Алексей Миллер и Владимир Путин. Фото из архива ИТАР-ТАСС |
В мире нет другой настолько неэффективной крупной компании, пишет Аслунд, в течение последнего десятилетия ее руководство совершило все мыслимые ошибки. Однако российский президент отрицает сам факт существования кризиса в корпорации и всячески поддерживает ее руководителя Алексея Миллера. Между тем ситуация в "Газпроме" имеет важное значение не только по той причине, что это крупнейшая в России компания по рыночной стоимости, но также потому, что Путин является ее реальным председателем. Куда идет "Газпром", туда же направляется и Россия, и путинское правительство. Впрочем, парадоксальным образом по такой кривой дорожке страна может выйти к реальной модернизации.
В мае докризисного 2008 г. капитализация "Газпрома" достигла $369 млрд, и Миллер всерьез рассчитывал добраться до отметки в $1 триллион. Но вместо этого рыночная стоимость компании упала до $83 млрд и продолжает снижаться, а кредит доверия акционеров исчерпан.
В основе плохого управления лежат крайняя инертность, нежелание усваивать новую информацию, коррупция и диковинное высокомерие, полагает Аслунд. В общении с клиентами руководство холдинга использует стиль советской монополии, не понимая реальных запросов рынка. Компания традиционно имеет различные цены для разных стран, устанавливая их на непрозрачной основе. Например, Литва платит на 15% больше, чем соседняя Латвия. А когда потребители ведут себя не надлежащим, по мнению "Газпрома", образом, им просто отрезают поставки. Те, в свою очередь, стремятся сократить зависимость от капризного монополиста путем сокращения объемов потребления или поисками альтернативных источников.
Бизнес-модель "Газпрома", пишет Аслунд, незамысловата и стара: добывать газ из месторождений в Западной Сибири и перекачивать его в Европу. В течение последнего десятилетия компания пропустила три большие революции в отрасли: расширение добычи сланцевого газа в США, глобальный бум сжиженного природного газа и рост спроса в Китае. При этом значение сланцевого газа в России по-прежнему недооценивается, хотя он уже выплеснулся за пределы США и наводняет Европу по ценам ниже газпромовских.
Также менеджмент "Газпрома" недооценивает ЕС. Инициированные там судебные разбирательства, конечно, могут затянуться на годы, но в конечном счете компания, вероятно, будет оштрафована на миллиарды евро. А привязку цен на газ к нефти сочтут антиконкурентной. Параллельно ЕС принял третий энергопакет, запрещающий одновременно владеть и газораспределительными мощностями и газотранспортной системой. И хотя Кремль называет эту политику конфискацией, в Европе "Газпром" обязан соблюдать местные законы, так что, вероятно, с частью активов ему придется попрощаться.
При всем при этом "Газпром" уже несет потери на европейском рынке: в странах ЕС его доля упала с пиковых 47% в 2003 г. до 34% в 2011-м. Да и в России на пятки наступают конкуренты – "Новатэк" и "Роснефть". И здесь доля монополиста снизилась с традиционных 85% до 65% в 2012 году.
"Все это говорит о некомпетентности. Но что действительно раздражает акционеров компании – колоссальное расточительство и коррупция. Это принимает различные формы, из которых наиболее вопиющая – чрезмерное расходование капиталов", – отмечает Аслунд. Аналитики "Сбербанка" подсчитали, что на добычу газа "Газпрому" потребуется $11 млрд в год. Но в 2011 г. капитальные расходы выросли от первоначально запланированного уровня в $27 млрд до $53 миллиардов. В прошлом году удалось остановиться на $43,2 миллиардах. Инвестиционные аналитики в Москве в приватных беседах предполагают, что две трети лишних средств могут быть коррупционными расходами, а остальное – расточительные сверхинвестиции. Однако вместо их сокращения Путин предлагает все более дорогостоящие проекты.
Но в ближайшие годы вклад газовой и нефтяной отрасли в бюджет России будет резко снижаться, и это может заставить Кремль пересмотреть свою экономическую политику. Становясь слишком коррумпированным, чтобы работать, "Газпром" приближает собственную смерть. Он больше не сможет доминировать в российской политике, и страна станет немного меньше зависеть от нефтегазового сектора, резюмирует Аслунд.