|
Ностальгическое отступление это не ставит целью проведение параллелей, всегда условных, ибо за внешним сходством, в перспективе исторической, всегда скрывается сущностное различие. Очевидно, однако, что декабристу-ссыльнокаторжному Михаилу Ходорковскому своим подлинным ли, подложным ли манифестом удалось возбудить общественную дискуссию такой насыщенности и силы, какой не было в России со времен, пожалуй, журнала "Вехи". Формы эта дискуссия обретает не всегда привлекательные и не совсем, скажем так, интеллектуальные. Не так давно один видный либеральный публицист печатно удивлялся по поводу обуявшей бизнес-сообщество мании покаяний – что, мол, все так возбудились? Ведь не Путин Владимир Владимирович приказал каяться, а какой-то гражданин, обвиняемый в мошенничестве. В самом деле, мощность взрывной волны, судя по всему, превзошла планы организаторов "спецоперации", каковы бы они не были, и очень скоро станет вовсе безразлично, кто именно был автором первоначального, стремительно обрастающего мифами и легендами, текста.
Тут хотелось бы напомнить результаты проведенного РОМИР специального опроса на ключевую тему сезона: оказалось, что с содержанием письма в той или иной степени знакомы 18% опрошенных. То есть 82%, конечно, не знакомы, но и пятая часть населения – не так уж мало для "внутриэлитной дискуссии". Занятно, что касательно мотивов, побудивших Михаила Ходорковского к написанию письма, 43% убеждены, что это попытка показать свою лояльность к власти и добиться освобождения, 19% считают, что таким способом Михаил Ходорковский выразил свою позицию по развитию страны, а 6% считают, что он "искренне раскаялся". Население не обманывается относительно софизмов тюремной философии, и задурить ему голову в этом отношении нелегко.
Не мог не ответить на вызов времени и проснувшийся лондонский мыслитель, хотя он и раньше не особенно спал. Борис Березовский выступил с собственной версией трагедии русского либерализма все в той же газете "Ведомости", которой судьбой было предназначено стать трибуной эпохи – "Современником", "Искрой" и вышеупомянутыми "Вехами", вместе взятыми. Надо сказать, что по стилистической и смысловой насыщенности это произведение много превосходит все то, что было написано на соответствующую тему после обнародования "манифеста группы Степанова". Эмигрантская скука не повлияла на рассудок Бориса Абрамовича – неутомимая мысль его все такова же, что и во времена создания "Логоваза", изобретения "мельницы" и торговли премьерами.
Вообще сравнение трех наиболее значительных текстов дискуссии – манифеста Ходорковского, статьи Гайдара и письма Березовского – позволяет установить неутешительную закономерность. Свобода мысли и художественные таланты наилучшим способом культивируются пребыванием автора в Лондоне, осуществимы при жизни в Москве и вовсе гибнут в СИЗО №4 и окрестностях. Как говорится, лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным, и лучше быть на воле, нежели в тюрьме. Кто бы сомневался.
Как это характерно для Бориса Абрамовича, более мыслителя, чем агитатора, констатирующая часть вышла сильнее резолютивной, ибо призыв выйти на площадь людям доброй воли, при всей романтической соблазнительности своей, оставляет чувство некоторой недосказанности. К примеру, во время убиения НТВ в 2001 году Евгений Киселев дважды собирал в Москве довольно значительные тысячные митинги – и что? Вообще разрыв между вольной мыслью и земным ее воплощением является довлеющим проклятьем Бориса Абрамовича британского периода. Печатные его выступления дышат истинным либерализмом, благородством мысли и удивительной свободой от мелочных страстей и всяких "личностей", досадно превалирующих в писаниях многих русских либералов, по национальной традиции ненавидящих соседа больше, чем противника, и тратящих весь пыл своей души на междоусобные разборки, стороннему человеку вовсе непонятные. Но в реальной жизни автор проникновенных строк типа "миллионы россиян за исторически ничтожное время проделали колоссальный умственный труд и "выдавили из себя раба" изумляет публику водевилем "Рыбкин в Киеве", гран-гиньолем "Либеральная Россия" и трэш-детективом "Мебель с Кипра для диктатуры пролетариата". Что касается последнего момента, то довольно странно слышать упреки Ходорковскому в тайном спонсировании коммунистов от человека, который с выборов 1996 года не прерывал контактов с КПРФ. Именно Березовский был автором плана "Ельцин – президент, Зюганов – премьер, выборы – отменить", который обсуждался в начале 1996 года ввиду отчаянного рейтинга действующего президента. Когда возобладала героическая решимость бороться с красным реваншем до конца, Бориса Березовский отдался этой борьбе со всей страстью своей натуры, но дороги к коммунистам не забыл. Эти связи очень пригодились в 1998-м, во время думского импичмента, когда ему принадлежала значительная роль в уговаривании фракционных лидеров КПРФ не лезть на рожон. А уж про роман с патриотами 2002-2003 гг., интервью Проханову, материальную поддержку коммунистической партии и публичные призывы левым и правым слиться с антипутинском порыве и говорить нечего – память еще слишком свежа.
Сам тезис "Так сложилось, прежде всего благодаря смелости Ходорковского, решившего по существу добровольно идти в тюрьму, что отношение к нему, а точнее – к факту его по всем признакам противозаконного заключения под стражу стало водоразделом между всеми либералами (даже шире – демократами) России и остальной частью общества", бесспорен. Как верно замечает Борис Березовский, призывом "Свободу Ходорковскому" заканчивается даже последняя статья сверхумеренного либерала Владимира Рыжкова. Приведем пример еще более удивительный – выступление в газете "Известия" члена партии "Единая Россия", самого путинского путинца во всем медиасообществе, журналиста Михаила Леонтьева. Пишет он буквально следующее: "Изменение меры пресечения (Ходорковскому) было бы очень позитивным сигналом обществу о том, что мы достигли определенных результатов в реставрации нашей государственности, что мы более не нуждаемся в таких мерах пресечения и можем спокойно в дальнейшем пресекать, используя другие меры". Тут слышится какое-то робкое "довольно!" даже от самого пылкого поклонника карающего меча авторитаризма и стального блеска административной вертикали. Ибо если Анатолия Чубайса гордый житель Лондона называет в своей статье "страстным любовником власти", то по этой измерительной шкале Михаил Леонтьев выходит натуральный сексуальный маньяк. Учитывая его партийную принадлежность, в этом выступлении можно было бы заподозрить некое прощупывание почвы в модном политтехнологическом духе, вкупе с осторожной подготовкой общественного мнения к смягчению державной хватки на горле "ЮКОСа". На сходные мысли наводит и изумительная рокировочка с Виктором Геращенко, собравшемся войти в совет директоров компании и чуть ли не возглавить его. Учитывая, что "Родина", в которой экс-банкир непонятным образом состоит, создавалась при участии Владислава Суркова, которому принадлежала и мысль задействовать очередного политического тяжеловеса на президентских выборах, можно было бы сказать, что гуманитарное крыло администрации готовит сценарии мирного выхода из юкосовского кризиса, с минимальными потерями сторон, насколько это возможно. Устроить такую комбинацию будет не легче, чем разрешить ближневосточный конфликт – но коллективная вера в таланты кураторов внутренней политики уже почти безгранична.Материал подготовлен Центром репутационных технологий специально для "Yтра".