Ну, бог даст, все обойдется. Что же касается собственно переговоров Путина и Ху Цзиньтао, то едва ли стоит ожидать каких-то эпохальных решений: первый визит – на то и первый, чтобы ограничиться установлением личного контакта и общим обменом мнениями, при том что позиции сторон по проблемам глобальной политики сейчас как никогда схожи. К тому же, политическая часть российско-китайских саммитов уже традиционно сводится к ни к чему не обязывающим велеречивым декларациям вкупе с взаимными уверениями в полнейшем почтении. Другое дело – экономика. Здесь не просто есть о чем поговорить, но поговорить предельно конкретно.
Двусторонние экономические отношения в последние годы круто пошли в гору. Так, если в 1995-1999 гг. во взаимной торговле фактически наблюдалась стагнация – ежегодный товарообмен, казалось, застыл на отметке $5-6 млрд., – то начиная с 2000 года пошел стремительный рост: уже в 2001 году товарооборот между РФ и КНР перевалил за $10 млрд., в прошлом году достиг $11,3 млрд., а с учетом "челночного" китайского экспорта – порядка $14,5 млрд. Кстати, именно "челночная" и приграничная торговля могут весьма значительно пострадать, если эпидемия атипичной пневмонии не будет в короткие сроки обуздана. (Ограничения для перемещений через границу физических лиц абсолютно оправданны, поскольку как раз через человеческие контакты заболевание в основном и распространяется; сами же по себе китайские товары безопасны: согласно последним данным, на предметах вирус способен существовать не более 24 часов.) Отдельная тема – постоянно расширяющееся военно-техническое сотрудничество. В отсутствие крупных заказов со стороны родного Министерства обороны удовлетворение запросов китайского военного ведомства по существу спасает наш ВПК от полной деградации. В целом успешно, хотя и не столь резво, продвигается также инвестиционное и технологическое взаимодействие между двумя странами.
В то же время за этой радужной картинкой скрывается немалое число достаточно серьезных проблем, в частности ухудшение структуры российского экспорта в КНР. Впечатляющие темпы роста в двусторонней торговле едва ли не целиком обеспечены за счет резкого увеличения поставок в Поднебесную нашего сырья, тогда как экспорт гражданской машинно-технической продукции сокращается уже не только в долевом, но и в физическом выражении. Редкие крупные заказы Пекина на такую продукцию – вроде закупки 5 самолетов Ту-204 – не более чем исключение (в качестве своего рода политического реверанса "стратегическому партнеру") из общего правила предпочтений в пользу американских, западноевропейских и японских машиностроительных компаний (да и сам заказ на 5 российских лайнеров – мелочевка по сравнению с масштабными закупками "Боингов").
Интенсивное наращивание поставок российского сырья обернулось резким усилением дисбаланса во взаимной торговле: без учета "челночного" бизнеса положительное сальдо России достигает половины товарооборота. Это не может не беспокоить китайскую сторону. Пекин периодически вводит ограничения – то квоты, то антидемпинговые пошлины, – умеряя пыл российских экспортеров. Особенно достается металлургам – к примеру, в октябре прошлого года были установлены квоты на стальной прокат. Одновременно Пекин добивается снижения импортных пошлин на свои товары, используя для этого, в частности, переговоры о вступлении России в ВТО. На словах китайские товарищи выражают нам политическую поддержку, а на практике ставят палки в колеса, выдвигая на указанных переговорах и другие жесткие условия: отмена РФ экспортных пошлин на сырье и введение упрощенного пропуска на свою территорию для граждан КНР (может, вспышка атипичной пневмонии снимет это атипичное для присоединения к ВТО условие?).
В китайском экспорте в РФ, преимущественно представленном низкокачественным (но зато дешевым) ширпотребом, а также продовольствием, доля машинно-технических товаров начинает потихонечку расти, причем не в последнюю очередь благодаря приобретению российских технологий. Двустороннее технологическое сотрудничество сводится в настоящее время к тому, что наши технологии в Китае успешно осваиваются – в том числе путем создания в соответствии с межправительственными договоренностями специальных технопарков – и налаживается выпуск готовой продукции, ориентированный в значительной степени на российский рынок. Запускать подобные производства на территории самой России китайские друзья не желают. Их понять можно, но нельзя понять отечественных чиновников, не предусматривающих соответствующих пунктов в заключаемых соглашениях.
Крупные китайские компании пока не осуществляют инвестиции в России, хотя перспективы на это счет – во всяком случае, в нефтегазовой отрасли – имеются. Правда, действует множество СП, созданных при участии мелких и средних фирм из КНР, однако суммарный объем их капиталовложений не превышает $150 млн. На территории Китая инвестиционное сотрудничество двух стран по сути ограничивается атомной энергетикой (сооружение "Атомстройэкспортом", выступающим в качестве генерального подрядчика, Тяньваньской АЭС и запуск при российском содействии экспериментального реактора на быстрых нейтронах), а также участием "Газпрома" в строительстве транскитайского газопровода "Восток – Запад".
Осуществление проекта "Восток – Запад" послужит развитию в Китае газораспределительных систем, что сделает возможным увеличить роль природного газа в энергоснабжении. Только после этого, и никак не раньше, в реальную плоскость перейдут различные планы организации поставок в КНР российского газа, прежде всего с Ковыктинского месторождения в Иркутской области (с перспективой продления экспортного маршрута в Южную Корею и Японию). В настоящее же время доля природного газа составляет 2,4% в производстве и 2,7% в потреблении первичных энергоресурсов КНР. Так что те переговоры, которые китайцы ведут по поводу участия в освоении российских газовых месторождений и строительства соответствующих газопроводов, нацелены исключительно на перспективу – кстати сказать, не очень близкую.
Напротив, растущие потребности Китая в импорте нефти определяют его горячую заинтересованность в скорейшей прокладке из России экспортного нефтепровода. Как известно, конкуренцию проекту такого нефтепровода Ангарск – Дацин (пропускной способностью 20 млн. тонн в год на первом этапе и 30 млн. тонн в последующем) составлял "японский" проект Ангарск – Находка (до 50 млн. тонн нефти в год). В марте с.г. российское правительство решило оба проекта объединить и тянуть трубу "до Находки с ответвлением на Дацин". Однако изначально было понятно, что по крайней мере в среднесрочной перспективе на оба маршрута нефти просто не хватит. И вот в конце апреля премьер-министр Касьянов заявляет, что сначала будет сооружена ветка на Дацин, а "вопрос о строительстве части нефтепровода на Находку будет решаться по мере ясности с объемом ресурсов нефти, достаточных для обеспечения заполняемости этого нефтепровода". Это в некотором роде подарок к визиту в Москву товарища Ху (ведь японцы обещали златые горы в случае принятия решения в пользу маршрута до Находки).
Любопытно, какие подарки приготовит китайская сторона – расширит ли доступ на свой рынок нашим металлургам, смягчит ли свою позицию по вопросу вступления России в ВТО, проявит ли интерес к созданию технопарков на территории РФ, согласится ли сотрудничать в пресечении незаконного вывоза в Китай древесины, перестанет ли привечать в своих портах браконьеров, промышляющих в российских водах? Или, наоборот, выскажет претензии по поводу введенных Москвой в связи с эпидемией атипичной пневмонии ограничений? Как бы то ни было, с русским обычаем делать безответные подарки пора заканчивать – на международной арене никто, кроме нас, такого себе не позволяет.