В моей коже (Dans ma peau)
Франция, 2002
Автор сценария и режиссер: Марина де Ван
В ролях: Марина де Ван, Лоран Люка, Леа Дрюкер
|
Судя по названиям предыдущих работ, можно смело предполагать, что тема "темной стороны" человеческой психики для режиссера – излюбленная. Однако вынужден дать совет: если вы ничего этого о Марине де Ван не знали, перед тем, как купить билет на фильм "В моей коже", закиньтесь церукалом (чтоб не стошнило). Ибо на экране в течение полутора часов во всех подробностях будет показан случай злокачественной шизофрении, развивающийся столь стремительно, что открытый финал вызывает самые нехорошие предчувствия не только по поводу героев картины, но в связи с душевным здоровьем ее автора.
Что до фабулы этого кино, для де Ван – режиссера, автора сценария и исполнительницы главной роли в одном лице – не важно, что было с героиней по имени Эстер до обострения и, в общем, почти понятно, что дни свои она закончит в камере, обитой поролоном. Речь идет о случае аутоагрессии, причем носящей самый что ни на есть жестокий по отношению к себе характер.
Весь фильм наша героиня будет резать себя на куски, пить собственную кровь и пробовать на вкус свою кожу. Конечно, подобное безумие возникает в рамках некоторого художественного сюжета, в кадре присутствуют различные персонажи, наблюдающие за все ухудшающейся ситуацией с психикой Эстер, типа сослуживцев, любовника и просто случайных прохожих, однако это все почти не нужный антураж. Главным персонажем фильма остается его величество Психоз.
Случаи аутоагрессии (то есть причинения себе членовредительства) в психиатрической практике совершенно обычное дело, особенно если речь идет о шизофрениках. Но для большинства простых людей такого рода заболевания покрыты мраком неизвестности, что, по-видимому, и навело Марину де Ван на мысль, будто подробное описание психотической картины станет интересным широким слоям.
История дефекта начинается с того момента, как Эстер, прогуливаясь во время вечеринки по запущенному саду, случайно падает на острый край какого-то куска жести и режет ногу. В лоскуты. Придя на собрание друзей, она с ужасом обнаруживает, что не заметила, как потеряла литры крови и чуть не пол-икры. Доктор, осматривающий героиню, просто не находит объяснения тому, как можно, получив такую страшную рану, спокойно гулять всю ночь. А дело-то все в том, что у Эстер внезапно наступила атрофия чувства боли, часто встречающаяся в период развития злокачественного психоза.
Но этого мало. Постепенно героиня не только перестает обращать внимание на то, что порезанная нога приносит неудобство – в бассейне не разденешься, сожитель достает глупыми вопросами, подружки интересуются, как так можно... Это все для Эстер мелочи: она берет в руки консервную банку, отрывает крышку и острым краем расковыривает себе не только больную ногу, но и здоровую, а также руки, туловище и, в какой-то момент, кучерявую голову. Потерпев неудачу в попытке выковырять себе глазик, она срезает целые лоскуты кожи, идет в аптеку и просит заспиртовать любимые части себя – мол, после операции по пересадке органов осталось кое-что. Провизор говорит, что в формалине кожа плохо сохраняется и лучше бы ее выдубить. Что и делается больной тщательно и со все возрастающим удовольствием от процесса. Только не подумайте, что описываемые события происходят одномоментно – болезнь течет постепенно, на глазах изумленной публики.
Критики называют этот фильм фантастическим, "достойным Кроненберга и Бунюэля", радикальным и завораживающим. На мой взгляд, перед нами банальный с точки зрения медицины случай, который, будучи облеченным в форму художественного кино, приобретает вид пугающего эксперимента: показать, как человек ест самого себя. Правда в бесчисленных кино о вампирах сцены пожирания живой человеческой плоти никого не пугают – привыкли за сто лет-то. Некоторую провокативность до сих пор несут фильмы о злостных случаях людоедства – особенно популярна история о докторе Лектере (как показывает случай совместного поедания парочкой немцев полового члена добровольной жертвы с последующим расчленением последней, есть, есть у Ганнибала последователи). Вспоминается также гринуэевский "Повар, вор, его жена и ее любовник".
В нашем случае все несколько иначе. Показать безумие как бы изнутри, глазами самого сумасшедшего, причем не давая болезни эмоциональной оценки, буднично рассказать о бездне, в какую попадает психически больной персонаж, вывернуть сюжет наизнанку – для Марины де Ван это главный интеллектуальный прием. Получается хоть и до тошноты противно, но оригинально. Применив технику, известную в литературе как "остранение", описывая симптомы болезни (не исключено, что реальной у самой режиссерши) как нечто будничное, вызывающее не только у окружающих, но и у самого психотика в минуты просветления страх и недоумение, – автор делает сюжет легитимым с точки зрения современного искусства. Этаким сюрреалистическим маревом – отсюда сравнение с Бунюэлем и пр., хотя я бы сравнил картину Марины де Ван, скорее, с музеем препарированных трупов профессора анатомии и по совместительству радикального художника Гюнтера фон Хагенса. Как интересно!
Стоит задуматься, почему зрители толпой сваливают из зала, не вынося потока черной венозной крови, заливающей экран, а французские критики восхищаются этим "шедевром" в следующих выражениях: "Самое интересное в нем – противопоставление индивидуального тела социальному телу, симптоматичный бунт против компромиссов и капитуляций", – пишет Жак Мандельбом из "Le Monde". Все просто: всякое радикальное действие, будучи "остранено", в современном арт-пространстве мимикрирует под образец смелости, нестандартного мышления, вызов привычной морали, буржуазному застою. Ну и правильно – не секрет, что шизофренический дискурс, особенно насыщенный элементами извращений (творчество Бодлера, Лотреамона, Пруста и т.п.), весьма плодотворно повлиял на развитие (особенно французской) культуры и далеко не исчерпан.
Франсуа Озон и его последователи (в данном случае – подруга и соавтор) вполне сознательно развивают тему сексуальных нарушений в своем теперь уже вовсе не "экспериментальном" кино. Это их неотъемлемое право, как наше право – не восхищаться, а сетовать.
Что до меня, человека в силу полученного некогда образования не понаслышке знакомого с данной проблематикой, соглашусь: такие фильмы можно показывать на медицинских факультетах, особливо будущим психиатрам. Но вот имеет ли смысл вести на "В моей коже" кого-либо еще, кроме узких специалистов, – вопрос. Боюсь, что развлечением это назвать сложно, а с точки зрения кинематографа все достаточно банально... Кровь-то сделана из кетчупа и вишневого сиропа.
В Москве с 17 декабря – в Большом зале ЦДЛ. В Санкт-Петербурге – с 12 января в "Доме кино".