Путину устроили обструкцию

На самом деле вопрос был один-единственный: о "сиротском законе", которым российские законодатели решили ответить Америке. Это было первое, о чем спросили президента. Потом этот вопрос задали еще семь (!) раз.

Путину нечасто задавали неудобные вопросы, но время от времени такое случалось: и про Ходорковского спрашивали, и про митинги. На этот раз журналисты откровенно троллили президента. Это был их способ дать понять Путину: полученный ответ их не устраивает.

Дольше всего президент отвечал Ксении Соколовой из "Сноба". Дело не в наших чиновниках, которым американцы что-то запрещают, за державу обидно, внушал президент – российским наблюдателям не позволяют следить за судьбой усыновленных детей. Соглашение об этом есть, но оно не исполняется. "Дурочку включили просто, и все", – горячился Путин. А сами в Гуантанамо годами держат людей без предъявления обвинения. "Вы представляете, что если бы у нас хоть что-нибудь такое было?"

Однако Александр Колесниченко из "Аргументов и фактов" настаивал: принятые Госдумой поправки "запредельные, неадекватные, и людоедские". А люди, которые говорят, что у нас уже достаточно средств для того, чтобы ухаживать за своими сиротами, "они нас и вас обманывают". Путин терпеливо повторил, что речь не о людях, а об отношении американских властей, которые российских представителей даже в суд не пускают.

Пресс-секретарь президента поспешно переключился на корреспондента газеты "Кузбасс", а потом плавно перевел русло беседы в Мордовию, где сверхпланово взрастили тонны сахарной свеклы. Президент явно отдыхал душой на вопросах региональных СМИ, жаловавшихся на бедность, неустроенность и отсутствие государственной заботы. С очевидным удовольствием он обещал разобраться, выделить финансирование, решить вопрос и навести порядок.

Но президента все время выбивали из привычного русла. Как только микрофон перешел Инессе Землер из "Эха Москвы", та предприняла новую атаку: "Вы поддерживаете полный запрет на усыновление американцами российских детей? Через неделю документ ляжет к вам на стол, вам предстоит принять решение, подписывать его или нет".

"Я деталей не знаю. Я текста не видел. Мне надо его посмотреть", – уворачивался Путин. Но журналисты никак не соглашались оставить тему. Корреспондент телеканала "Россия" Сергей Брилев подсчитывал: даже если каждый из депутатов Государственной думы возьмет двух детей, 450 умножить на два – это 900, а не 956 детей (столько американцы взяли в прошлом году): может быть, имеет смысл пересмотреть российско-американское соглашение? Но Путин явно не был готов поступиться принципами: "Если президент США так легко соглашается со своими законодателями, почему вы считаете, что президент России должен поставить под сомнение то, что делают законодатели Российской Федерации?"

Глубокое непонимание, возникшее между президентом и отдельными гражданами, рождалось в той точке, где государственные интересы пересекались с интересами конкретного ребенка. Которыми, во имя политической целесообразности, решено было пренебречь. Глава государства не считал необходимым делать вид, что частное может быть важнее общего. Отдельные граждане соглашаться на такое пренебрежение категорически отказывались.

Многие резко возражают против поправок, а некоторые даже на улицы выйдут. Важно ли для Путина мнение активной части общества, допытывался Антон Желнов (телеканал "Дождь"), явно намекая на возможность очередной волны протестных выступлений. Важно, признавался Путин. Но дать адекватный ответ американским властям – еще важнее. "Я уже говорил, чего же повторять-то в третий раз?" – недоумевал он.

"Новая газета" попыталась зайти с другой стороны. "Вы как-то сказали, что 100 тысяч подписей – это уже законопроект", – напомнила Диана Хачатрян Путину одно из его предвыборных обещаний. "Новая" за два дня успела собрать 100 тысяч подписей против принятия "сиротского закона". Такое предложение должно быть рассмотрено в Госдуме, подтвердил президент. Он явно не сомневался в том, какое решение примут депутаты, которые, даже будучи мертвыми, голосуют в соответствии с решением партии.

К третьему часу явно подуставший лидер попытался получить передышку, обратив взор на девушку с портретом кота: "Что там у вас за зверюшки?" Оказалось, что девушка не про зверушек – она снова с вопросом "про детишек", и увернуться от него было уже очень трудно. Наконец, представитель Los Angeles Times отметил, что за три года можно было бы уже разобраться, что же, собственно, случилось с Сергеем Магнитским, с гибели которого все началось. И получил вполне ассиметричный ответ: "В американских тюрьмах люди не умирают, что ли?". Президент явно устал и начинал злиться.

Действительно, восемь вопросов об одном и том же – это не пресс-конференция, это уже допрос. Вряд ли журналисты сговаривались о таком заранее: практически каждый старался попутно задать еще один "содержательный" вопрос который, судя по всему, был заранее заготовлен редакцией. Но по факту они выступили уже не как профессионалы, а как представители оппозиции. Это заметил и Путин. "Вы же все-таки представляете либеральный спектр нашего общества", – подчеркнул он, отвечая сразу на несколько вопросов о домашнем аресте для фигурантки дела Минобороны Васильевой. Совсем недавно либералы требовали не сажать в тюрьму по экономическим преступлениям до приговора, напомнил он, призывая оппонентов быть последовательными.

Любопытно, что "сиротский" закон затмил Pussy Riot, о которых на пресс-конференции ни разу не вспомнили. И дело Pussy Riot, и "сиротский закон" олицетворяют в глазах либеральной общественности одну и ту же проблему – неготовность государства считаться с правами и потребностями личности. С теми самыми "правами человека" которые, в понимании российской бюрократии, являются исключительно инструментом политического давления. Но при этом "панк-молебен" Pussy Riot несет с собой определенные репутационные издержки (все-таки это была провокация), а вот ребенка обидеть, да еще сироту – это уже последнее дело.

Еще очень показательно, как четко центральные СМИ и журналисты из регионов разделились на два лагеря. Федеральные издания и телеканалы забрасывали президента по преимуществу острыми вопросами, представители регионов соревновались в умении сказать что-нибудь верноподданическое. Путину передавали привет от Ани из города Якутска и звали в Кузбасс добыть 200-миллионную тонну угля, приглашали в Астрахань на подледную рыбалку и просили поздравить дочку. Вряд ли нужны более красноречивые свидетельства усиливающейся поляризации общества.

Впрочем, и в провинции, судя по некоторым признакам, не все так гладко. "Маша, садись, пожалуйста". "Спасибо, Вова".