|
Ролан Пети:Я мог бы также отметить и 70-летие творческой деятельности, потому что моя балетная карьера началась, когда мне было всего 10. Тогда я был принят в балетную школу при "Гранд-Опера". Кстати, там же училась и моя будущая жена Зизи Жанмер, так что выходит, и нашему знакомству уже 70 лет. Немалые, однако, даты…
"Yтро": Вас это печалит?
Р.П.:Да нет. Просто это почти весь ХХ век. А грустить, ностальгировать я не считаю нужным, да это и непродуктивно, поскольку каждый возрастной виток, каждый период интересен по-своему, а опыт лишь прибавляется, и к тому, что происходит вокруг, ты уже относишься с накопленной мудростью, смотришь на все по-новому. По-моему, это очень интересно.
"Y": Расскажите о Вашем самом ярком воспоминании?
Р.П.:О, я думаю, таких довольно много. Мне ведь довелось знать очень многих и видеть многое. Я даже застал знаменитых русских балерин Дягилева.
"Y": И самого мэтра тоже?
Р. П.:Нет, его я не видел. Его труппа распалась всего лишь за два-три года до того, как я пришел учиться балету. Но моими учителями были артисты дягилевской труппы. Любовь Егорова, Ольга Преображенская. В Париже была и Матильда Кшесинская, да вообще сливки русского балета. Конечно, многие остались в России и не уехали. Но все же цвет был здесь и еще в некоторых европейских столицах - например, в Берлине, в Лондоне, где работали Николай Березов и Николай Сергеев. Когда-то принявшие балет от руки француза Петипа, теперь русские принесли Франции уже свою школу, совершенно иную, уникальную. Да, те русские балерины были совершенно несексуальны, что, скажем, невозможно для современного балета, но они были, конечно же, яркими личностями. Прежде всего Анна Павлова – гениальная, я считаю, и балерина, и актриса, и человек. К сожалению, я не успел увидеть ее на сцене, но я при этом как-то чувствую ее. И именно потому и ставил балет, посвященный Павловой, во многих странах мира. Наверное, он обязательно должен быть и в репертуаре Большого театра, ведь Павлова прежде всего принадлежит России.
"Y": Я знаю, что в "Гранд-Опера" в конце 30-х гг. выступала и ныне здравствующая Марина Семенова, бывшая примой-балериной Большого театра. Она танцевала с Сержем Лифарем в "Жизели".
Р.П.:Да, это правда. Но там вышел скандал, потому что мадам Семенова, как говорили, закричала во время спектакля "Мама, мама!". Но, быть может, это как-то все подстроил Лифарь.
"Y": А зачем ему это было нужно?
Р.П.:Мне не хотелось бы особенно много говорить о нем. Он не был моим большим другом в Париже. Вам, наверное, ответила бы на вопросы о Лифаре Коко Шанель, которая с ним дружила.
"Y": Говорят, что она, как и Лифарь, была коллаборационисткой и весьма тесно сотрудничала с немцами в Париже?
Р.П.:Да, говорят и такое. Но я предпочитал Шанель, быть может, менее известную, но куда более талантливую кутюрье и дизайнера одежды мадам де Гре. Она создавала свои модели по образцу античных статуй. Представляете, какие это были пропорции и какая это была красота!
"Y": Кто еще из известных людей входил в число ваших друзей?
Р.П.:О, это и Жан Кокто, и Анри Матисс, и Пабло Пикассо. Они были, конечно, значительно старше меня, но зато сколькому я у них мог поучиться. Должен сказать, что все они, несмотря на свою известность, отличались скромностью, а еще тем, что почти все курили опиум. Увы, это было принято в среде парижской богемы.
"Y": И Вы курили тоже?
Р. П.:Нет, Боже сохрани! Мне только предлагали все время. Но зачем это нужно?
"Y": Я знаю, что Ваша карьера начиналась на подмостках "Гранд-Опера".
Р.П.:Это правда, но потом я создал свою труппу, с которой объехал полмира вместе со своими постановками и с моей женой Зизи, которая исполняла во многих спектаклях главные партии. Но это и понятно, она же моя муза.
"Y": На Ваш взгляд, какие постановки были наиболее успешными?
Р.П.:Конечно, "Кармен", в которой я выходил на сцену. И еще "Юноша и смерть" по новелле Жана Кокто. Он написал ее вскоре после войны, а я на музыку Баха сделал небольшой спектакль. Потом мы сняли его на пленку. Партнером Зизи выступил Рудик Нуреев, который был идеальным исполнителем партии Юноши. Потом спектакль шел в Кировском театре (сейчас уже не идет, слава Богу, ибо они там совершенно изуродовали мою версию). А недавно я поставил этот балет для моего любимого солиста Большого театра Николая Цискаридзе, который станцевал его несколько раз в Японии.
"Y": Вы сделали "Пиковую даму" и "Собор Парижской Богоматери" в Большом театре. Вы довольны постановками?
Р.П.:Да, и изменившейся в театре атмосферой тоже. Она совсем иная, нежели была 30 лет назад, когда я работал здесь с Майей Плисецкой. И хотя у меня были некоторые проблемы с кордебалетом, когда я ставил "Пиковую даму", но все же они решались. Прежде что-либо решить было очень трудно. "Y": До недавнего времени в Москве было сразу два "Собора" – ваш балет и знаменитый мюзикл .
Р.П.:О, да! Эти современные мюзиклы все на один мотив, с неинтересной хореографией, и вообще какие-то бессмысленные.
"Y": Но вы же сами ставили мюзиклы, не так ли?
Р.П.:Но все же совсем другое. И вообще раньше мюзикл был иным во всем мире. Возьмите Франсиса Лея или, например, Леонарда Бернстайна с его "Вестсайдской историей". Были запоминающиеся мелодии, интересные постановки.
"Y": Что Вам интересно сегодня поставить в Большом?
Р.П.:Я не очень люблю говорить о будущих планах, но могу сказать, что с удовольствием поработал бы с коллективом Большого театра. Я все же еще довольно много передвигаюсь по белому свету, хотя уже и построил репетиционный зал в своем швейцарском доме, куда артисты будут приезжать для работы со мной.
"Y": Есть пословица "Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе"…
Р.П.:Ну вот и тут примерно так же.