Совершенно очевидно, что главное – это все-таки не венесуэльская забастовка и не сезонные факторы (нынешняя зима в Северной Америке выдалась на редкость холодной), а т.н. военная премия. До тех пор, пока США будут тянуть с ударом по Ираку, "боевая надстройка" над "мирным" ценовым уровнем никуда не денется. Более того, чем острее угроза надвигающейся войны – тем круче и все менее предсказуемы цены, для скачков которых достаточно малейшего информационного повода. К примеру, то обстоятельство, что запасы нефти в Соединенных Штатах находятся сейчас на минимальном с 1975 года уровне, отнюдь не является тайной, окутанной мраком. Что в принципиальном плане меняется от их колебаний на несколько миллионов баррелей в ту или иную сторону? Однако информация Министерства энергетики США о снижении запасов на 1 млн. баррелей (до 272 млн.) – кстати, тут же поставленная под сомнение Американским институтом нефти, по данным которого запасы, напротив, возросли на 3 млн., – повлекла в конце февраля скачок цен до $34,5 за баррель нефти сорта Brent на Лондонской нефтяной бирже и до $38,6 за баррель западнотехасской нефти по апрельским фьючерсным контрактам на Нью-йоркской товарной бирже, что лишь немного уступает рекордам времен "Бури в пустыне" (затем цены несколько откатились).
Бал сейчас правят спекулянты. В этих условиях даже отмена квотирования экспорта странами ОПЕК едва ли способна успокоить рынок. Согласно официальным заявлениям, звучавшим в феврале, картель может не только увеличить квоты, но и вообще "временно отменить" квотный режим, однако исключительно в целях возмещения дефицита нефти в результате войны, а не для удовлетворения ажиотажного спроса в преддверии оной. Не далее как 25 февраля об этом говорил, в частности, президент организации, министр энергетики Катара Абдулла аль-Аттья, подчеркнувший, что "ОПЕК не хочет и не может сдерживать спекулятивное вздувание цен, замешанное на страхах трейдеров по поводу будущей войны и соответствующих проблем на рынке". Ему вторил генеральный секретарь ОПЕК Альваро Сильва: "Недостатка нефти на рынке нет, сегодняшние проблемы – результат спекуляций".
В данном контексте логично звучали и заявления о том, что никакого увеличения квот пока не планируется. Так, еще совсем недавно министр нефти и минеральных ресурсов ОАЭ Обейд бен Сейф ан-Насери уверял, что на предстоящем 11 марта в Вене совещании членов картеля "потолок совокупной добычи в 24,5 млн. баррелей в сутки, скорее всего, изменен не будет". Однако очередные пертурбации на нефтяном рынке привели, согласно информации из различных источников, к коррекции позиции ОПЕК, и теперь принятие на указанном совещании новых решений по квотам, вплоть до приостановления их действия, уже не исключается (даже если война в ближайшие недели не начнется). 3 марта о такой возможности публично заявил министр энергетики и шахт Алжира Шакиб Хелиль. Кстати, по его же словам, когда в январе утверждалось решение об увеличении совокупной суточной квоты ОПЕК до 24,5 млн. баррелей, одновременно была достигнута договоренность, что соответствующие лимиты по странам могут быть превышены в случае резкой дестабилизации на рынке. Между тем физические возможности стран ОПЕК по дальнейшему наращиванию нефтедобычи и экспорта довольно ограничены, так что, будет или нет отменен 11 марта квотный режим – это в предвоенный период уже вряд ли существенно повлияет на цены.
Как долго продлится такой период – тоже еще вопрос. До отказа парламента Турции пустить в страну американский десант в качестве наиболее вероятного срока удара по Ираку в мировой прессе называлась неделя с 10 по 16 марта. Теперь возможна новая задержка – уже не только политического, но и технического характера. Пока ситуация вокруг Ирака так или иначе не прояснится, цены на нефть, очевидно, падать не будут. Главный интерес, однако, представляет развитие событий после начала военной операции. Эксперты практически единодушны в том, что на первых порах цены взлетят до $40-50 за баррель (а то и выше) вне зависимости от хода боевых действий. Но именно продолжительность и характер войны определят дальнейшую ценовую динамику.
