|
Микроклимата начальник и пресс-службы командиры
Как оказалось, вентиляцией в метро занимается специальная организация – лаборатория микроклимата. Вот туда мы и позвонили. Испуганный женский голос сообщил, что начальника сейчас нет, а ответить на какие-либо вопросы без его ведома не представляется возможным. Начальника мы вызванивали несколько дней. Начальники – они ведь люди занятые, а тут какие-то журналисты со всякими пустяками лезут... Но вот, наконец, я услышал в телефонной трубке вожделенный голос начальника лаборатории. Он строгим голосом сообщил, что все комментарии метрополитен дает не иначе как через свою пресс-службу. "Неужели они и про систему вентиляции расскажут?" – усомнился я. "Ну, – протянул начальник без прежней уверенности, – они чего чего-нибудь обязательно придумают".
Придумают, так придумают – делать нечего, и мы позвонили по данному нам телефону в пресс-службу московского метро. Несколько длинных гудков прервались истошным писком факса. На часах было 14:00, время что ни на есть самое рабочее. В ответ на наши звонки факс завывал до самого позднего вечера. На следующий день я решил позвонить в справочную метрополитена и уточнить номер пресс-службы.
Уточненные номера не откликались никак. Но и это нас не остановило, в этот же день мы ринулись в здание Управления Московского метрополитена на проспекте Мира, где и располагается пресс-служба. Девушка в окошке с пропусками написала два внутренних номера пресс-службы, которые... ну, вы сами знаете, конечно же, снова не отвечали. Пребывая в некотором замешательстве, я спросил в бюро пропусков, приходят ли вообще на работу люди, ответственные за общение с прессой? "Сегодня я их не видела", – честно ответила девушка.
Прошел еще один день, и мы, как опытные сыщики, вновь изменили тактику поиска таинственной пресс-службы. На сей раз позвонили в приемную господина Гаева, начальника всего метрополитена Москвы. Его секретарь подсказала нам еще один (интересно, а сколько их всего?) номер телефона пресс-службы. И, о чудо, по этому номеру нам почти сразу ответила одна из работниц, Светлана Царева. На вопрос, как бы узнать о вентиляции в метро, она пояснила, что нам необходимо сделать. Оказалось, все проще простого: нужно написать официальное письмо на имя начальника метрополитена с печатью и подписью. Письмо можно направить факсом (был назван еще один номер телефона). А проверить, дошел ли оно до адресата, можно по еще одному телефону...
Надо сказать, процедура общения со СМИ в Московском метрополитене вполне "демократическая". Все (!) запросы рассматривает сам начальник, а потом, по истечении определенного времени – какого, нам так и не пояснили, – можно позвонить и узнать об ответе. Да, самое главное: справляться об ответе надо у другой сотрудницы пресс-службы, у Елены Крыловой. Нам торжественно был продиктован... тот самый номер, что на протяжении двух дней победно кричал факсом.
Через три дня было принято непростое решение узнать, как там наше письмо. Факс к тому времени, видимо, угомонился, и вместо него зазвучал голос Елены Крыловой. Голос сообщил, что необходимо выслать на имя начальника еще одно письмо с исчерпывающим перечнем вопросов по интересующей нас теме. "Но как же так, – немного не понял я, – а если у меня во время беседы со специалистом возникнут вопросы по ходу разговора?" "Мы не практикуем встречи специалистов со СМИ", – отрезала Елена.
На следующее Yтро листок с пятью вопросами был выслан на указанный номер факса. Через несколько часов мы перезвонили в пресс-службу и осведомились, когда ждать ответа. Подождать надо было еще несколько дней. В начале следующей недели, прямо в нелюбимый россиянами понедельник, пресс-служба метрополитена ни с того ни с сего сменила гнев на милость. Наши вопросы наконец дошли до пресс-службы, и Елена заверила нас, к концу недели мы получим ответ.
Ответа, как и следовало ожидать, мы не получили, зато последовало заверение, что он придет всенепременно в начале следующей недели, последней недели августа. 31 августа у метро "Рижская" случился теракт, и мы решили до конца недели не трогать пресс-службу метро. И вот несколько дней назад – свершилось: мы получили по факсу ответ.
