На этой неделе Россию в десятый раз посетил президент Ирана Хасан Рухани. Прочитал лекцию в МГУ, пообщался с премьер-министром Дмитрием Медведевым и президентом Владимиром Путиным. Лидеры двух государств беседовали наедине целых три часа, но итоги этих переговоров - по крайней мере, те, что были вынесены на суд широкой общественности - оказались довольно скромными.
Президент Ирана Хасан Рухани и президент России Владимир Путин в Кремле. Фото: Алексей Никольский / пресс-служба президента РФ / ТАСС
Среди достижений можно отметить подписание соглашения о взаимных безвизовых поездках для туристических групп, а также по строительству двух новых блоков АЭС в Бушере. Кроме того, был заключен контракт на электрификацию железнодорожного участка "Гармсар - Инче Бурун" и поставку российского оборудования и локомотивов (Россия выделит коммерческий кредит). Это должно способствовать завершению работ по обустройству транспортного коридора "Север-Юг" – масштабного проекта, одинаково важного как для России, так и для Ирана.
Он должен связать Северную Европу с Индией и странами Персидского залива через Россию, Иран и Азербайджан. Маршрут включает водные, автомобильные и железнодорожные пути. Идея возникла еще в 1993 году, но лишь в 2000-м обрела реальные очертания в виде соответствующего соглашения между Россией, Индией и Ираном. Позднее к ним присоединился Азербайджан в качестве полноправного участника. Однако из-за иранских санкций проект забуксовал, и заметно активизировался после их отмены. Помимо очевидных транзитных преимуществ и России, и Ирану "Север-Юг" дает определенные геополитические выгоды.
Более масштабных экономических соглашений в ходе визита Рухани, вопреки ожиданиям, подписано не было. В частности, остался нерешенным вопрос о создании зоны свободной торговли между Ираном и странами ЕАЭС. Между тем заключение такого договора, как и создание транспортного коридора, выгодно обеим сторонам. По мнению некоторых экспертов, это будет способствовать не только развитию торгово-экономических связей, но и стабилизации политической ситуации в регионе, сделает менее напряженными отношения между Ираном, Азербайджаном и Арменией.
В целом сближение России и Ирана пока гораздое заметнее в политической сфере, а вот экономическая заметно отстает, хотя потенциал здесь огромный. "Мы этим мало пользуемся, могли бы лучше развивать отношения. Там большие были бы возможности для нашего бизнеса, в том числе среднего и малого. Но почему-то мы по этой линии не идем", - рассказала "Yтру" политолог Каринэ Геворгян.
В 2016 году товарооборот двух стран слегка превысил $2 миллиарда. Это почти в два раза больше, чем годом ранее, но весьма далеко от обозначенного властями идеала: $10 миллиардов ежегодно. В российской внешней торговле доля Ирана составила скромные 0,4%, в иранской доля России гораздо заметнее – около 4%. При этом важно понимать, что в отличие от большинства других государств Ирану от России нужны не газ и нефть (своих хватает), а машины, оборудование, транспортные средства, продукция химической промышленности. Конечно, в Тегеране хотят получать не только технику, но и технологии. А кто не хочет?
Геворгян считает в корне неверным распространенное мнение о том, что иранцы не слишком щепетильны в исполнении своих деловых обязательств. Напротив, они очень дорожат своей репутацией. Да, это очень трудные переговорщики, но партнеры надежные. И если что-то подписывают, то строго следуют букве договоров. А Россия своей нерешительной экономической политикой в Исламской Республике может собственными руками отдать перспективный рынок европейцам, которые осваивают его весьма активно.
"Европейцы очень хорошо знают, что иранцы являются надежными партнерами. Несмотря на санкции, у них произошел почти двойной рост экономических отношений, особенно у Германии. А мы-то что сидели? Это же наш рынок тоже, у нас под боком. Причем, иранцы нам его предоставляли. У Запада есть рычаги, чтобы оторвать Иран от нас. Возьмут в какой-то момент систему SWIFT им включат, и все. Что мы будем делать?" - задает эксперт риторический вопрос.
По ее словам, долгосрочное сотрудничество России с Ираном сейчас развивается в основном в сфере атомной энергетики и вооружений, отчасти в нефтяной и газовой. Но есть перспективы и по другим направлениям.
"Я разговаривала с российским бизнесменом, который в Иране работает. И он обратил внимание на то, что для иранцев чрезвычайно важна реакция России. И нередко они отказывают тем или иным предложениям о партнерстве, потому что считают, что у Москвы это может вызвать обиду, раздражение и т.д. Они в этом смысле очень заботятся о том, чтобы сохранить с Россией хорошие отношения. И они не до конца понимают, почему мы не торопимся это развивать, - говорит Геворгян. – Помню, в конце 90-х годов посол Ирана в Москве, дипломат очень высокого уровня и класса, в сердцах мне как-то сказал: "Я очень устал рассказывать русским, в чем заключается их стратегический интерес".
Политолог не исключает, что в России есть свои силы влияния в сфере экономики, которые эти отношения по внешнеэкономическому сотрудничеству намеренно тормозят. "У иранцев также возникает ощущение, что кто-то в России очень серьезно не заинтересован, несмотря на заявления Путина, несмотря на сотрудничество по Сирии", - отмечает эксперт.
У двух стран богатая и сложная история взаимоотношений, и сейчас имеется достаточно много серьезных расхождений и претензий друг к другу, и есть силы, и внутри России, и внутри Ирана, которые стараются раскрутить эти претензии, чтобы сотрудничество двух стран развивалось не очень динамично. Хотя стратегически это было бы абсолютно оправданно - для этого есть и причины, и перспективы. Это не значит, что отношения будут развиваться абсолютно гладко, но над ними, как известно, надо постоянно работать.