|
Отправной точкой принятия закона явились события в Беслане. Для всех совершенно ясно, что тогда спецслужбы сработали далеко не лучшим образом. Возможно, это произошло еще и потому, что должностные лица попросту не имели достаточной правовой базы, регламентирующей их возможные действия. Федеральный закон 1998 г. не в полной мере соответствовал ситуации и нормам российского законодательства, и парламентарии неоднократно вносили предложения о необходимости его доработки. В частности, по словам главы комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктора Озерова, руководство СФ обращалось к президенту с такими предложениями.
Теперь эта база заложена, закон поможет создать федеральные структуры, координирующие проведение контртеррористических операций, определит их права и обязанности. Но для того, чтобы окончательно объединить усилия всех ветвей власти в борьбе с самым страшным злом последних лет, предстоит еще внести поправки в 9 других федеральных законов. В Думу, по сообщениям информагентств, эти поправки уже поступили. А нюансы, то есть детализированные указания военным, будут прописаны в специальном секретном указе Минобороны.
Но именно в деталях, как известно, и кроется дьявол. Именно детали, неожиданно всплывающие при анализе различных подзаконных актов, как правило, дают основание чиновникам и иным правоприменителям нарушать права и законные интересы граждан.
Не отвлекаясь на другие истории, рассмотрим конкретный закон, вызвавший так много шума из-за нескольких пунктов, которые очень не понравились правозащитникам и обычным гражданам, привыкшим относиться к собственному государству с изрядной долей опасения. Уже во второй статье закона говорится, что "противодействие терроризму в РФ основывается на следующих основных принципах:
1) обеспечение и защита основных прав и свобод человека и гражданина;
2) законность;
3) приоритет защиты прав и законных интересов лиц, подвергающихся террористической опасности"... Не будем перечислять все 13 принципов – поверьте, они совершенно обоснованные и вполне гуманные. И именно они должны обеспечить наше с вами спокойствие – насколько это, конечно, возможно в современном мире.
Но есть в законе и достаточно жесткие меры, которые, по мнению законодателей, должны охладить пыл террористов, отбив у потенциальных захватчиков желание угонять суда. Это, конечно, утопия. Ни один террорист не откажется от своих намерений только из-за того, что закон позволяет Вооруженным силам сбивать захваченные самолеты и уничтожать захваченные морские суда. К тому же в законе четко сказано, что на крайние меры армия может пойти только в том случае, если "исчерпаны все обусловленные сложившимися обстоятельствами меры" и если "существует реальная опасность гибели людей либо наступления экологической катастрофы".
Правозащитники, правда, могут сослаться на недавнее решение Конституционного суда ФРГ, который рассматривал аналогичную норму германского закона и признал ее не соответствующей Основному закону. Так что теперь бундесвер не вправе сбивать пассажирские самолеты, захваченные террористами, даже если эти они могут быть направлены в опасные ядерные объекты или в жилые кварталы крупных городов.
Ну что ж, у нас тоже есть возможность обратиться в Конституционный суд, но только после того, как закон вступит в силу. И если отечественный КС пойдет по стопам германского, наиболее спорные статьи могут быть вычеркнуты из документа. Причем, поспорить можно не только о вышеназванных нормах, но и о той главе, которая регламентирует правовой режим контртеррористической операции.
Трудно предположить, что кому-то понравятся нормы закона, допускающие введение контроля телефонных переговоров в призрачных "целях предупреждения совершения других террористических актов" или использование транспортных средств граждан для преследования лиц, подозреваемых в совершении теракта. Кто и как будет определять, какие именно переговоры позволяют предупредить опасность теракта? И кого именно надо прослушивать? Хотелось бы, чтобы это определялось не в секретных подзаконных актах, а в самом законе. И в нем же должно быть сказано, что при повреждении транспортного средства собственнику следует компенсировать ущерб в полном объеме. Вместо этого порядок возмещения расходов почему-то поручено определить правительству. А если оно решит, что возмещать следует только половину или одну треть ущерба? Прикажете судиться с правительством? Или оспорить сам закон? В принципе, возможны оба пути. Но при этом надо иметь в виду, что строгость российских законов всегда компенсировалась необязательностью их исполнения.
Есть еще одно замечание, хотя и другого порядка. Для людей, пострадавших от теракта, закон предусматривает компенсации. Плохо то, что статьи, где сказано о размере этих компенсаций, вводятся в действие только со следующего года. Это значит, что если в 2006 г. произойдет очередной теракт, на достойную компенсацию не смогут рассчитывать ни жертвы среди гражданского населения, ни пострадавшие из числа лиц, участвовавших в борьбе с терроризмом.
Это еще не поздно исправить. Будь на то воля президента.