Что заставляет любить и с нежностью разглядывать снимки Юрия Рыбчинского – удивительная красота каждого кадра или безнадежная ностальгия по невозвратному детству – неразрешимый вопрос
Московский Дом фотографии представляет ретроспективную выставку Юрия Рыбчинского, классика советской эпохи. Подобно многим своим современникам, он умел успешно соединять ежедневную работу в теплом местечке, нагретом советской номенклатурой, с минутами свободного творчества, когда в объектив камеры сами собой лезли практически антисоветские кадры.
От журнала "Советский союз" до "Журнала Московской Патриархии" путь оказался не близкий, но в случае с Рыбчинским – вполне параллельный. Осуждать автора этих работ за "двоемыслие" – термин, которым часто пользуются авторы, пишущие о Рыбчинском, – занятие бессмысленное. Сотни и тысячи советских диссидентов конца 1970-х – начала 1980-х гг. жили двойной жизнью. Многие и вправду не замечали абсурдной ситуации, всерьез полагая, что совершают гражданский подвиг в масштабе коммунальной кухни. Находились и такие, кто нарочно стремился "уйти в диссиденты" – сомнительный гражданский статус порой обеспечивал поддержку идеологического западного фронта. Причем, не только моральную.
Не удивительно, что автор фотографий, представленных в московском Манеже, решительно не представляется борцом за свободу, скорее – объективным наблюдателем, оставившим нам развернутую "энциклопедию русской жизни" 1970 - 1980-х годов. География Рыбчинского чрезвычайно широка – от модного ялтинского взморья до глухих вологодских деревень. Девочка в пестрых ситцевых трусиках, торчащая у курортного киоска (для тех, кто еще помнит, что в прошлом веке девочки, не достигшие определенной зрелости, не носили ярких купальников, а пользовались исключительно ситцевыми трусиками!), и тут же – танцующая на столе Галина Брежнева – единственное скандальное украшение светской хроники тех времен. Деревенские влюбленные на мостках, а неподалеку – душераздирающая сцена тюремного свидания. Старичок-Лотман, утопающий в кресле, а рядом – спина заключенного, украшенная татуировкой на сюжет "Сикстинской Мадонны" Рафаэля.
"Перед нами – "несоветская" советская фотография, – подчеркивают кураторы проекта. – Она лежит вне пропагандных клише, но это не значит, что у нее нет мощной мифологической подкладки. Миф, который транслирует Рыбчинский, - это не социалистическая утопия, а экзистенциальное пространство, где герои Достоевского встречают персонажей Хармса". Молодой Владимир Сорокин и пожилой Алексей Маресьев, деревенские дети и городские пьяные, служители церкви и ветераны войны – знаменитые и неизвестные, они составляют картину эпохи, которая кажется нам прекрасной исключительно благодаря тому, что каждая фотография Юрия Рыбчинского обладает неоспоримым художественным достоинством. Волей художника гнусные морды арестантов, ментов и алкашей озаряет дивная ангельская улыбка, отвратительные трущобы предстают прекрасными городами, а чахлая растительность городского сквера превращается в прекрасный цветущий сад. Что заставляет любить и с нежностью разглядывать эти снимки – удивительная красота каждого кадра или безнадежная ностальгия по невозвратному детству – неразрешимый вопрос, на который кураторы выставки не дадут нам ответа.