Между тем критики "путинского режима" настойчиво разрабатывают сейчас ту тему, что нет не только "потрясений", но практически никакого колыхания вообще. Какие-то потуги на реформы критики не отрицают, но в результате – топтание на месте (или даже регресс), а если кое-где порой и наблюдается движение вперед, то весьма незначительное. Почти брежневский "застой", одним словом. В целом критики правы: ни цивилизованной власти, ни цивилизованного бизнеса, ни цивилизованного общества в России как не было, так и нет. Вот только – с чем сравнивать? Известно с чем – с Западом, естественно, а не с собственным вчерашним состоянием. В этом отношении показателен пример судебно-правовой системы, где подвижки были, пожалуй, наиболее значимыми. Кто скажет, однако, что российское судопроизводство уже стало высокопрофессиональным, неподкупным и эффективным?
И так во всем: если отмеривать расстояние до конечной цели, то дистанция получается огромного размера. Но если считать от начальной точки, то выясняется, что по целому ряду направлений продвижение было в действительности достаточно ощутимым. Такой вывод окажется справедливым при выборе в качестве начальной точки и 1 января нынешнего (итоги уходящего года) и, тем более, 1 января 2000 года (итоги всего путинского правления). Поменяем теперь во втором случае цифры 2000 на 1996 – что-нибудь в смысле итогов изменится? Со второй президентской кампании Ельцина и вплоть до его отставки реформ как таковых не было вообще. Если, тем не менее, критики Путина называют "застоем" сегодняшнее время, а не период 1996-1999 гг., то это, видимо, от скуки, вызванной отсутствием всякого рода "рокировочек", "загогулин" и дефолтов.
Ожидать в 2003 году качественного изменения ситуации, каких-то "прерывов постепенности" во внутренней политике, вообще говоря, не приходится: скорее всего, продолжится такое же "застойное" ковыляние – не столь быстрое, как хотелось бы, но все-таки вперед. Ввиду фактора президентских и парламентских выборов скорость продвижения, очевидно, не может не замедлиться. Так, не нужно быть провидцем, чтобы предположить, что в преддверии выборов Кремль не решится по-настоящему затевать социально рискованную реформу ЖКХ, а также реструктуризацию энергетики и газовой отрасли. В то же время темпы преобразований сдерживаются не одним лишь недостатком политической воли у реформаторов, но и силой противостоящей воли тех бизнес-политических элит, чью привычную "экологическую нишу" оные преобразования грозят порушить. Кстати, индикатором того, что реформы все же идут, служит само обилие и резкость антипрезидентских материалов в СМИ (отнюдь не только в "березовых") – значит, чьи-то интересы всерьез задеваются. Совокупность же объективных и субъективных обстоятельств обусловливает перенос многих назревших в принципе мер на второй срок президентства Путина.
Однако, кроме внутренних, есть еще мощный внешний фактор – предстоящая операция США против Ирака. Крайние варианты: быстрая победа при малом уроне для иракской нефтяной промышленности – либо затяжная война при больших разрушениях. В первом случае мировые цены на нефть после первоначального скачка быстро опустятся на уровень $14-16 за баррель или даже ниже, во втором – застрянут в диапазоне от $35 до $70. Соответственно, при "оптимистическом", как его называют в западной прессе, сценарии России придется туго, прирост ВВП может упасть до нулевой отметки, но зато экономические реформы тогда точно пойдут в гору – просто иного выхода не останется. При "катастрофическом" сценарии мы несколько лет будем жить хорошо, однако сопряженное с этим благодушие с большой вероятностью погасит реформаторские замыслы в экономике.
Что касается политических реформ, то здесь главный тормоз, как это ни банально, отчаянное сопротивление бюрократии (причем особенно эффективное на уровне среднего звена аппарата). Проблема в том, что любая масштабная реформа требует усиления управленческого рычага ("укрепления вертикали власти"), политическое выживание путинского Кремля также диктует необходимость временной консолидации "под собой" бюрократического класса; в то же время конечные цели декларируемых преобразований предполагают разрушение самих основ привычного образа жизни отечественного чиновничества. Как собирается Путин решать эту проблему после переизбрания – неведомо, но в предвыборный год ничего иного, кроме как "дружить" с этой гидрой, ему не остается. Столь любезная сердцу президента (достаточно заглянуть в тексты двух подряд ежегодных посланий Федеральному Собранию) "административная реформа", по крайней мере в 2003 году, с места точно не сдвинется. Хуже то, что пока действия в данном направлении сводились в основном к элементарному вытеснению "чужих" ("семейных") "своими" ("питерскими"), а в итоге воспроизводились хорошо известные по истории сюжеты на тему смены матерых и сытых волков волками молодыми и голодными. Предвыборное партстроительство и вовсе вызывает мурашки по коже. Может, "Единая Россия" и вообще "центристское большинство" в Госдуме – отличный механизм для проведения через парламент нужных решений, но что дальше-то делать с плодящейся по городам и весям армией алчущих государственного пирога и готовых ради этого присягать кому и чему угодно?
А ведь политические реформы – это та сфера, где, в отличие от болезненных новаций в экономике, народная поддержка заведомо обеспечена. Возможно, свою роль в ускорении общедемократических преобразований сыграет опять же внешний фактор. Нельзя, по крайней мере частично, не согласиться с теми критиками Кремля, которые указывают на определенный разрыв между внешней и внутренней политикой, имея в виду не мнимое наступление на "права и свободы", а именно недостаточность усилий по изменению внутрироссийских реалий в сравнении с резким разворотом государственного корабля в международных водах в сторону Запада. Кое в чем, правда, никакого разрыва не наблюдается: Путин готов мочить террористов по всему свету, а не только в российских сортирах. Но если Вашингтон в благодарность за поддержку или нейтралитет Москвы в походе против международного терроризма готов ограничиться чисто ритуальными заклинаниями по поводу политических порядков партнера, то занудливая Европа ставит своей целью полностью перевоспитать российского медведя.
Сопротивление стратегическому курсу Путина на интеграцию с Западом со стороны консервативной части российского политического и военного истеблишмента оказалось, вопреки ожиданиям, довольно вялым. В следующем году указанный курс, очевидно, не подвергнется какой-либо кардинальной коррекции (хотя по-прежнему будет в известной степени "сбалансирован" активностью на востоке и юге). Но поскольку это действительно стратегический выбор, постольку он должен опираться на общность базовых установок, а не текущих тактических интересов. Да и деваться, собственно говоря, некуда: через несколько лет на долю расширенного Евросоюза будет приходиться свыше 50% наших внешнеэкономических связей – поневоле придется подстраиваться под европейские стандарты как в экономике, так и в политике. Проблем здесь масса, в том числе связанных с эгоизмом и менторским высокомерием Брюсселя (а уж европейская бюрократия в некотором смысле пострашнее российской будет). Вместе с тем, давление со стороны ЕС далеко не всегда и не во всем определяется сугубо меркантильными соображениями. Если, помимо разногласий по конкретным торгово-экономическим вопросам, вынести за скобки темы Чечни и Калининграда, то такое давление, сколь бы неприятным оно ни было, в конечном итоге идет нам же на пользу: во-первых, тренирует, а во-вторых, заставляет внутренне меняться.
Так что, дорогой читатель, с Новым годом – и выше голову!