Но дело не только в собственно политическом жесте, сделанном Путиным. Сама та помощь, которую Россия готова оказать и в которой, как выясняется, Соединенные Штаты сейчас крайне нуждаются, видится Западу весьма значимой. При этом особо выделяется карт-бланш, по существу предоставленный Москвой своим союзникам из числа бывших советских республик Средней Азии на военное сотрудничество с Вашингтоном. После длительной борьбы за влияние в данном регионе этот шаг расценивается как важнейшая уступка. И хотя, по мнению некоторых аналитиков, пойдя на такой шаг и вообще поддержав Америку, Путин "уступил неизбежному", еще недавно, как подчеркивает The Wall Street Journal, "и представить было нельзя, что Москва может согласиться на присутствие в регионе американских вооруженных сил"; причем фактическое согласие на это "последовало всего через 10 дней после заявления российского министра обороны Сергея Иванова о том, что не существует даже гипотетической возможности проведения операций НАТО с территории среднеазиатских республик".
Тот очевидный факт, что действия российского президента идут вразрез с инерцией консервативного мышления значительной части его окружения, – отдельная тема комментариев, к которой мы еще вернемся. Сперва же зададимся более общим вопросом: почему – несмотря на ряд негативных моментов, которыми чревата для России недвусмысленная и, главное, подкрепленная практическим содействием поддержка акции США – Путин поступил именно так, а не иначе?
Комментаторы единодушно выделяют три основные причины. Во-первых, экстремистские исламские силы, в особенности "Талибан*" и организация Бен Ладена, представляют непосредственную угрозу среднеазиатскому "подбрюшью" РФ, а также самой России. Во-вторых, под флагом общей борьбы с международным терроризмом облегчается проведение политической и военной кампании против чеченских сепаратистов (связь которых с Бен Ладеном считается доказанной). Наконец, в-третьих, Путин решил использовать выпавший волею судеб уникальный шанс для мощного прорыва в отношениях с Западом. Именно последняя причина представляется самой главной.
Хотя и Москва и Вашингтон в унисон заявляют, что поддержка американской операции со стороны России и возможные встречные уступки "не есть предмет торга", налицо, по крайней мере, резкое изменение позиции Запада по Чечне. Конечно, этого в общем-то следовало ожидать, но крен в российскую сторону превзошел, пожалуй, любые ожидания. Далее речь может пойти об уступках по вопросам противоракетной обороны, расширения НАТО, реструктуризации российской задолженности и т.д. Западная пресса заполнена ныне рассуждениями о том, насколько далеко следует заходить в такого рода уступках. Между тем проблема отношений России и Запада не втискивается сейчас в узкие рамки текущих коллизий. И в глобальной постановке, из которой исходят политические лидеры, предметного "торга" как такового действительно, пожалуй, нет.
Стереотипы мышления вообще на редкость живучи. А начиная примерно с 1994 года на нерасчищенных до конца завалах "холодной войны" стали появляться все новые и новые нагромождения. Виноваты в этом, безусловно, обе стороны. Что касается российской внешней политики образца второй половины 90-х годов, то лучшим ее символом стала знаменитая петля Примакова над Атлантикой: так наша дипломатия и петляла по различным азимутам, каждый из них объявляя приоритетным и не в силах определиться в действительной иерархии этих приоритетов. Но при всех сакраментальных сентенциях о природном раздвоении сознания у российского орла, едва ли подлежит сомнению, что Россия – западная страна, и ее будущее – только в тесной интеграции с Западом; иначе – просто тупик. В понимании сей немудреной истины Путин оказался на голову выше многих своих сподвижников, пребывающих еще в плену отживших категорий. С самого начала своего президентства Путин четко рулит в сторону Запада (вспомним хотя бы его неоднократные, хотя и весьма осторожные, заявки на вступление в НАТО и ЕС), однако ввиду внутренних и внешних ограничений это движение не могло до последнего времени набрать желаемую скорость.
