Турандот помолодела на 80 лет

Фото: theart.ru

В Москве продолжается фестиваль "Золотая маска", и пусть главные его события еще впереди, москвичам и сейчас есть о чем поговорить. В Центре им. Мейерхольда показали спектакль, претендующий на звание лучшего в номинации "Драматический театр: малая форма". Постановка "PRO Турандот" питерского режиссера Андрея Могучего в театре "Приют комедианта" имеет реальные шансы если не на престижную театральную награду, то хотя бы на место в памяти зрителей.

В основе постановки не столько сказка Карло Гоцци о надменной китайской принцессе, сколько наши с вами представления о Турандот. А они, чего уж там скрывать, построены на спектакле в театре Вахтангова, замешаны на итальянской комедии дель арте, неотделимы от детской влюбленности в Василия Ланового и связаны с любовью к жизнерадостным Бригелле, Тарталье и Панталоше.

Тарталья и Панталоша у Могучего превратились в Коровьева с Бегемотом, косящих под группу "Ума Турман". Как и у Вахтангова, они ведут спектакль, становясь в нем не менее, а то и более важными героями, чем принц Калаф и принцесса Турандот с их страстями, любвями и дурацкими загадками. Героям Дмитрия Готсдинера и Виталия Салтыкова хуже удаются шутки, поскольку они больше размышляют, чем шутят. Зато пространство для размышления им дается неограниченное.

В холодной и прекрасной сценографии Эмиля Капелюша этот спектакль выглядит как осколки какой-то забытой или разрушенной прекрасной сказки. Истории как таковой нет – ее ломают, уничтожают постоянные вторжения евнухов-комментаторов. Но кому нужна история, разве вы не знаете ее наизусть? Посмотрите лучше, как вам изображают Китай, рисуя на школьной доске знак Ин-Янь ("Китай – это много-много пуховиков "Made in China", наваленных в огромную стену"), или послушайте лирическое отступление о непростых отношениях в семье принца Калафа, о душевных метаниях бедной Адельмы. Спектакль Вахтангова был ультрасовременен, поскольку был вне и над современностью – он так же свежо смотрится 80 лет спустя, как смотрелся в 1922 году. Спектакль Могучего узкосовременен: он никуда не переносит действие, а просто придает своим героям язык, манеры и понятийный аппарат сегодняшнего дня. Войны с Китаем так же актуальны в этой псевдореальности, как президент Путин, а третья загадка Турандот становится загадкой про Арнольда Шварценеггера. И уж тем более стараются работать комментаторы-евнухи: абстрактно и лирично, так что имя Гришковца не может не всплыть в уме. Спектакль Вахтангова идет на сцене театра уже почти век, он долгожитель московской сцены, перекроенный настолько, что от оригинала осталось только воспоминание о величии. Петербуржец Могучий, как и многие из нас, знаком с ним не по современной постановке, а по телеверсии 60-х годов. И именно ее он решил использовать для реализации своего театрального эксперимента.

фото: theart.ru

Потому что питерская "PRO Турандот" – первым делом эксперимент. Упражнения в гомогенной инженерии на ниве отдельно взятого спектакля. Кукуруза, скрещенная с клубникой. Что делает режиссер? Он берет самый популярный и известный театральный спектакль и препарирует его с холодным интересом, превращая свой театр в анатомический. Эта холодность патологонатома и есть то, что остужает задор зрителя и, судя по всему, даже актеров. Разложенное на части театральное тело не склеивается никакой живой водицей. Хотя Могучий и пытается оживить его набившими уже оскомину "гришковецкими" интонациями: со сцены вымучено шутят про удвоение ВВП, называют главного героя пацаном, читают рэп и играют на балалайке "китайскую народную музыку".

Чего не хватает? Несомненно же не хватает чего-то. Разве можно сказать, что Могучий поставил плохой спектакль? Нет, он вполне добросовестен, и его страсть к расчлененке можно назвать даже актуализацией или стилизацией, и даже более того, есть зрители, которые выходят с "PRO Турандот" окрыленные и узнавшие, быть может, что-то большее о жизни и любви. Но в тот момент, когда в антракте на сцене остается телевизор, передающий оригинальную "Турандот" – ту, которую мы считаем оригинальной, – становится понятно, что сравнивать эти два спектакля невозможно. У Могучего своя театральная форма, она абсолютно современна, и имя этой форме – разрушение. Но где-то за стенками сознания, в памяти поколений, в черно-белой картинке из "ящика" остается другой театр, имя которому – жизнь.

Тем временем "Золотая маска" продолжает свою тяжелую поступь по столице, и в ближайших планах, помимо собственно московских спектаклей, как всегда составляющих основной костяк, постановка пьесы Эжена Ионеско "Король умирает" в Омском театре драмы и гастроли Новосибирского театра оперы и балета с грандиозной "Аидой" в финале. Спешите, как говорится, видеть.