|
"Yтро": Валентин Иванович, какие моменты Великой Отечественной войны навсегда остались у вас в памяти?
Валентин Варенников: Эту войну я могу оценивать с двух позиций: как умудренный опытом человек со служебным и государственным положением, как бывший командующий сухопутными войсками – и с позиций того лейтенанта и капитана, который прошел от Сталинграда до Берлина в армии Чуйкова. Это два разных взгляда на войну, в целом выражающие одно и то же.
В 41-м я окончил 10-й класс средней школы. Отмечать это событие мы собрались в воскресенье 22 июня. Ничего не получилось – началась война. Но я, как и мои сверстники, был готов к защите Отечества. Имел достаточно крепкое общее образование (это сейчас у нас служат неграмотные солдаты), был физически развит. На войне я получил три ранения, но ни разу не болел, хотя прошел в пехоте до Берлина, воевал в стужу, холод и жару. Я был готов к войне внутренне, как патриот своей Родины. Имел начальное военное образование, которое получил в школе, гордился значком Ворошиловского стрелка. Когда нас призвали, то, учитывая возраст, отправили не сразу на фронт, а в военное училище. Через 10 месяцев мы получили офицерские звания. Лейтенантом я попал в Сталинград. Ехали мы туда окрыленные: нас радовало то, что произошло под Москвой. Мы ехали с таким настроением, что обязательно наведем в Сталинграде порядок. Но по прибытии в город мнение несколько изменили: с налету задачу было невозможно решить. Все пылало, все было в дыму. Такое впечатление, что горела Волга. Обстановка была очень сложная. И надо было совместить, на первый взгляд, несовместимое: действовать одновременно решительно и осторожно. Мысль о том, что мы должны разбить и изгнать противника, не оставляла нас ни на минуту. Все это – настрой, подготовка людей – навсегда осталось у меня в памяти.
Мне крупно повезло: когда меня, 18-летнего лейтенанта, назначили командиром взвода, моим замом оказался Филимон Агапов. Ему было лет 45, и он нам, молодым, казался старым-старым. Филимон прошел Финскую войну. Я очень благодарен этому человеку, который стал моим первым боевым наставником. В составе 138-й дивизии полковника Ивана Людникова мы обороняли завод "Баррикады", в тесном пространстве, фактически на острове. Немцы были с трех сторон, они провались к Волге с севера и юга. Позади нас река. Меня тогда все заносило, я хотел отличиться. Атаки и контратаки – дело одно, но очень стильно хотелось проявить себя. В общем, я задумал помочь нашему командованию и достать ценного "языка". Подбил на это дело одного юркого сержанта и поделился планами с Филимоном. "Знаешь, что, сынок. Тебя убьют, и никакого "языка" ты не достанешь, – ответил Филимон, который меня наедине всегда сынком называл, а в присутствии других – товарищем лейтенантом, за что я ему был очень благодарен. – Но даже если ты достанешь "языка", что он покажет? Командованию цель немцев понятна. Они хотят ликвидировать наш маленький плацдарм и сбросить нас в Волгу. Тебя убьют, а кто будет за тебя воевать и бойцами командовать? Кто будет идти к победе?". Филимон всегда возвращал меня с облаков на землю и всегда находил нужные слова. Они остались у меня в памяти. И потом, когда меня ранило, я попал в другую дивизию 8-й гвардейской армии и не смог найти Филимона. Но его житейская и военная мудрость оставили след. Благодаря ему я стал более осмотрительным, старался трезво оценивать ситуацию при принятии решений.
"Y": Вы помните свой первый бой?
В.В.: Конечно. В ночь с 17 на 18 октября 1942 г. нашу 138-ю дивизию бросили на подкрепление войск в Сталинграде. Переправили на правый берег, где мы должны были сменить обескровленную дивизию. Немцы то ли видели переправу, то ли это было совпадением, но в этот момент открыли массированный огонь и пошли в атаку. Враг теснил дивизию, которую мы должны были сменить. И тогда мы сходу вступили в бой. Не поймешь, что творилось. Наши командиры действовали решительно, подбадривали сами себя. Мы шли на врага, кричали "Ура!". Дошло до рукопашной. Была стрельба в упор из автоматов. У нас тогда уже были ППШ. Немцы имели преимущество в том бою, потому что у них были танки. Мы располагали противотанковыми орудиями, ПТРов (противотанковых ружей. – Ю.К.) еще не было. В каждом полку была противотанковая батарея и батарея 76-мм орудий, которые были эффективными на прямой наводке.
