Долгое прощание
Россия, 2004
Режиссер: Сергей Урсуляк
В ролях: Полина Агуреева, Андрей Щенников, Борис Каморзин
|
Это фильм неспешный, не суетливый, что стало редкостью для современного отечественного кино. В него надо вчувствоваться, всмотреться. Кажется, на экране ничего и не происходит, только все ходит начинающий неудачливый драматург Гриша Ребров в библиотеку да бесконечно рисует лошадей на полях чистых тетрадей. Да его молодая жена, актриса Ляля, все больше втягивается в "звездную", удобную, устроенную жизнь. Да вырубают "незаконный" сад у Лялиного дома, сад, которому ее отец посвятил большую часть жизни.
Сергей Урсуляк, уже известный своими экранизациями Горького ("Летние люди") и Агаты Кристи ("Неудача Пуаро"), намеренно подбирал для картины актеров, не "засветившихся" в сериалах, не несущих за собой шлейфа прежних ролей, – чистые холсты, на которых пишется текст Трифонова.
Дебютантка Полина Агуреева из Студии Петра Фоменко создает сложный, противоречивый образ главной героини исподволь, из мельчайших нюансов, со скупостью настоящего таланта. Романс, который она напевает в фильме, вызывает аплодисменты сначала в зале, и только потом – у героев на экране. Вокруг Агуреевой столь же тщательно работают другие актеры – Борис Каморзев в роли популярного драматурга Николая Смолянинова и еще один "фоменковец" Андрей Щенников в роли молодого Реброва. Постаревшего Реброва, ставшего успешным сценаристом, напротив, играет лицо удивительно знакомое – лицо кумира тех лет Евгения Киндинова. Он тоже – знак времени наступивших семидесятых, как и огромная очередь, в которой встречаются Ляля и ее бывшая подруга-актриса.
Сложносочиненную прозу Трифонова переносить на экран нелегко. Сергей Урсуляк, который Трифонова называет "атмосферным" писателем, снял самое настоящее атмосферное кино. Его пятидесятые – это комнаты, набитые безделушками, лампы, скатерти, статуэтки, зимние улицы с театральными тумбами и заснеженными машинами, замкнутое пространство, в котором подчас становится трудно дышать.
Оператор Михаил Суслов, который делает с режиссером уже третью картину, снимает два временных пласта – пятидесятые и семидесятые годы XX века, стилизуя изображение под кино тех лет, добавляя к монохромному или цветному кадру немного ностальгической дымки. Картинка словно немного расплывается от пристального взгляда, который мы бросаем на нее из века двадцать первого.
"Долгое прощание" снято бережно, тонко, почти филигранно, но при этом фильм не превращается в плоскую открытку из тех времен (этим грешат недавние "большие мелодрамы" – "Папа" и "Водитель для Веры"), он насыщен чувствами. Урсуляк медленно и осторожно, словно снимая омертвевшие клетки, обнажает эмоции каждого сидящего в зале.
В кадре почти осязаемо проходит время, неспешно и неизбежно. Режиссеру особенно близка мысль Трифонова о том, что время неузнаваемо меняет нас, разводит в стороны тех, кто когда-то был так близок, и спустя годы Ляля и Ребров проходят друг мимо друга, не заметив.
Еще одна основополагающая тема картины выражена фразой Достоевского о том, что для счастья человеку нужно столько же счастья, сколько и несчастья. Вся та немного суетная обыденная жизнь с ее мелкими обидами, незначительными адюльтерами и незаметными предательствами однажды оказывается самым счастливым временем, выпавшим героям.
Также и само "Долгое прощание", несовременное, потому что вневременное, как любое настоящее произведение искусства, не удивляющее поворотами сюжета, не бьющее по глазам спецэффектами и не впечатляющее бурной рекламной кампанией, совсем незаметно становится одним из самых значительных кинособытий года.
В кинотеатрах с 14 октября.