"Yтро": Олег Николаевич, откуда возникла идея реформы и модернизации российского образования в 90-х годах? Разве у нас плохо учили? Во всем мире известна высокая квалификация наших ученых и специалистов. Сегодня они востребованы на Западе. Зачем нам проводить образовательную реформу?
Олег Смолин: В современном обществе, в нормальном смысле этого понятия, реформы в образовании идут постоянно. Но, подчеркиваю, реформы. А реформа – это такое преобразование, которое заменяет отжившие элементы системы и сохраняет ее лучшие стороны. В этом смысле реформы в образовании идут везде. Вся беда заключается в том, что у нас в России под лозунгом реформы пытаются произвести очередную революцию, теперь в системе образования. Подчеркиваю, революцию не информационную, ни какую другую, а революцию организационную и, во многом, социальную. Начиная с 1992 года, с программы Гайдара, постоянно на слуху: "образовательные ваучеры, образовательные ваучеры...". Идея ваучеров и в промышленности и, в какой-то степени, в образовании – это еще один пример того, когда стереотипы примитивного казарменного коммунизма используются для насаждения бандитского капитализма. Смотрите, какая гениальная психологическая комбинация: "Вам всем даем поровну, а дальше вы имеете право стать вот таким миллионером или получить вот такое образование". На самом деле мы прекрасно понимаем, что абсолютное большинство людей не смогло воспользоваться ваучером в области производства. Точно так же абсолютное большинство не сможет воспользоваться ваучером и в системе образования.
Я рискну высказать мнение и берусь его подтвердить, что в России под эгидой Мирового Банка и других организаций пытались проводить эксперименты в образовании в таких областях и такого рода, которые не апробированы за рубежом. 16 мая мы встречались в очередной раз с советником Тони Блэра Майклом Барбером, который отвечает за результаты реформ в Британии, в частности, в образовании. По словам Барбера, в Британии идея образовательных ваучеров вообще никогда не обсуждалась и всерьез ее никто не принимает. Ваучерная система апробировалась лишь в нескольких штатах США, причем только в отношении среднего образования. Результаты этой системы оцениваются как крайне противоречивые. Республиканцы (то есть правые) в Америке являются сторонниками ваучеров, демократы и либералы выступают категорически против. У нас же именно люди, причисляющие себя к "либералам", требуют: "Даешь в России ваучеры!".
Теперь к вопросу о качестве отечественного образования. Я никогда не был квасным патриотом и не утверждал, что советские слоны – лучшие слоны в мире. Но надо говорить правду. Отечественная система образования во многом воспроизводила опыт дореволюционной России, шла так называемым "королевским путем". Это не просто развитие функциональной грамотности. Школа давала фундаментальные знания. Советская система образования действительно была одной из самых передовых в мире – это факт. Американцы более чем на 70% удовлетворяли свою потребность в математиках за счет выходцев из СССР. "Силиконовая долина" в значительной степени говорит по-русски. Но не будем и преувеличивать наших достижений; невозможно до бесконечности не финансировать образование и говорить, что мы лучшие в мире.
"Y": Значит, качество образования в России снизилось?
О.С.: Да, за последние 10 лет качество отечественного образования существенно упало. Мы стали страной контрастов. Я депутат от региона и представляю Омский регион (Западная Сибирь). Округ мой смешанный. Так вот, в центре города Омска можно найти современные школы с компьютерными классами, где учатся дети обеспеченных родителей. Но если вы поедете на окраину города или, например, в Огнешковский район, вы найдете там немало детей, которые не посещают школу по той простой причине, что им не в чем ходить на занятия. Доступность образования уже сейчас в разных местах различается. И не потому, что закон плох – закон написан как раз правильно, но невозможно заблокировать перенос социального неравенства в сферу образования. Это не вопрос политики в области образования, это вопрос политики государства в широком смысле этого слова.
"Y": Так, может быть, реформа образования и призвана помочь учащимся преодолеть барьеры социального неравенства?