От людей в метро одни "вредности"
Для сочинения подобного опуса наверняка надо было сильно постараться. Вы только представьте – целая страница текста! А ведь у них было всего каких-то три недели. Почему-то специалисты лаборатории так и не смогли ответить на наши конкретные вопросы. Но и за то, что получилось, спасибо! Ваш труд был не напрасен, как говаривали классики.
Откуда бы мы еще узнали, что в метрополитене применяется "вентиляция с искусственным побуждением". Что хочешь, то и думай, какое такое побуждение и к чему побуждают. Еще мы узнали, что вентиляция осуществляется по двум схемам: реверсивной и безреверсивной. Необъяснимая страсть к малопонятным терминам у Московского метрополитена просто необъяснима. Неужели нельзя было написать ответ нормальным русским языком, не загружая его специфичной терминологией?
Вот, например: "Вентиляция станций и тоннелей предусматривается для извлечения выделяющихся в них вредностей". Теперь понятно, откуда взялась нелюбовь учреждений подземки к нам, простым людям. Мы ж им одни вредности выделяем! А они их потом по реверсивной схеме с искусственным побуждением гонят.
Еще одним открытием стали черпаки. Слушайте, и не говорите, что не слышали: в духоте в метро виноваты черпаки. Эти устройства гнездятся в вагонах, и воздух вентилируется через них только во время хода поезда со скоростью не менее 60 км/ч. И тут уж специалисты московского метро разводят руками: если скорость вагона меньше или в нем, не дай Бог, более 170 пассажиров, задачу эффективного проветривания не решить. Запасайтесь противогазами, мы ни при чем.
В интервью СМИ начальники метро любят сетовать на перегруженность подземки. Рассчитана, она, мол, на 6,5 млн человек в день, а перевозит все девять. Поэтому и в вагонах в час пик более 300 пассажиров. Приходится интенсифицировать движение, что приводит более частым остановкам составов в тоннелях. Поезд закупоривает тоннель, черпаки, естественно, не функционируют, а мы с вами жадно глотаем остатки воздуха и думаем, как бы не грохнуться в обморок.
В той "филькиной грамоте", которую пресс-служба метрополитена прислала нам вместо ответа, было указано – метро принимает меры по улучшению вентиляции. Какие конкретно меры, скромно умалчивалось. На самом деле нужно совсем немного: оборудовать вагоны системой принудительной вентиляции. И вроде бы она уже имеется в новых составах на Люблинской линии. Только вот составов этих кот наплакал и, на наш взгляд, они тоже далеки от совершенства.
Кстати, принудительная вентиляция в отечественной подземке уже была. Первые вагоны в далекие 30-х гг. оснащались вентиляторами под сиденьями пассажиров, но тогдашний уровень технологии не позволял сделать ее компактной и безопасной. Поэтому вскоре от нее отказались, предпочтя грубые и надежные черпаки.
Сегодняшние технологии позволяют не только сделать микроклимат метро комфортным, но даже ароматизировать воздух на станциях и в вагонах – такую акцию не так давно проводило парижское метро совместно с одним известным производителем духов. А в мюнхенском метро помимо простых кондиционеров на станциях и в переходах стоят мини-фонтанчики и водопадики – прекрасное средство поддержания комфортного температурного режима и уровня влажности. Остается только завидовать тому, как изящно решаются проблемы вентиляции метро в Европе. Да, конечно, у них пассажиропоток меньше, но нам-то что мешает хотя бы идти в этом направлении?
Несколько лет назад глава Московского метрополитена Дмитрий Гаев рассказал журналистам, что систему принудительной вентиляции можно ставить даже на обычных (синих. – А.Т.) вагонах. Обещалось переделать более полутысячи вагонов, в первую очередь на самой проблемной, Таганско-Краснопресненской линии. Но воз и ныне там...
Получается, наше метро как было закрытым советским учреждением, так и осталось. Сколько сотен километров тоннелей бардака и безответственности под землей, остается лишь догадываться.