|
Пока книга представляет собой лишь отдельные разрозненные мысли, разбитые на несколько тематических глав под названиями "Про детей", "Про Ирину Лапузину", "Про финансы", "Про работу", "Про гулянки" и "Просто заметки". Что побудило Захаркина начать писать собственную автобиографию, не понятно. Возможно, ему хочется оправдаться за тот поступок, в совершении которого его обвиняют, а возможно, это действительно просто мемуары.
"Здравствуйте все! Прежде всего, хочу сказать "душевно благодарю" всем тем, кто верит и поддерживает меня, и, конечно же, тем, кто ненавидит и проклинает. Я хочу, чтобы вы услышали правду и из моих уст. Если бы Ирина (Лапузина) была честна в отношении того, что она действительно говорила мне о своих чувствах, я бы не решился на этот отрывок из нашей совместной жизни. Когда вы прочтете все до конца, я уже стану, скорее всего, плохим человеком, но это потом", - так начинается летопись Николая Захаркина, капитана III ранга.
Судя по записям, о близняшках Николай заботился лучше, чем их родная мать. Вот что он рассказывает в главе "Про детей": "Устроил в школу. Устроил в поликлинику. Устроил регистрацию по месту пребывания. Август провел с детьми в Терлецком парке, регулярно гулял с ними после школы. Я постоянно забирал детей из школы, делал с ними уроки, кормил, играл. Я научил детей играть на компьютере". Написано достаточно скупо, по пунктам.
А об Ирине Лапузиной в соответствующей части куда более подробный рассказ. Причем о жизни Ирины в семье и ее отношении к детям написано и в других главах. "У меня работа на первом месте, я для работы обязательна на 100%, а для семьи - нет", - цитирует Ирину Захаркин.
"Даша заболела, температура 39. По субботам Ирина ходила на учебу. Я ей звоню, она трубку не берет. Я написал SMS - с ее стороны реакции нет. Я позвонил своей маме, спросил, что купить, пошел в аптеку. Звонит Ира, на то, что у Даши температура 39, ноль внимания, говорит: "Скажи телефон сестры, у меня зачет, пусть она мне поможет". Я потерял дар речи. Потом, наверное, когда сдала зачет, перезвонила и соизволила поинтересоваться здоровьем ребенка", - рассказывает мужчина один из эпизодов совместной жизни с Лапузиной.
"Дети заболели, и 10 дней она их не купала, что естественно. Когда они выздоровели, были школьные каникулы, и она их не купала еще 10 дней. (Я детей не купал, что понятно). Дети постоянно просили искупать их, но в связи с гулянками и поздними приходами Ирины они так и ходили грязные. В итоге дети 20 дней были не мыты", - пишет Захаркин в своих мемуарах.
А вот еще пара случаев из семейной жизни. "На протяжении месяца дети каждый день приходили и спрашивали: "Ник, когда мама придет?" Я спросил: "Как вы во Владивостоке жили?" Дети ответили: "В Москве мама хотя бы ночевать приходит, а во Владивостоке ночевать не приходила. В последнее воскресенье октября Ирина пообещала поиграть с детьми в дочки-матери, дети ходили за ней, просили, а она накричала: "Играйте сами!" Катя плакала", - вспоминает Николай.
Особенно много внимания Захаркин уделяет описанию похождений Ирины. Глава "Про гулянки" практически полностью повествует о том, как Ирина Лапузина оставляла семью ради походов по барам и клубам с коллегами. В главе "Про работу" приводятся отзывы тех самых коллег Ирины по работе. А в части "Про финансы" Захаркин делится с читателями тем, как он оплачивал счета Лапузиной и практически полностью ее содержал.
Есть в незаконченных мемуарах и эпилог. В нем Захаркин приводит несколько цитат своих друзей касательно Ирины и пытается объяснить, что целью его автобиографии не является доказательство собственной невиновности.
"Я не прошу ни сожалений, ни сострадания, НИЧЕГО МНЕ НЕ НАДО. Я показал Ирине, что значит настоящая семья и какой она может быть, но она выбрала другую, лучшую жизнь. Удачи", - резюмирует Николай Захаркин.