Началось все еще в 1997 г., когда юноша по имени Майкл Карнил в течение нескольких минут застрелил из ружья восьмерых своих школьных товарищей. По мнению родственников погибших, к совершению убийства Карнила подтолкнули игры и кинофильмы, содержащие разнообразные сцены насилия, и эта уверенность обернулась иском против софтверных компаний.
К процессу были привлечены несколько свидетелей, один из которых, профессор психологии, заявил, что игры, в которые играл Карнил, являются симуляторами убийства, постепенно превращающими подростков в хладнокровных преступников.
Не правда ли, знакомая точка зрения? Даже нам, россиянам, – вспомнить хотя бы дискуссию о необходимости введения цензуры в средствах массовой информации России. А уж сколько копий было сломано в спорах о перемещении боевиков и ужастиков на надлежащее им место в телевизионной сетке вещания…. Сторонники введения цензуры и разнообразных ограничений на показ того, сего и пятого оперируют несколькими стандартными аргументами, ни один из которых при ближайшем рассмотрении не выдерживает критики. Мы их сейчас и рассмотрим – если не все, то большую их часть.
Аргумент первый. "Они показывают (выпускают) фильмы (компьютерные игры), в которых изображаются сцены насилия, это смотрят наши дети, а потом переносят насилие в реальную жизнь".
Прежде всего, здесь косвенно утверждается невозможность влияния на взрослых – потому что апелляция идет только к детям. То есть, если следовать логике вышеизложенного аргумента, переносить киношное насилие в жизнь взрослые не способны. Если не способны, то почему рост преступности происходит не только в подростковой среде, но и во взрослой? Если способны, то дети в данном контексте не что иное, как обычная дешевая спекуляция.
Во-вторых, если следовать этой логике дальше, то в число запрещенных фильмов должны попасть не только боевики, но и многие сказки, в которых имеется огромное количество пусть сказочного, но насилия, и которые смотрят дети еще более младшего возраста. Надо запретить так же "Санта-Барбару" и мыльные оперы в целом, потому что в этих фильмах нещадно эксплуатируются темы похищения младенцев и насилия мужчин над женщинами.
В-третьих, если к насилию подталкивает именно знакомство с определенного рода искусством, а не неудовлетворенность собственной жизнью, то самыми мирными жителями земного шара должны быть палестинцы, подавляющая часть которых живет в нищете и не имеет возможности играть в компьютерные игры и смотреть боевики – просто из-за отсутствия надлежащей аппаратуры. А самыми агрессивными, соответственно, – системные администраторы и тестеры "игрушечного" софта.
В-четвертых, вот что. Подросток, настолько попавший под чье-то влияние, что готов идти и слепо убивать, – в первую очередь просчет родителей в воспитании. Заключается просчет в том, что ребенку с детства не было привито уважение к себе и своему собственному мнению. Сваливать проблему на производителей кинофильмов и видеоигр – все равно что расписаться в собственной инфантильности и неспособности должным образом воспитать сына или дочь. То есть фактически перекладывать ответственность с больной головы на здоровую. Смотрите, что получается: кто-то сделал ошибку, а исправлять ее должны все остальные. Вам это ничего не напоминает? Правильно, нежелание человека отвечать за свои поступки.
В конце концов, обвинять киношников и софтверов в растлении подростков – почти то же самое, что обвинять Менделеева в основной беде россиян – алкоголизме.
Аргумент второй. "Они делают такие фильмы, которые все смотрят, и на этом наживаются".
Сразу напрашивается аналогия: "Он выполняет свою работу хорошо, и ему за это платят хорошие деньги – вот он какой скот!". Если говорить серьезно, то апелляция к деньгам – не более чем попытка возмутить нищих, которые в связи с отсутствием денег в кошельке начинают судорожно рыться в чужих карманах и считать там каждую копейку. Да, безусловно, производители кино- и видеопродукции получают много. Некоторые даже очень много. Однако это факт, достойный скорее подражания, нежели критики. Ибо люди, которые много зарабатывают, получают деньги за труд. Они сделали эти деньги сами – умом, руками, чем угодно. И сделали потому, что не хотят сидеть на чужой шее. Кинопроизводство – процесс постоянной жесткой конкуренции. Чтобы завоевать рынок, нужно быть очень трудолюбивым и талантливым человеком. В то же самое время нищие – люди, которые не готовы работать ради получения денег. Либо у них отсутствует квалификация, и им не хочется ее повышать (то есть люди просто ленивы), либо слишком страшно отбросить костыли, которые приносят пусть малую, но верную копейку (то есть люди просто трусливы). Сразу возникает вопрос: мы должны ориентироваться именно на них?
Аргумент третий. "Вот, большинство защищает цензуру, значит, ее надо ввести, потому что большинство не может ошибаться".
Может, может, еще как может! Апелляция к народу – один из самых любимых демагогических инструментов. Доказываем от противного. Если бы Лобачевский и Риман рассуждали "как все", на данный момент мы не имели бы ни геометрии Лобачевского, ни геометрии Римана. Между тем и та, и другая оправданы там, где геометрия Евклида, грубо говоря, ошибочна. Вот еще один пример. Большинство детей считает, что дети получаются в результате совсем не тех манипуляций, которые нужны для их зачатия на самом деле. Вопрос: большинство детей – право? Ах, большинство детей не то же самое, что большинство взрослых!.. Понимаю, понимаю… хоть принять и не могу, потому что и в том, и в другом случае имеется главный фактор – фактор невежества, и, по сути, большинство детей ничем не отличается от большинства взрослых (я имею в виду большинство как таковое, а не особей большинства в целом). Хорошо, вот вам третий пример. Большинство фашистов считало и считает евреев людьми второго сорта. Между тем евреи дали миру неисчислимое количество ученых самых разных направлений. И вот уж тут совершенно определенно можно и нужно проводить аналогии: большинство фашистов (во всяком случае, середины XX века) были людьми вполне взрослыми. А идеи чистоты расы и чистоты кинематографа (компьютерного софта) принципиально ничем друг от друга не отличаются – и здесь, и там ставится задача отделения зерен от плевел.
Апелляция к народу – не что иное, как игра на стереотипах и предрассудках, которые появляются в первую очередь в результате невежества. Отсутствие знаний порождает неверное представление о действительности, которое впоследствии – в силу привычки – плавно закрепляется в сознании как истина. Не случайно Бебель говорил, что "отказ от предрассудков – первое условие для познания истины".
Обратите внимание: апеллируют к большинству лишь в том случае, когда нет иных убедительных, логичных аргументов для защиты своего мнения. Требовать от человека логичной аргументации в этот момент бесполезно: он не имеет ее – и поэтому утверждает, что мнение большинства безошибочно. Между тем "сумма разума на земле – константа, а население растет"…
Вернемся, однако, к истории судебного процесса, о котором речь шла в начале статьи. Итак, профессор психологии использовал аргумент № 1 и… наконец-то потерпел поражение. Суд не впечатлила его пламенная речь. Судья по делам апелляций Дэнни Боггс даже не счел нужным рассматривать игры как объект, защищаемый Первой поправкой к Конституции США, гарантирующей свободу слова и самовыражения (правильно, этого и не требуется, как мы видели выше). По мнению судьи, преступные мысли Карнила просто не связаны напрямую с содержанием игр, поскольку (sic!) миллионы людей ежедневно играют в них, никого при этом не убивая в реальной жизни.
Что и требовалось доказать.