|
В силу всех заявленные ранее Путиным инициатив по реформированию государства наступивший год станет самым критическим в период его второго президентского срока, а возможно, и за все восемь лет правления. Программная кремлевская триада: удвоение ВВП, борьба с бедностью, административная реформа – очевидно не выполняется, или, когда претворяется в жизнь, то не теми темпами и не с должным качеством. Информационное пространство, практически полностью подконтрольное власти, до сих пор сравнительно успешно нивелировало эти огрехи. Однако пресловутая "монетизация", грядущие реформы ЖКХ, медицины и образования ставят под большой вопрос эффективность политики умолчания как единственного средства "переболеть" неизбежной, как считают в Белом доме и Кремле, болезнью. 1 января 2005 г. реформы впервые с начала-середины 90-х гг. коснулись миллионов. Россияне не отличаются большой фантазией, и потому реформа штатного расписания правительства их не интересовала. Другое дело отмена спасительных в условиях острого дефицита достойных зарплат и пенсий льгот, которую население люди не может, как правительство, считать справедливой мерой. Первые дни января уже показали возможный сценарий событий: люди, выходящие на площадь, требующие прямого общения с властями, перекрывающие трассы.
Почти нет сомнений, что реформа по замене льгот денежными компенсациями в силу любой из причин: информационного ли дефицита, внутренней ущербности или нерасторопности центральных или федеральных властей – так и не найдет понимания у населения. 2005 г. пройдет под знаком серьезной радикализации политической жизни. По первым дням нового года уже ясно, по какому пути власти идти точно не стоит – не следует разгонять протестующих, заводить на них уголовные дела и сообщать, что акты протеста "инспирированы" какими-то деструктивными силами. Но даже если власть и не даст дополнительных поводов для накала страстей, это не значит, что проблему можно будет решить одной лишь "прокачкой" членов кабинета министров на президиуме Генсовета "Единой России" или даже отставкой Михаила Зурабова. До сих пор легитимность власти – самого Путина, правительства, пропрезидентской "Единой России", Совета Федерации и пр. – базировалась на доверии народа именно к самой фигуре президента. Однако до сих пор и масштаб проводимых реформ не затрагивал, по существу, население страны – в крайнем случае, оно жило не хуже, чем в последние годы правления Бориса Ельцина. Взятие на себя президентом функции "крайнего" – ответственного за работу правительства, за законотворческую инициативу, назначение губернаторов – все более превращает его в крайне уязвимую фигуру. Падение рейтинга Путина станет падением рейтинга власти в целом. И хотя до следующих президентских выборов еще далеко, их исход во многом зависит от того, какой выйдет страна из 2005 года: переболевшей и уже набирающейся сил либо хронически больной с отложенным диагнозом.
С нынешним кабинетом министров Владимир Путин расстанется лишь в самом крайнем случае. Могут "разменять" Михаила Зурабова, неприметную Галину Карелову, возможно, Алексея Кудрина. О том, что кабинет не сменится, свидетельствуют по меньшей мере два обстоятельства. Во-первых, смена кабинета возможна при смене курса. Такое бывает в странах, где состав правительства формирует партия, победившая на парламентских выборах: одна или в коалиции. В России такая схема пока не действует. Помимо этого, у президента вообще нет никакого альтернативному нынешнему плана развития страны, чтобы в час "Х" он мог бы его оперативно ввести в действие. Владимир Путин полностью доверяет выкладкам ведомства Германа Грефа и связанных с ним аналитических центров, позволяя (по крайней мере, еще в конце прошлого года) своему советнику Андрею Илларионову эмоционально вносить коррективы в анализ работы правительства (но не в саму работу). Во-вторых, президент относится к разряду людей, которые крайне неохотно принимают решения о кадровых перестановках, предпочитая выжидать до последнего. По слухам, Михаилу Фрадкову Путиным вообще было дано обещание сохранить за ним пост по крайней мере на два года. Так что отставка кабинета, которая стала бы росписью власти в собственных неудачах, маловероятна.