"Оптимистический" сценарий предполагает, что война будет скоротечной, а ущерб, нанесенный нефтяной промышленности Ирака, – минимальным. Тогда цены быстро покатятся вниз: по оценкам многих экспертов – до $25-27 за баррель уже к началу третьего квартала и до $20-23 к концу года. Модернизация иракской нефтяной промышленности американскими компаниями и интенсивное наращивание экспорта (а подконтрольный Вашингтону новый багдадский режим, как ожидается, выйдет из ОПЕК) в течение двух-трех лет стабилизирует нефтяные цены на уровне не выше $14-16 за баррель.
Потенциал иракского нефтяного экспорта оценивается в 6-8 млн. баррелей нефти в сутки. Однако в результате санкций ООН Ирак в настоящее время поставляет на мировой рынок всего лишь порядка 2,5 млн. баррелей (международные санкции ограничивают, в частности, возможности модернизации и развития нефтедобывающих производств, оборудование на которых в значительной степени изношено). Компенсировать такой объем (если с началом американской операции поставки нефти из Ирака полностью прекратятся), по всей видимости, не составит для ОПЕК особого труда. К тому же, циркулирует информация, что во второй половине прошлого года участники картеля сформировали секретный нефтяной резерв в размере 150 млн. баррелей (ясно также, что в случае войны свои нефтяные резервы задействуют и развитые страны). Свободными же мощностями для существенного наращивания нефтедобычи сейчас из всех мировых экспортеров располагают только Саудовская Аравия, ОАЭ, Иран и Кувейт, суммарная экспортная квота которых в рамках ОПЕК составляет на сегодняшний день около 15,7 млн. баррелей в сутки. Эти страны могут быстро увеличить производство еще на 16%, возместив нехватку иракской нефти. Однако, во-первых, это почти предел их возможностей (например, потенциал главного нефтяного продуцента – Саудовской Аравии – оценивается в 10,5 млн. баррелей в сутки против 9 млн. в настоящее время), а во-вторых, необходимо еще, чтобы война не выплеснулась за границы Ирака.
В том-то и дело, что в случае войны под угрозой окажутся не только маршруты транспортировки нефти в Персидском заливе, то есть как раз из указанных стран, но и собственно их нефтепромыслы. Так, власти Кувейта готовятся к доставке нефти потребителям своими силами (зарубежные танкеры просто не рискнут заходить в зону боевых действий), но уже объявили, что на ряде месторождений – вероятных объектов иракских ударов – добыча нефти может быть законсервирована. Что касается нефтепромыслов самого Ирака, то, по некоторым сообщениям, они заминированы и будут взорваны, как только перед Багдадом замаячит перспектива военного поражения.
"Пессимистические" сценарии – это те или иные комбинации трех составляющих: затяжного характера военных действий, уничтожения иракской нефтяной промышленности и инфраструктуры, распространения конфликта на сопредельные страны. Диапазон прогнозов стоимости барреля нефти колеблется при этом (в зависимости от конкретного сценария и веры экспертов в светлое будущее) от свыше $40 в течение нескольких месяцев до $60-80 на неопределенный период. Нижняя оценка – для случая не слишком продолжительной войны с теми или иными негативными последствиями для соседних государств, однако без критического ущерба, а также без полного разрушения нефтяного производства в Ираке. Верхняя – полный коктейль всех трех указанных составляющих.
Впрочем, по мнению, например, президента Японской нефтяной ассоциации и главы нефтяной компании "Космо сэкию" Кэйитиро Окабэ, вероятность самого неблагоприятного варианта развития событий не превышает 5%, тогда как вероятность "оптимистического" сценария составляет 80%. Однако подобную степень уверенности в завтрашнем дне выказывают далеко не все. Многие европейские эксперты полагают, что блицкрига у американцев не получится; следовательно, нефтяные цены не ниже $35 за баррель будут держаться по крайней мере до осени (при условии, что Хусейна начнут бить в марте).
Но, так или иначе, нынешняя нефтяная лафа для российского бюджета кончится – если не через пару месяцев и не через полгода, то через год. Проблема в том, что необходимость экономических преобразований при наличии денег притупляется, а обостряется при отсутствии оных. Соответственно, когда для проведения болезненных и непопулярных реформ есть деньги – не хватает силы воли, а когда появляется политическая воля – не хватает денег. Вот так и живем по кругу.