Страсти по Московии

ФОТО: kassir.ru

На сцене Театра им. Моссовета прошли два изящных театральных вечера. Итальянский театр Гольдони (его полное название - Городской театр Венете имени Карло Гольдони) показал свою недавнюю премьеру - "Один из последних вечеров карнавала". Спектакль в эффектных декорациях и роскошных костюмах, повторяющих оригиналы XVIII века, был поставлен известным театральным художником и оперным режиссером Пьером Луиджи Пицци к 300-летию со дня рождения Карло Гольдони.

Значение Гольдони для итальянского театра сложно переоценить, но достаточно легко для нас представить. Гольдони в Италии - то же, что Чехов в России. Иногда классик, иногда бренд, иногда национальное достояние, а иногда - способ борьбы с традицией (то есть в некотором смысле с самим собой). И даже гастроли театра Гольдони в России - это ответ на чеховскую "Чайку". Приезд "Одного из последних вечеров карнавала" организован продюсерским центром Андрея Кончаловского после венецианского показа "Чайки". Последняя в постановке Кончаловского идет в Театре им. Моссовета.

Трехсотлетие Гольдони и планируемая поездка в Москву, казалось бы, обязывают. В первую очередь, к юбилейной мишуре, вычурной торжественности и подчеркнуто округлым национальным формам. Но менее всего спектакль выглядит сделанным в расчете на экспорт. В размеренном, порой даже затянутом действии - тут видна твердая рука оперного режиссера - трудно не заметить восхищенную и тщательную осторожность в обращении с текстом. "Один из последних вечеров карнавала" - легкая и, на первый взгляд, не слишком замысловатая комедия. События разворачиваются в доме синьора Дзамариа (Warner Bentivegna) и его дочери Доменики (Sara Bertela), созвавших гостей на карнавал. Хозяин и большинство приглашенных - участники венецианского ткацкого бизнеса. Интрига возникает, когда обнаруживается, что возлюбленного Доменики, талантливого рисовальщика Андзолетто (Stefano Scandaletti) и немолодую вышивальщицу мадам Гатто (Anita Bartolucci) пригласили поработать в далекой и почти нереальной "Московии". Чем там можно заниматься, кроме того, как "есть икру", никто себе толком не представляет. Отец не хочет отпускать дочь, дочь не хочет отказываться от жениха, жених не хочет отказываться от своего слова. А мадам Гатто не желает упускать возможность в последний раз почувствовать себя настоящей женщиной и изо всех сил пытается соблазнить юного коллегу. В итоге после сеанса взаимной лести ("конечно, вы не стары" - "нет, это вы не стары") друг в друга влюбляются синьор Дзамариа и мадам Гатто и решают поехать в Москву вместе с детьми, вчетвером.

Фото: kassir.ru

С учетом обстоятельств жизни самого Гольдони, решившегося на отъезд в Париж и умершего там в нищете, в пьесе явственно проступают автобиографические черты. И она становится не просто занимательной вещицей, а попыткой предсказать и разыграть сценарий своей дальнейшей судьбы. Персонажи воплощают все возможные реакции на отъезд: кто-то мечтает, кто-то пугается, кто-то сомневается в возвращении, а кто-то занимает освободившееся место. Щемящая, тревожная нотка практически незаметна, но у Гольдони она есть. В спектакле же она окончательно и бесповоротно растворяется среди шуток, взаимных колкостей и споров персонажей. Они успевают посплетничать, сыграть в карты, поужинать и отправиться в соседнюю комнату танцевать. Поездка здесь предстает не мерцающим опасностями предприятием, а приятным свадебным путешествием. Этому, конечно, способствует и само место гастролей. "Московию" в Москве сложно счесть экзотикой - скорее, забавным, но простительным коверканьем. А в отсутствие источника тревог нечего и тревожится. Зато есть где разойтись актерам, не без иронии выписывающим характеры своих персонажей. Каждый словно превращается в сосуд, наполненным каким-то одним, но главным свойством: один ворчит, другой язвит, третья капризничает и норовит упасть в обморок, а четвертая пытается всех примирить.

На протяжении всего спектакля герои спокойно могут присесть на скамейку спиной к зрителю или в одиночестве разговаривать вслух, не замечая зрительный зал. Здесь стоит вспомнить, что сцена-коробка - это итальянское изобретение, и постановка с нежностью воспроизводит традицию. Впрочем, и само представление с мелодичным звуком фортепьяно, горящими свечами, огромными зеркалами, шуршащими платьями и точно, вплоть до паркета, обозначенным местом действия кажется красивой картинкой из хорошо изданного учебника по театральной истории. А такое издание неплохо заменяет помпезные официальные мероприятия по празднованию юбилея национального классика, вы не находите?