Зато весьма возможны серьезные перемены на партийной поляне. "Единая Россия", похоже, уже пережила пик популярности, и теперь разочарование граждан в политике властей ударит прежде всего по ней. Результаты подобных имиджевых, репутационных и, наконец, электоральных потерь могут быть самыми разными. Мягкий вариант – перемены в руководстве партии. Вялый Борис Грызлов практически не в состоянии внятно и действенно реагировать на вызовы времени. Что касается других начальников, то их шараханья при первых же признаках опасности как ни что другое дискредитируют "Единую Россию" (достаточно вспомнить, как пару дней назад Любовь Слиска назвала "абсолютно правильным" решение президента отклонить одобренный единороссами же закон о запрете распития пива в общественных местах, или высказанное Владимиром Васильевым мнение пересмотреть или вовсе отказаться от "монетизации льгот" после первых же митингов протеста).
Другой путь – раскол "Единой России". Еще в прошлом году многие наблюдатели полагали, что конфликты между прежними "Единством" и "Отечеством" внутри "Единой России" в конечном счете приведут к организационному размежеванию. Между тем, раскол возможен, но именно потому, что это будет выгодно кураторам единороссов. Деля партию, оно выводят из-под удара критики по меньшей мере одно из двух партийных "крыльев", и кроме того маневрируют на право-либеральном поле, вот уже год остающемся практически пустынным. Такое "демасштабирование" никак не повлияет на состояние той же социальной сферы, но зато приведет к острой фазе конкуренции на правом фланге российской политики, окончательно решив судьбу СПС, "Яблока" или новой партии Ирины Хакамады (как реальных сил) в ту или иную сторону.
Одновременно издержки социальной политики даже на фоне удачной конъюнктуры цен на нефть неизбежно придаст импульс левым и "патриотам". И если от КПРФ особых сюрпризов ждать не стоит, то "Родина" – а если быть точными, Дмитрий Рогозин – даром получает мощнейший инструмент для роста своего авторитета не только на периферии, но в мегаполисах. Протестный электорат, с некоторого времени колеблющийся между ЛДПР и "Родиной", может сделать опасный выбор в пользу действия, а не бездействия. В этой ситуации станет ясно, насколько были уместны все прежние разговоры об "управляемости" Дмитрия Олеговича из Кремля.
В 2005 г. пройдет проверку новый порядок назначения губернаторов. Для последних это особенно неудобно именно потому, что теперь они и вправду как между молотом и наковальней: возмущение граждан, все чаще выливающееся на улицы, будет направлено прежде всего против них, но оно же и станет индикатором их эффективности в глазах назначающего их президента. Можно не сомневаться, что местная элита, в том числе и в национальных республиках, попытается что-то этому противопоставить.
Проблем, стоящих перед страной в новом году, вряд ли больше, чем в году предшествующем. Однако многих беспокоит не число проблем, а их преемственность. Низкие зарплаты и пенсии, перманентные всполохи страхов (банковский кризис, обрушение рынка недвижимости и т.п.) даже на фоне могучего притока в страну нефтедолларов (впрочем, уже изрядно обесцененных) до сих пор не позволяли гражданам на психологическом уровне приготовиться к более светлому будущему. Отчасти такие ожидания сулит всплеск потребительского кредитования и обещанный всплеск кредитования ипотечного – в нынешних реалиях и то и другое факторы скорее социально-политические, чем собственно экономические, т.к. затрагивают благополучие подавляющего большинства россиян. При всех шероховатостях законодательства данной сферы, массовая ипотека может стать вполне осязаемым мерилом растущего благополучия общества, пусть и зиждущегося на "кредитных историях". Однако вызывает большое сомнение, что подобный прорыв произойдет всего за год и затронет те же самые слои населения, которых сегодня лишили льгот. 2005 г. станет критическим для власти – если она его переживет, оставшись на прежних позициях и с тем же кадровым составом, все последующее будет для нее не столь тяжелым.