Спи, морпех

Сравнивать новый фильм Сэма Мендеса "Морпехи" с "9 ротой" Федора Бондарчука – значит, по меньшей мере, расписаться в собственной поверхностности. Нельзя же, в конце концов, винить режиссеров в том, что все солдаты ходят бритыми и в форме защитного цвета, а их начальники либо на самом деле тупицы, орущие до вздутия жил, либо успешно притворяются таковыми в воспитательных целях.

В этих разговорах, тем не менее, маячит самое главное: фильм Мендеса не только, несмотря на рекламу, не является первым фильмом о первой иракской войне (она появилась на экране еще в "Трех королях" (1999) Дэвида О.Расселла) – это вообще не фильм о первой иракской войне.

Это условный фильм об условной войне, о войне в принципе, как состоянии, отличном от "мира". Как говорит герой Джейка Гилленхола, "каждая война не похожа на другую, и все войны одинаковы". Гилленхол воплощает на экране автора книги, по которой поставлены "Морпехи", университетского профессора Энтони Суоффорда, который спустя 15 лет описал свой военный опыт. Но, несмотря на занимающий в картине так много места песок и живописно горящие нефтяные вышки, в сущности, это могли быть не американские войска в Ираке, а, например, французская армия Сопротивления на побережье Африки, или армия Наполеона в России, или армии Македонского и Тамерлана.

Изначально театрального режиссера Мендеса, получившего "Оскара" за знаменитую "Красоту по-американски", интересуют не техника ведения войны или стоящая за ней политика и даже не законный повод потратить пару-тройку миллионов на спецэффекты. Он рассматривает человека на войне – что тоже делалось не раз. Взяв за образец такие картины, как боснийский лауреат "Оскара" 2002 г. "Ничья земля" и драма советского режиссера Элема Климова "Иди и смотри", Мендес исследует желание смерти и фрустрацию этого желания, что заставляет людей хотеть чужой смерти и как люди изменятся, если их научить убивать.

Преимущество (и недостаток) той войны, что показывает Мендес, – в том, что ее как бы и нет. В "Морпехах" легче умереть на учении, не вовремя высунувшись из траншеи, чем в иракской пустыне, населенной мирными пастухами на верблюдах. Зато она дает своим участникам чувство, что они "защищали Родину". Герои отказываются воспринимать физические и психологические нагрузки, обрушившиеся на них, как бессмысленные, – отсюда не только фрустрация, выливающаяся в агрессию и неврозы, но и принятие мифа о добром дяде Сэме, защищающем мировую демократию.

Мендес снимал "Морпехов" без официальной поддержки американских войск, чтобы сохранить творческую свободу (и еще потому, что вся техника была занята в настоящих военных действиях). Тем не менее, военные, которые восприняли книгу Суоффорда как яростную антирекламу морской пехоты, должны быть довольны общим настроем фильма.

Это хотя и бессмысленная, но "благородная" мужская игра, вроде "Final Combat" или "Метроид", которую вспоминают герои: "А знаешь, что происходит, когда ты добираешься до девятого уровня? Ничего, просто снова начинаешь сначала".

Война у Мендеса дана как травма, она же – опыт. Кусок реальной жизни для тех, кто по глупости вместо колледжа оказался на призывном пункте, как Тони Суоффорд, и для кого игра в футбол в противогазах, самодельная порнушка вместо "Охотника на оленей" и цитата из Данте на баке с дерьмом оказывается неотъемлемой частью лучшего времени в их жизни – независимо от того, стали они университетскими преподавателями или расставляют консервы в супермаркете.