|
Эта благородная идея не нова. Еще в декабре прошлого года о готовности России списать долги семи странам, по которым принято решение о завершении их участия в Инициативе по облегчению задолженности беднейших стран, заявил замминистра финансов Сергей Сторчак. По данным чиновника, реструктурированный долг составляет, в частности, у Бенина – $11,75 млн, у Замбии – $112,2 млн, у Мадагаскара – $102,45 млн, у Танзании – $20,68 млн, у Эфиопии – $162,8 млн, у Мозамбика – $148,6 миллиона. У седьмой страны-дебитора, Гайаны, сумма долга незначительна. Тогда же Строчак не исключил, что в рамках международной инициативы Россия может списать долг еще 12 странам, включая Гвинею, Конго, Чад и Бурунди, на общую сумму $350 миллионов.
Активное прощение Россией долгов беднейшим странам представляется достаточно спорным с точки зрения как экономической, так и политической целесообразности. Как заявил в прошлом году министр финансов Алексей Кудрин, Россия - крупнейший в мире благотворитель. При этом по абсолютным объемам поддержки беднейших стран она занимает третье место в мире, а по отношению этого объема поддержки к ВВП - первое.
Возможно, пытаясь хоть как-то обосновать последнее решение о списании, глава внешнеполитического ведомства России сказал, что Москва тем самым старается поддерживать российское бизнес-сообщество, с участием которого в Африке осуществляется ряд крупных экономических проектов. "Мы отмечаем позитивные тенденции в экономике. Взаимный товарооборот вышел на уровень в $3,5 млрд", – пояснил Лавров. По его словам, в рамках углубляющегося внешнеполитического диалога России и африканских стран на первый план выдвигаются ключевые вопросы противодействия терроризму, а также другим глобальным вызовам и угрозам безопасности.
Если честно, данная мотивировка выглядит неубедительно, ибо крайне сомнительно, что в обозримом будущем объем торговых отношений с указанными семью странами достигнет заметных величин. Стимулировать товарооборот с ними довольно бессмысленно, так как России, по большому счету, нечего у них покупать и невозможно, ввиду их крайней бедности, им что-либо продавать.
Политический эффект от подобного списания выглядит более ощутимым, хотя бы потому, что таким образом Россия избавляется от небольших и абсолютно бесперспективных в плане возврата долгов. Обозначенные же Лавровым планы на будущее в сфере противодействия глобальным вызовам и угрозам безопасности - сугубо дипломатический пассаж. О традиционной бесперспективности решения вопросов подобного рода с африканскими странами свидетельствует, например, затяжная эпопея с освобождением российских моряков из нигерийского плена. Стоит заметить, что в данном случае речь шла не о бедных Танзании или Бенине, а о вполне самодостаточной нефтедобывающей Нигерии.
Однако наибольшее количество вопросов продолжает вызывать неукротимое желание Москвы прощать долги ближневосточным странам в обмен на налаживание дружественных отношений. Так, например, РФ намерена полностью аннулировать десятимиллиардный(!) долг Афганистана в случае признания его Кабулом. Кроме того, в мае прошлого года Москва и Дамаск договорились о списании такой же суммы (еще $10 млрд) с долга Сирии; 90% от $10,5 млрд долга списано Ираку.
Не трудно догадаться, что за подобным аттракционом неслыханной щедрости в лучшем случае могут стоять наивные желания усилить свое политическое влияние в этих странах. К сожалению, исполнение их выглядит крайне сомнительным. Попытки добиться дружбы посредством предоставления уступок воспринимаются восточными режимами как слабость. Примером тому служит случай с убийством российских дипломатов в Ираке, избежать которого не помогли никакие долговые заигрывания.
Гораздо хуже, если желание списать часть долга ближневосточным государствам продиктовано желанием России улучшить свои торговые позиции. Не секрет, что оружейный рынок Сирии представляет для российских компаний значительный интерес. Беда лишь в том, что списание кажущихся невозвратными долгов стране, изыскивающей средства на покупку российского оружия и не находящей на расплату по долгам, принижает роль России как государства, претендующего на значимое место в мировой политике.