Три показанные на сцене Театра наций постановки: испанский "Эго-тик", нидерландский "Ангел" и норвежский "Монастырь" – с задачей продемонстрировать жанровое разнообразие вполне справились
Сквозной темой фестиваля Нового европейского театра NET в этом году стало использование на драматической сцене самых разных жанров искусства. Другими словами, единство программе придает отсутствие единства.
"Эго-тик" – это моноспектакль, поставленный и сыгранный испанским режиссером, танцовщиком и актером Асьером Сабалета. В анонсе эта постановка несколько кокетливо характеризовалась как "типично фестивальное зрелище, короткое, необременительное и очень концептуальное". "Эго-тик" действительно длится не более часа, но для такого близкого к перформансу представления, ожидаемого, скорее, в пространстве галереи современного искусства, чем на сцене театра, это вообще-то немало. Зарисовка Сабалета посвящена отношениям человека и внешнего мира и состоит из нескольких ярких композиционно связанных эпизодов. В самом начале Сабалета, не торопясь и пребывая в заметно медитативном настроении, которое, к сожалению, не вполне перекинулось на зал, отчего сцена казалась затянутой, выстраивал из деревянных разложенных прямоугольником брусков-кирпичей башню. Это и вправду выглядело очень концептуально, хотя, конечно, не шло ни в какое сравнению со следующим фрагментом, в котором герой строил башню из телевизоров. На трех экранах в какой-то момент появлялся и исчезал его двойник, отчего башню переходилось передвигать, чтобы вновь обеспечить фокус. Двойник, как и оригинал, предается пластическим импровизациям, а затем неожиданно запускает руку в штаны и занимается совсем другими вещами. Средний экран вовремя выключается и показывает нарезку из фильмов. В финале башня с той же медитативной неторопливостью, что и в начале, перестраивается в колодец, скрывая помещенного в ней героя. Пластика, видеоарт (с приветом его основателю Нам Джун Пайку, также выстраивавшему скульптуры из телевизоров) и перформанс, тем не менее, подчиняются довольно отчетливой сюжетной канве, устремленной к кульминации.
"Ангел" – еще один моноспектакль, придуманный и сыгранный нидерландским режиссером и артистом Дудой Пайва. Правда, персонажей в нем двое: Дуда Пайва играет нищего, забредшего на кладбище, и управляет куклой-ангелом, ожившим надгробием с могилы четырехлетнего мальчика. Ангел – забавный, капризный, своенравный ребенок. Он то пускается в пляс, то выпрашивает у бродяги монеты, который тот насобирал у зрителей. Экспрессивный диалог ангела и бродяги среди могил из желтых осенних листьев и пивных бутылок вращается вокруг судьбы души человека после смерти. Деньги необходимы человеку не только для безбедной жизни, но и для безбедной смерти: только если у покойника во рту окажется монетка, его перевезут в загробное царство через реку Стикс. Иначе душа будет страдать и скитаться, не находя пристанища. В финале ангел в очередной раз присасывается к бродяге в страстном поцелуе: для него это единственный способ "рот-в-рот" заполучить монету. Поцелуи, хотя и поданные в виде шутки, честно говоря, оставляют ощущение некоторого недоумения от спектакля, в котором наблюдать за жизнью кукольного существа – мало с чем сравнимое театральное удовольствие.
"Монастырь" Йо Стромгрена – продолжение
спектакля "Госпиталь", который приезжал на NET в прошлом году. Те же три женщины, запертые в четырех стенах, тот же несуществующий язык (смесь древнего норвежского и диалектов немецкого), все фразы на котором, тем не менее, в контексте действия совершенно понятны, та же агрессия по отношению друг к другу за неимением других адресатов и те же смешные пластические вставки. Правда, если в "Госпитале" три медсестры ждали мужчин, то в "Монастыре" три монахини ждут экстатического откровения. Откровение действительно нисходит: на металлический таз с водой вдруг падает божественный свет, отовсюду раздаются голоса, читающие молитву, и медсестры, разгоряченные встречей с сакральным, брызгаются водой, создавая завораживающее зрелище. В остальное время они ссорятся, мирятся, слушают радио, воруют друг у друга еду и прячут хлеб в мужских трусах (чтобы больше поместилось). По сравнению с "Госпиталем" эта постановка – гораздо более изящная, остроумная и детальная проработка вопроса о человеческом одиночестве, которое остается, впрочем, довольно несимпатичным состоянием.
Вообще-то, обозначение тренда не есть самая прямая обязанность спектаклей, пусть и объединенных одним фестивалем. Но в данном случае именно она удается лучше всего. Драматический театр, притворяясь перформансом, кукольным спектаклем или пластическим действием, не всегда обеспечивает катарсис. Но зато демонстрирует, что при всех обстоятельствах способен оставаться драматическим театром.