Кончился тот бой для нас большими потерями. В батальоне, в котором я воевал, треть солдат и офицеров – около ста человек – была выведена из строя. Комбат сказал, что если будем так же продолжать, от нас ничего не останется. Через несколько дней мы закрепились на рубеже. Тогда уже существовал знаменитый приказ "Ни шагу назад!". Мы выстояли, удержали завод "Баррикады". В Сталинграде тяжелые бои мы вели практически каждый день. Бой в городе отличается от сражения в поле, когда видны позиции, фланги, где можно маневрировать и управлять. В городе действовали группами. Кругом завалы, и не известно, из-под какого камня в тебя будут стрелять. Все неожиданно. Даже в перерывах между боями, в паузах между атаками и контратаками, передвижение от места к месту было связано с большим риском – кругом сидели снайперы противника.
"Y": Вам приходилось убивать на войне?
В.В.: Да. Это тяжело. В первом бою я еще не понял, убил ли кого-то. Потом это было не раз. В памяти остался бой в селе Христофоровка северо-восточнее Одессы в 1944 году. Мы вышли к этому селу, которое располагалось на высоте. На полях не убраны подсолнухи. Была плохая видимость. Немцы установили пулеметы на чердаках домов, и наш полк встал. В тот момент я был заместителем командира полка по артиллерии, в моем подчинении были все батареи. Командир полка тогда сказал: "Валентин, мы их можем обойти по балке". Позади села располагался овраг, наполненный водой. А было еще холодно – конец марта. Надо было взять разведроту и роту автоматчиков, пройти по балке и выбить немцев, чтобы полк мог идти вперед, ведь полк находился на острие наступления дивизии. Я решил эту задачу, собрал отряд и использовал балку, что стало для немцев полной неожиданностью. Шли по холодной воде по пояс и с тыла, огородами вышли к хатам, где располагались огневые точки противника. Разделились на три группы – одна в центре и две на флангах. У нас была радиосвязь. Артиллерия устроила огневой налет. По нашему сигналу огонь был прекращен, и мы двинулись в атаку. Там я уничтожил несколько человек – застрелил лично. Это у меня осталось в памяти. Это плохо, но война есть война: или мы – или они.
"Y": Вы говорите о высоком боевом духе, о том, что страна была готова к защите. Но чем же объяснить тот факт, что Советский Союз не был готов к обороне? Чем объяснить высокий темп продвижения немцев в первый месяц войны, наши потери и огромное количество попавших в плен?
В.В.: Виновата халатность. За год до войны Сталин собрал весь командный состав Красной Армии и прямо сказал, что нас ожидает война и надо к ней готовиться. В мае 41-го, за месяц до начала боевых действий, он провел расширенное заседание Политбюро, куда были приглашены руководители Наркомата обороны. И тогда Сталин прямо сказал, что от "этой гитлеровской клики" можно все ожидать всего, в том числе и внезапного нападения. Куда же яснее? В свое время я командовал приграничным Прикарпатским военным округом. У меня было 4 армии – две общевойсковых, воздушная и танковая, отдельные дивизии, две учебных и две артиллеристских дивизии. В случае угрозы нападения я бы все силы держал в военных городках. Войска бы занимались боевой учебой и ждали сигнала к выходу на оперативные рубежи. Для всего округа необходимо два, максимум, три часа, и все будут на местах, будет налажено управление и мы тогда готовы к действию. Говорят, что было мало времени. Да, но в 22:30 21 июня 1941 г. Сталин подписал директиву о том, чтобы войска были приведены в полную боевую готовность. Все получили ее одновременно, но все ли ее выполнили? Вообще хоть кто-то ее выполнил? Оказывается, да. Например, командующий Одесским военным округом Червиченко и командующий Черноморским флотом. Войска заняли позиции, было организовано управление, развернуты средства ПВО, вся авиация была рассредоточена на аэродромах. Поэтому они не имели существенных потерь от внезапного нападения. Войска Одесского округа в бою сбили 29 немецких бомбардировщиков, потеряв 8 своих. А что у Павлова в Белорусском военном округе? Сам командующий оказался в театре. А управление войсками было плохое уже в течение двух недель, потому что немцы забросили на этом направлении много диверсионных групп, которые резали провода и разрушали узлы связи. Войска расползлись на учения и стрельбы, не были собраны воедино. Это же преступная халатность.