О.С.: В начале 90-х годов, когда нам объявили о необходимости реформы образования, сплошь и рядом имелась в виду не реформа, а революция. Одной из ключевых позиций, если хотите стратегем правительственных предложений в этой области, отраженных в программе Гайдара, был образовательный ваучер. В современном варианте это т.н. ГИФО – государственное именное финансовое обязательство. Ваучер, строго говоря, это безымянный документ; ГИФО – это документ именной. В этом смысле он не должен быть предметом купли-продажи. Его нельзя купить за бутылку, за булку хлеба или за килограмм сахара, как покупали обычные ваучеры. Но в остальном ГИФО присущи все недостатки ваучерной системы. Главный из них заключается в следующем: введение ГИФО только усилит неравенство прав граждан в области образования.
"Y": Сегодня говорят о связи Единого государственного экзамена с Государственным именным финансовым обязательством. В чем суть этой связи?
О.С.: Предполагается, что все дети будут сдавать единый государственный экзамен (ЕГЭ). Здесь не всё однозначно. Такой экзамен более или менее успешно применяется во многих странах мира, здесь есть свои плюсы и минусы. Что же касается связи экзамена ЕГЭ с образовательным ваучером ГИФО, то это очередное уникальное российское изобретение, которое придумали наши доморощенные изобретатели велосипедов. Итак, все дети сдают единый экзамен. В зависимости от того, как они его сдали, они получают образовательные ваучеры разной ценности. Первоначально предполагалось, что вся стоимость обучения будет вынесена в этот документ. В первых вариантах т.н. "программы Грефа" обозначались такие цифры стоимости образовательных ваучеров: 25, 20, 15, 5 тысяч и 0 (ноль) рублей. Особенно мне понравилась ценная бумага в ноль рублей (смеется).
Предполагалось, что какая-то часть детей будет учиться бесплатно за счет ГИФО, а остальные станут доплачивать столько, сколько им не хватает до цены обучения в данном вузе. Например, цена обучения 20-25 тысяч рублей, а у вас ваучер на 15 тысяч; значит, вы доплачиваете 10 тысяч. Если ваучер на 5 тысяч, доплатить придется 20 тысяч. К чему это приводит? Совершенно ясно, что при этом сокращается количество бесплатных учебных мест в вузах.
Нам часто говорят, что российская экономика не выдерживает образования. Я же боюсь, что на самом деле это российское образование не выдерживает российской экономики. Судите сами. В вузах Франции или, например, Германии бюджетные места для студентов составляют 85-90% от общего числа учебных мест. В России сейчас только 60% студентов учатся на бюджетных местах, остальные платят за обучение. Сравните минимальную заработную плату во Франции, а это примерно 5000 франков (1000 долларов США), и в России (с 1 мая это 450 рублей, или около 15 долларов США). Как считаете, кому легче заплатить за образование – российскому или французскому студенту?
При прочих равных условиях, при более или менее равных способностях, совершенно очевидно, что в среднем единый экзамен лучше сдадут дети из семей с более высокими доходами. Такие семьи имеют возможность нанимать репетиторов, помещать детей в престижные школы, в конце концов, обзаводиться "неформальными связями", в том числе давать взятки членам комиссий, которые принимают единый экзамен. Кстати, в Москве уже есть фирмы, которые замерли на "низком старте" в ожидании введения ЕГЭ, считая, что "работать" с одной комиссией им будет легче, чем с многочисленными приемными комиссиями в вузах. В результате дети из семей с высокими доходами получат бесплатные учебные места, а семьи с низкими доходами должны будут либо платить за образование детей (но им нечем платить), либо отказывать детям в получении профессионального образования. Усугубится ситуация с неравенством прав граждан, которая уже сейчас является достаточно напряженной. Поэтому, спокойно относясь к вопросу о едином государственном экзамене, мы – большинство членов Комитета по науке и образованию Государственной думы – против образовательных ваучеров (ГИФО) .
"Y": Олег Николаевич, реформаторы образования, кажется, не собираются ограничиваться только введением ваучеров?
