Дурная наследственность

Два года назад группа театральных режиссеров, актеров и драматургов начала свое сотрудничество с психологом Шаховской женской исправительно-трудовой колонии №6 Галиной Рословой для создания в зоне психотерапевтического театра. Театр ставит в колонии Шекспира, а московской публике были представлены два проекта – "Преступления страсти" режиссера Галины Синькиной (репертуар Театра.doc) и пьеса "Мой голубой друг", написанная заключенной Екатериной Ковалевой (на сцене МХАТа им. Чехова). Третья премьера, "Яблоки земли" – пьеса драматурга Екатерины Нарши, созданная по материалам интервью, собранных в колонии.

История партнерства театра и зоны такова: документальный театр потому и называется документальным, что в пьесах используется живая речь живых людей – не обработанная, только смонтированная. Сюжет рождается из монологов тех, кто, зачастую даже не подозревая об этом, станет героем пьесы. За пять лет существования этой технологии в России было создано несколько спектаклей, и каждый раз выбиралась чрезвычайно богатая и колоритная языковая среда: бойцы "горячих точек", бомжи, музыкальные фанаты, редакторы ток-шоу, пиарщики, гастарбайтеры. Эти спектакли позволяли заглянуть в мир, обычно скрытый от обывателя, познакомиться с его жителями и, может быть, попытаться понять людей, о существовании которых мы не знаем, стараемся забыть или боимся даже и думать. Естественно, что мир заключенных также стал предметом интереса и исследований театральных новаторов.

Шаховская колония №6 – одна из двух существующих в России женских зон строгого режима. Здесь отбывают наказание за особо тяжкие преступления, много рецидивисток. Печальная статистика: освобожденные с трудом адаптируются к жизни, от которой уже отвыкли, возвращаются в привычную структуру и кочуют по зонам большую часть жизни. Есть даже отряд, в котором все заключенные старше шестидесяти лет.

В колонию творческая группа ездила не один раз. Даже если твердо знаешь, что паспорт вместе с личными вещами лежит на КПП и ты выйдешь с зоны ровно в шесть вечера, все равно страшно. Да, заключенные считают, что за колючей проволокой находимся мы – они-то смотрят с другой стороны.

Быт здесь предельно примитивен – ничего личного, все коллективное: работа в швейном цехе, прием пищи, сон. Колония получает выгодные заказы на пошив камуфляжной формы, например, гонится по привычке за выполнением плана, ну и пытается занять буйные головы отупляющей монотонной ежедневной работой, поэтому трудятся в три смены – и утро может наступать для кого-то только в восемь вечера.

На театральные занятия в клуб участницы отпрашивались с работы, для этого надо было написать рапорт, получить разрешение; иногда вдруг не являлись несколько человек – в отряде обыск и никого не выпускают. Приходя в клуб, они сразу скидывали ненавистные юбки (под ними обнаруживались тренировочные штаны) и платки – обязательная форма одежды для заключенных. Живут зэчки отрядами в комнатах по тридцать человек, работают бригадами по сто-двести, никто ни на секунду – ни в лазарете, ни в бане, ни библиотеке – не остается наедине сам с собой. И все, что крутится в голове долгие годы – детали преступления, отданные в интернат дети, бесконечные "если бы не...", – шлифуется до кристальной ясности, складывается в готовые монологи, драматизма которым не занимать.

Кто-то из заключенных родился в тюрьме, у кого-то мать сидела большую часть жизни, кому-то удалось забеременеть во время следствия в надежде на смягчение приговора, у кого-то на воле трехлетняя дочь, встреча с которой предстоит лишь через восемь лет... По сути, только семья, у кого она есть, способна поддержать в заключенной желание выжить, выйти на свободу и начать все сначала: письма, звонки, свидания – маяки прежней и будущей нормальной жизни.

Об этом, об отношениях матери и детей, о том, что все бесконечно повторяется, о том, что "я не хочу быть, как она, и не хочу, чтобы моя дочь была, как я", о попытках избавиться от ребенка, о покушении на жизнь матери, о самоубийствах, надеждах, планах на будущее и мечтах изменить прошлое – говорят четыре юные актрисы, сидя в подвале в центре Москвы на крашеных табуретках, в робе с номерками на груди. Они как будто не слышат друг друга, существуют хоть и в одном пространстве, но в разное время, бесконечно повторяя себя и других.

Режиссер Аглая Романовская, последние годы живущая и работающая во Франции, специально приехала в Россию для постановки этого спектакля. Она использует лаконичные изобразительные формы, главное – личность того, чьи слова звучат со сцены. Словам этим можно не верить, пугаться или узнавать в них себя, но факт в том, что это не выдумка, а настоящая судьба, и жизнь зачастую бывает страшнее и страннее созданий самой изощренной фантазии.

Конечно, этот спектакль не для заключенных, а про них. Но, как известно, "от сумы, да от тюрьмы...". "Яблоки земли" стоит посмотреть: в колонии все на самом деле не так, как нам показывают в художественных фильмах. Да и проблемы, о которых говорят со сцены, существуют и здесь, на воле.

"Яблоки земли" – 9, 10, 11, 12 марта в 20:00 в Театре.doc (Трехпрудный переулок, 11/13).