|
Человек, пишущий под псевдонимом Владимир "Адольфыч" Нестеренко, – культовая фигура киевского андеграунда. Имея за спиной криминальное прошлое, нынче он является популярным юзером ЖЖ, редактором глянцевого журнала и коллекционером современного украинского искусства.
Роман "Чужая" формально представляет собой киносценарий, и, к слову, права на его постановку уже проданы за $100 тысяч. Продюсером будущего фильма станет Петр Буслов ("Бумер", "Бумер-2"), а в производстве примет участие российское отделение Columbia Pictures.
Сюжетом романа становится фрагмент гангстерских войн 1990-х годов: авторитет Рашпиль посылает в Прагу четверку пацанов – Гирю, Соплю, Шустрого и Малыша. Их задача – доставить в Киев некую Анжелу, сестру Бабая, схваченного ментами. Анжела, она же Чужая, "сука редчайшая, редкой масти тварь, мутная, голимая устрица", предназначается для дачи нужных показаний, выгораживающих Рашпиля, с последующим устранением. Однако к финалу всякий, кто с ней соприкоснулся, либо мертв, либо получил "пятнашку". Гангстерская иерархия в городе полностью разрушена, и только Чужая выплыла в мутной воде. Это Медуза* Горгона, обращающая в камень, дьяволово отродье, к которому неприложимы простые человеческие понятия о добре и зле, существо, порожденное космическими пришельцами с кислотой вместо крови, что откладывают яйца прямо в людей.
Жесткий, стремительный драйв, умело выстроенные, с налета сменяющие друг друга мизансцены – книга держит в напряжении, не дает расслабиться ни на секунду. Многие сравнивают "Чужую" с "Бумером", отмечая, что она более достоверна в изображении нравов и языка бандитской среды. Автор не знает интеллигентской стеснительности, его герои выражаются "как в жизни", то есть матом. Однако, мне кажется, такой язык все еще невозможен на большом экране. Персонажам будущего фильма, скорей всего, предложат смягченный эвфемизмами вариант. Надеюсь, однако, что все прочее оставят: колоритные фигуры пацанов, их развлекухи вроде гонок по встречке, и особенно – Малыша, переклеивающего фотографию на паспорте клейстером из хлеба, предварительно сняв с нее верхнюю глянцевую пленку с печатью. Так, что подлога не замечает ни один таможенник.
Мастер Чэнь. Любимая мартышка дома Тан: Роман. – М.: Издательство Ольги Морозовой, 2006.
Великолепный интеллектуальный экшн, к которому трудно подобрать адекватное жанровое определение. Это и шпионский детектив, и любовная история, и историческое фэнтези. Автору удалось сочетать ощущение неторопливости, возникающего от средневековой китайской культуры, с требуемой нынешним литературным стандартом высокой скоростью развития действия. Идеально подходит для чтения на диване, завернувшись в плед, когда хочется расслабленно помечтать и в то же время – чтобы происходили какие-то захватывающие события.
Действие разворачивается в Китае эпохи Тан (619-907 гг.), в правление императора Сюаньцзуна. Некий согдиец Нанидат Маниах торгует шелком в столице Поднебесной Чанъани, в его подчинении – сотни караванщиков, шпионов и "невидимых". Торговля на Великом шелковом пути сопряжена с опасностями и связана с высокой политикой: народам из среднеазиатских оазисов приходилось беспрестанно маневрировать между арабами-магометанами, китайцами и степняками, зарившимися на богатства Ферганы и Самарканда. Поэтому главы торговых домов – это политические деятели, серые кардиналы мировых столиц, а организация домов напоминает настоящую государственную структуру, с тайной полицией, разведаппаратом и войском. В этой плоскости и разворачивается шпионская составляющая романа.
Глава торгового дома из Согда встречает прекрасную китаянку Юйхуань, что значит Яшмовый браслетик, и влюбляется в нее. И очень нескоро он узнает, что его прелестная дама сердца – любимая наложница императора, Ян Гуйфэй. Наложница волей-неволей оказывается замешана в сложных политических играх, связанных с ее братом, ненавидимым в народе за непопулярные меры, которые он вынужден был предпринять. Красавице Ян грозит смерть, и герой в одиночку отправляется спасать любимую. Вот вам любовный роман, умело аранжированный в духе китайской лирики и содержащий, по мере развития повествования, массу любопытных деталей о быте и нравах эпохи Тан, особенно эротических.
Впрочем, в том, что касается нравов, далеко не все в романе безупречно. Например, сцена встречи героя с императором ни в какие рамки не лезет. Перед императорами принято было падать ниц, а герой этого не делает, притворяясь незнакомым с дворцовыми обычаями. Однако в его положении не знать таких вещей невозможно. Этот фрагмент сильно выбивается из общей картины, возвращая читателя к американизированным образцам: два продвинутых деятеля разговаривают на равных в экстремальной ситуации, не обращая внимания на то, что один из них – президент США. Что-то в этом роде. Не верю.
Кроме того, историческое фэнтези, то бишь вольное обращение с неподатливыми фактами, которые принято называть свершившимися, а значит – неизменными, происходит вдобавок и из безграничного возмущения автора по поводу реальной судьбы Ян Гуйфэй. Несравненная наложница императора была убита по его приказу. Красотой этой женщины в Китае восхищаются на протяжении двух тысяч лет, и столько же лет не хотят верить в ее злосчастную судьбу. Автор дарит ей долгие годы жизни, хоть и в безвестности, зато с любимым и любящим согдийцем Маниахом.
Беспечальной, постсобытийной жизни героев – тому, что обычно проговаривается скороговоркой эпилога, – посвящена отдельная часть книги. В этом есть нечто эпическое, полузабытое, по-настоящему романное. В самом деле, жизнь ведь не заканчивается поцелуем после удачного ухода от погони. Она с него только начинается. Как и книга не заканчивается сюжетом. Так что не обманывайтесь: все, что я написала, это не пересказ. Пересказать эту вещь невозможно – слишком она насыщена событиями и переживаниями, слишком полновесна, как яшмовое ожерелье Ян Гуйфэй.
* СМИ, включенное в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента