные и многоопытные ловеласы.
В общем – чистите не только зубы, но и душу, господа и дамы. Хуже точно от этого не будет.
P.S. В подмосковной церкви, что у Шугарова, один из нас поинтересовался у о. Пантелеймона: "Вы можете сказать – а во мне кто-то был, есть?". "Все это в вас и осталось. Вы их только совсем чуть-чуть потревожили", – ответил батюшка.