"Y": Командующий Белорусским военным округом был расстрелян...
В.В.: Расстреляли Павлова, начальника штаба округа и начальника связи. Но виноваты не только они. Виноваты нарком обороны и начальник Генштаба. Кто был тогда начальником Генштаба? Жуков. Почему он не проверил готовность войск на главном направлении? Не проверил, что делают молодые командующие округами? Я говорю об ответственности в тот трагичный период. У нас принято говорить, что во всем виноват Сталин, в том числе и в том, что в начальный период войны в окружение попало миллион или полтора миллиона человек, что потери оказались большими. Какие меры принял Сталин? С учетом того, что образовалась дыра почти в 400 км, он срочно создал Резервный фронт, подтянул его и поставил на него Жукова. И четырьмя фронтами с Резервным фронтом в центре был нанесен контрудар под Смоленском. Этим Сталин спас положение. Два месяца длилось Смоленское сражение – с 10 июля до 11 сентября. Это стало шоком для немцев, они впервые перешли к обороне и были вынуждены отойти. Резервный фронт отбросил врага, ликвидировав выступ под Ельней. Немцы долгое время приводили себя в порядок, чтобы возобновить наступление на Москву, и под Москвой в оборонительном сражении они получили поражение. Потом мы перешли в контрнаступление, и у нас не было численного превосходства. Мы даже снимали войска с других участков, сосредоточивали их на четырех направлениях, пошли вперед и гнали немцев 150-200 км. Разгром под Москвой стал классической операцией.
"Y": На фоне печатающихся "сенсаций" о Второй мировой войне распространилась точка зрения, что мы взяли вверх не уменьем, а числом, ценой больших потерь...
В.В.: Это глупость или же умышленная фальсификация. Мы потеряли в войне 28 млн человек, но военные потери составили 8 млн 600 тысяч. Приблизительно столько же потеряли немцы и их сателлиты. Немцы – 7 млн, и 1,6 млн – румыны, венгры и т.д. У нас приблизительно равные чисто военные потери. А что касается мирного населения, то мы потеряли много – 19 млн с лишним. Такая была политика Гитлера: он собирался покорить СССР и оставить здесь около 60 млн рабов для работы на Германию, а остальных уничтожить. Есть такая книга "Гриф секретности снят", которую составляли Генеральный штаб ВС, Российская академия наук, КГБ, МИД другие структуры. Этот документ содержит сведения о равных военных потерях и колоссальных жертвах среди мирного населения. Говоря об этом, мы должны помнить о главном: решающую роль в годы Второй мировой войны сыграли наша армия и наш народ. Два года Гитлер победоносно шел по Европе, растоптал ее. Никто в мире не мог его остановить. Мы сделали не только это, но и разгромили его в прах, заставили Германию безоговорочно капитулировать. Этот подвиг бесценен, и человечество должно быть обязано нашему народу за спасение от угрозы порабощения. Ведь эта угроза была реальной. Во время Сталинграда мир, затаив дыхание, ждал, что будет. Или мы сдадим город, и тогда Турция вступает в войну и Япония открывает фронт на Дальнем Востоке. Или же мы удержим Сталинград. Удержали и провели контрнаступление. Потери Германии были огромными – в Сталинградской битве они потеряли полтора миллиона человек. Три дня Германия была в трауре.
"Y": Как можно оценить профессиональные качества немецких солдат, противостоявших нам в Великую Отечественную войну?