Не то чтобы между президентом и его окружением существует какой-то серьезный конфликт. Вовсе нет. Деятели из ближайшего окружения (включая обоих Ивановых) вполне дисциплинированно следуют в фарватере своего лидера, однако в силу стародавней инерции их то и дело относит в сторону. Так что президенту приходится мягко поправлять их, не допуская слишком больших отклонений от генеральной линии. Вместе с тем достаточно мощное латентное сопротивление общему курсу наблюдается во втором эшелоне власти (на уровне замов руководителей федеральных ведомств и ниже) – в Министерстве обороны, в МИДе, в силовых структурах. Окопное мышление пустило здесь слишком пышные корни. Именно глухое аппаратное сопротивление вкупе с инерцией в верхнем эшелоне – главный внутренний стопор стратегическим замыслам президента.
По имеющемся сведениям, при разработке официальной позиции Москвы по поводу готовящейся акции США высокопоставленные лица в Генштабе и спецслужбах выступали за более "нейтральные" и ни к чему не обязывающие формулировки. В качестве аргумента приводились, в частности, различные сценарии неблагоприятного развития событий после начала американской операции (ответные акции исламских террористов уже против России, разгром Северного альянса, дестабилизация ситуации в Средней Азии и т.п.). Всё это приправлялось тем соусом, что вообще, мол, негоже помогать нашему "основному противнику". По сообщению агентства UPI, о том же говорили в своих интервью "отставные российские генералы, являющиеся в настоящее время советниками Министерства обороны и МИДа, которые участвовали в организованной Фондом Конрада Аденауэра конференции по международной безопасности: Россия, по их словам, не должна помогать Соединенным Штатам в то время, когда Вашингтон добивается расширения НАТО и планирует выйти из Договора о ПРО". "Эти опытные высокопоставленные военные все еще пользуются значительным влиянием в российских властных коридорах, где их заместители и протеже занимают сегодня руководящие посты" – подчеркивается в том же сообщении.
Несмотря на подобные настроения, в значительной мере поддерживаемые, кстати говоря, российским общественным мнением, Путин решил, что наступил тот самый момент, когда не только возможно, но и необходимо уже не мягко стачивать, а решительно ломать отжившие стереотипы. После августа 1991 года Россия тоже рвалась в лоно Запада, однако была не понята, да и делала это с потерей собственного лица. Теперь все, кажется, иначе. Речь Путина в германском бундестаге – зримое тому свидетельство.
Путин ставит вопрос не просто о взаимодействии, сотрудничестве, партнерстве, но о реальном союзе России и Запада. А при такой постановке торг о взаимных уступках неуместен уже потому, что во многом теряется сам предмет торга. Например, в том, что нам в последнее время говорили американцы по поводу своей НПРО и ограничения стратегических вооружений, было изрядное лукавство. А говорили они следующее: "Зачем нам с вами какие-то договоры? Договоры об ограничении вооружений заключаются между врагами. Но мы же больше не враги. США ведь не имеют таких договоров с Великобританией или Францией". Да, не имеют. Но США и Великобритания, США и Франция – не просто не враги, они – союзники. Если между Соединенными Штатами и Россией тоже устанавливаются – почему бы не представить себе такое на минуточку? – подлинно союзнические отношения, то вся проблема стратегических вооружений переводится в совершенно другую плоскость. Если, скажем, Россия становится полноправным членом НАТО, то с чего бы ей возражать против включения в альянс стран Балтии? Конечно, и между союзниками бывает торг, однако это торг уже абсолютно иного рода.
Инерционность мышления не есть, между тем, эксклюзивное качество российских генералов. Более того, на Западе – и в США в первую очередь – сие сомнительное достоинство присуще значительной части интеллектуальной элиты и политического истеблишмента. В этом смысле Дж. Буш-младший находится во многом в том же положении, что и Путин. Положение это интересно тем, что "неотесанный ковбой" Буш своим "крестьянским", как у нас сказали бы, умом, похоже, понимает больше (опираясь на логику заурядного здравого смысла) и смотрит дальше, чем его ученые советники.
В Любляне и Генуе президенты России и США не просто нашли общий язык, не просто подружились (у всех на памяти дружба "друга Бориса" с "другом Биллом"), но действительно поняли один другого. Пока еще рано гадать, но может статься, что после трагедии 11 сентября новые, доверительные отношения между лидерами станут прологом к новым, союзническим отношениям между нашими странами. Кто знает...
* Организация запрещена на территории РФ