Понятно, что рисовать в своих официальных реляциях более низкие показатели Центробанк согласился потому, что надобность в подобных "приписках" просто отпала: резервы и без того – одно загляденье. По их размеру Россия занимает сейчас четвертое место в Европе (после Германии, Франции и Италии) и четвертое место в мире среди развивающихся стран (после Китая, Мексики и Южной Кореи). Цены на нефть, между тем, и не думают падать, обеспечивая внушительное положительное сальдо платежного баланса страны и, соответственно, дальнейший рост резервов ЦБ (на долю золота в них приходится порядка $4 млрд., остальное – валютные активы). Еще недавно председатель нашей главной банковской конторы Сергей Игнатьев прогнозировал увеличение резервов к концу года до $40 млрд.; ныне же его первый зам Олег Вьюгин говорит о $44-45 млрд., поясняя, что могло бы, конечно, набежать и побольше, но до конца года предстоит выплатить около $8 млрд. по внешнему долгу (для этих выплат Минфин покупает у ЦБ валюту за "стерилизованные" рубли). Прогнозные оценки большинства экспертов колеблются в пределах $45-50 млрд. (превышение отметки $50 млрд., по мнению Вьюгина, маловероятно). В свое время Виктор Геращенко называл цифру $45 млрд. в качестве оптимальной величины золотовалютных резервов. Да и Вьюгин замечает, что "в принципе, уже можно остановиться".
В самом деле, по состоянию на 8 июля денежная база в узком определении (выпущенные Центробанком в обращение наличные деньги с учетом остатков средств в кассах кредитных организаций, а также остатки на счетах обязательных резервов этих организаций) составила 802,9 млрд. рублей. Иными словами, золотовалютные резервы ЦБ покрывают денежную базу примерно на 165%. Куда же больше? Для того чтобы безболезненно пройти "пиковые" годы долговых выплат, накопленной валюты тоже вполне достаточно. По другим критериям нынешний объем валютных запасов и подавно избыточен (так, международно признанным уровнем достаточности золотовалютных резервов считается уровень, равный трехмесячному объему импорта). Между тем, избыточность резервов – штука отнюдь не безобидная. Ведь в сущности это означает неэффективное использование страной валютных доходов, которые вместо пополнения зарубежных счетов ЦБ могли бы направляться на модернизацию экономики (через какие каналы – другой вопрос). Вспомним древнюю притчу о талантах, зарытых в землю, и талантах, пущенных в оборот.
Почему Центробанк продолжает скупать у экспортеров валюту (подстегивая тем самым инфляцию) вместо того, чтобы позволить рублю укрепиться и за счет этого сгладить платежный баланс, – можно не объяснять. Черт его знает, что там будет с нефтяными ценами через месяц, а тем более через год. Что, опять девальвировать рубль "в разы", если, как в 1998 году, цены вдруг провалятся до 10 долларов за баррель?
В основе валютной политики Центробанка лежит, однако, и другое хорошо известное соображение: сдерживание реального курса рубля призвано стимулировать экономический рост. И вот данный посыл стоит рассмотреть подробнее. Слов нет, для экономики слабая национальная валюта – что наркотик. Но именно наркотик, а не лекарство. Качество подстегиваемого таким способом роста (экстенсивного по своему характеру) сомнительно. К тому же, сопряженный с политикой "слабого рубля" низкий уровень оплаты труда сам по себе тормозит модернизацию производства (для расширения которого выгодней оказывается дополнительный наем работников, чем установка более производительного оборудования, тем паче импортного). Даже с учетом того, что заниженный курс национальной валюты в известных пределах стимулирует приток прямых иностранных инвестиций, указанная политика в действительности тормозит структурную перестройку народного хозяйства. Напротив, сильная национальная валюта создает условия именно для интенсивного, инновационного развития экономики, хотя и ценой более низких на какой-то период количественных темпов. Важно, следовательно, отыскать "золотую середину", чтобы и рост не подрубить, и его качеством удовлетвориться. Центробанк же, складывается впечатление, действует больше по наитию.
Мировая практика показывает, что искомая "золотая середина" для валют среднеразвитых стран – это не более чем двукратный разрыв между рыночным курсом и паритетом покупательной силы. У рубля, по признанию Олега Вьюгина, такой разрыв по отношению к доллару составляет 2,4 раза. Так, может, не стоит слишком усердствовать, поливая "капусту" из эмиссионной лейки? Тем более что на фоне нынешнего взлета европейской валюты рублевые интервенции ЦБ на бирже привели к снижению не только номинального, но и реального курса рубля относительно евро. А именно в евро номинирована львиная доля российского импорта. Стало быть, пресловутый отечественный производитель получил дополнительную защиту от иностранной конкуренции. Это позволяет Центробанку ослабить "валютный протекционизм" и подумать о других вещах. Например, о том, насколько разумным было хранить порядка 90% своих валютных резервов в долларовых инструментах и не стоит ли диверсифицировать структуру этих активов, дабы впредь при тех или иных колебаниях мировых валют не кусать лихорадочно собственные локти.