О.С.: Действительно, есть еще одна позиция, по которой мы категорически против предложений по реформированию образования. Она покажется непосвященному чем-то совершенно непонятным. В правительственном документе предлагается заменить статус "образовательных учреждений" на "организации". Казалось бы, хоть горшком назови, только в печь не сажай. На самом же деле, это чревато колоссальными последствиями. Если это произойдет, будут ликвидированы все и без того скромные достижения образовательного законодательства 90-х годов.
Судите сами: в России сейчас с огромным трудом удается сохранить отсрочку от службы в армии студентам, обучающимся в "образовательных учреждениях". Как только "учреждения" заменят на "организации" – отсрочке привет!
С огромным трудом удалось сохранить в стране и досрочные пенсии, т.е. пенсии за выслугу лет для педагогов "образовательных учреждений". Но как только последние заменят на "организации", плакали эти пенсии. Дело в том, что Конституция гарантирует бесплатное образование в "образовательных учреждениях и предприятиях". Никаких "организаций" там нет. Таким образом, будут отменены конституционные гарантии.
И, наконец, российский Закон об образовании установил запрет на приватизацию образовательных учреждений. Но там нет запрета на образовательные "организации".
Союз ректоров, студенческие и учительские профсоюзные организации, а также ассоциации негосударственных учебных заведений высказались против превращения образовательных учреждений в организации, Комитет по науке и образованию Госдумы тоже выступает категорически против такого преобразования.
У отечественной системы образования хорошие традиции. Мы выступаем за ее модернизацию, но на базе отечественных культурной и образовательной традиций. Не надо изобретать велосипед, когда у соседа есть приличный автомобиль. Однажды в Германии меня спросили, как я представляю себе идеальную современную систему образования. Я ответил: "Государственное финансирование – как в Германии; система общественных фондов и общественной поддержки образования – как в Америке; все остальное – как в России".
"Y": В каком направлении сегодня идет законотворческая деятельность вашего Комитета?
О.С.: В 1992 году был принят Закон об образовании. Он давал много свободы в образовании и в то же время был одним из самых социальных. Мы хотели сочетать и то, и другое. Государство должно было определить категории детей, нуждающихся в дополнительных мерах государственной поддержки в период получения образования (ст.5, п.5 Закона об образовании). Аналогичную позицию мы вписали в "Проект национальной доктрины образования". Он был подготовлен совместно с Министерством образования, Союзом ректоров, профсоюзом Российской академии образования, а также Ассоциацией негосударственных образовательных учреждений. Проект доктрины был принят в январе 2000 года. После этого проект был подвергнут, мягко говоря, "секвестру" в финансовых ведомствах правительства. 4 октября 2000 года он увидел свет в таком виде, что отцы родные его не узнали.
В российской образовательной политике 90-х годов борются две тенденции. Первая, в хорошем смысле демократическая, – это возможность дать образование по максимуму всем. Вторая – элитарная, или радикально-либеральная – предполагает получение образования людьми с высокими доходами или с особо выдающимися способностями. Парадокс заключается в том, что вторую тенденцию отстаивают те люди, которые называют себя демократами. Нам необходимо, чтобы победила в нормальном смысле демократическая тенденция в образовательной политике, чтобы образование в России было доступно всем. Для этого и работает наш Комитет.
"Y": Почему, когда говорят о реформе, материальное положение учителей недостаточно учитывается?
О.С.: Это типичная ситуация. Как у нас проводятся все реформы? В правительство приходят люди, которые называют себя реформаторами. Они объявляют, что российская социальная сфера нуждается в реформировании. После этого создаются соответствующие группы и начинают разрабатываться концепции соответствующей реформы. С точки зрения теории управления, всё должно быть наоборот: сначала изучается ситуация, затем принимаются решения. У нас же сначала объявляют, что нужна реформа, затем начинают подбирать под ситуацию средства, и реформа из средства превращается в цель. А цели реформы, в свою очередь, превращаются в средства.
Беседу вела Алла Благовещенская.