В.В.: Мне пришлось побывать на многих войнах, не только на Великой Отечественной. Я был в Анголе, Эфиопии, Сирии, Афганистане. Скажу что, немецкий воин и командование – самые сильные. Но мы смогли разгромить самого сильного противника. Тогда можно дать оценку нашим войскам и нашим полководцам того времени. Почему немцы самые сильные? Наши союзники долго не открывали второй фронт, хотя Сталин сильно просил об этом в 41-м, 42-м и 43-м. Многие историки считают, что союзники выжидали – мол, пусть в этой кровавой схватке русские и немцы иссякнут и лягут, а союзники продиктуют условия послевоенного мира. Но их надежда на то, что мы иссякнем, не оправдались. Мы из года в год были все сильнее. Вот такой парадокс.
В течение двух лет Германия захватила всю Европу. На войну с нами работала вся промышленность Европы. Немцы добывали угля в 5 раз больше, чем мы, давали в 3 раза больше стали. Но при этом мы в 3 раза больше производили техники, вооружения и боеприпасов. Меньше добывали, располагали меньшими ресурсами – а производили больше! Летом 42-го немецкая разведка доложила Гитлеру, что русские производят в месяц тысячу танков. Гитлер отбросил это донесение, назвав его недостоверным. Он был прав, потому что в месяц мы производили не одну, а две тысячи танков, полторы тысячи самолетов, десятки тысяч орудий и минометов. К слову, сейчас мы не можем заказать для нашей армии сто танков в год. Кудрин говорит, что нет на это денег. Не можем заказать десять самолетов и вертолетов. Заказали всего один или два вертолета. Это кошмар какой-то!
"Y": Сейчас на Украине легализуются ветераны формирований СС, например, таких, как дивизия "Галичина" и батальон "Нахтигаль". В странах Балтии этот процесс зашел еще дальше...
В.В.: Такие шаги – преступление перед человечеством. Весь мир боролся с фашизмом. Все видели, на себе ощутили на себе зверства и ужас гитлеровцев. Все отлично представляли себе, что будет, если фашизм расширит свои границы. Мы победили совместными усилиями при решающей роли Советского Союза. Так что реанимация и реабилитация фашистов – плевок всему человечеству. Я лично считаю, что Россия неадекватно реагирует на то, что происходит в прибалтийских странах и на Украине. Все-таки это наши соседи, и там живут наши соотечественники. Я полагаю, что надо принимать более решительные меры, в том числе экономического характера. Мы обязаны это сделать.
"Y": Вы возглавляете Ассоциацию Героев Советского Союза, героев России и кавалеров Ордена Славы. Сколько Героев сегодня проживает в России?
В.В.: 1137 человек. В целом, у нас фронтовиков осталось около миллиона.
"Y": Что бы вы хотели сказать фронтовикам накануне 60-летия Великой Победы?
В.В.: Всем ветеранам желаю доброго здоровья и всяческих благ. Хочу, чтобы руководство страны и в первую очередь президент продолжали заботиться о наших ветеранах и не позволяли бы некоторым министрам своевольничать и ставить наших фронтовиков в сложное положение. Хочу пожелать, чтобы ветераны в меру сил и возможностей продолжали рассказывать нашим гражданам, прежде всего молодежи, что же произошло 60 лет назад. Надо беречь наше государство и не допустить того, что у нас произошло в конце XX века. Желаю молодым людям, нашим патриотам, чтобы они с честью и достоинством несли то Знамя Победы, которое мы водрузили над рейхстагом 60 лет назад.
"Y": Оглядываясь назад, вы можете припомнить моменты, в которых, повторись они, вы поступили бы иначе?
В.В.: Да, я бы поменял кое-что. Вот в 1991 г. по всеобщей договоренности после посещения Горбачева я поехал в Киев, чтобы там "Рух" не натворил бед. Черновил тогда держал за шиворот и правительство, и Верховный Совет. Меня там хорошо знали, хотя в то время я уже не командовал округом, а был Главкомом сухопутных войск. Но беспорядок был в Москве. Я жалею, что в то время не оказался в столице. Я не был членом ГКЧП, но заставил бы своих коллег заниматься делами.
"Y": Спасибо за интервью.