Великий фильм. Невыносимое зрелище

Читать в полной версии →
В "Пианисте" Полански поводит итог страшной истории уходящего столетия, не сообщая ничего утешительного, лишь констатируя – есть люди, которые выжили, хотя этому мало что способствовало

Далеко не все фильмы, увиденные вашими обозревателями на недавно завершившимся Московском кинофестивале, были достойны рецензирования, но некоторые, еще, вероятно, ждущие проката, все же вызвали повышенный интерес критики и большой резонанс.

Одним из них был фильм знаменитого европейца Романа Полански, режиссера во всех смыслах прославленного, хотя мало снимающего в последние годы. Речь идет о золотом Каннском лауреате этого года – "Пианисте", по стечению обстоятельств часто путающемся в зрительском восприятии со скандальной французской "Пианисткой", а порой и с кэмпионовским "Пианино". Мы не будем делать вид, что не слыхали шуток на тему названия нового опуса знаменитого поляка, хотя для тех, кто видел этот фильм, они звучат чуть ли не кощунством. Конечно, "Пианист" – это вовсе не про то, как мужик резал себе "достоинство", скорее наоборот, но народ у нас злой до шуток.

Согласиться можно с тем, что Полански настолько сгустил краски, что порой действительно хочется немного пошутить на данную тему, поскольку сам фильм места для улыбки совершенно не оставил. Единственный немного смешной эпизод – когда похожего на умирающего пророка Исайю еврея Шпильмана (главный герой имеет вполне говорящую фамилию и внешность, тем более что это реальное лицо – Пианист умер в Америке в 2000 году в возрасте 88 лет) освобождают, и на его крики "я поляк, поляк!" чуть не убившие его соотечественники (он был в немецкой шинели, чтоб не замерзнуть) все же принимают за своего, говоря – да, смотрите, и впрямь поляк...

В остальном рассказанная история – профессионально сделанное свидетельство преступлений против человечности в годы фашистской оккупации Польши. Собственно, это трехчасовой красочный рассказ об уничтожении евреев в Варшавском гетто, пропущенный сквозь призму одной биографии.

Польский музыкант Владислав Шпильман, которого блестяще сыграл молодой актер Эдриен Броди, попадает в гетто, несмотря на то, что к моменту начала захвата нацистами его Родины был уже местной знаменитостью. Немцы решают еврейский вопрос окончательно, убивая людей с той же методичностью, с какой на бойне режут скот. Всю огромную семью пианиста: мать, отца, брата, трех сестер – на его глазах угоняют в лагерь смерти, в крематорий. Медленно сходящего с ума музыканта спасает еврейский полицай (и такие были), просто из сострадания к его способностям, выталкивая из вагона, идущего в сторону Треблинки.

Шпильман почти умирает в этом аду за стеной, которую немцы заставили выстроить своих жертв вокруг гетто, но и тут его спасают случайно встреченные поклонники таланта, выведя за пределы жуткого места. Пианист борется за выживание уже в одиночку в городе, среди убийц. Палачом может стать любой, кто видит человека, похожего на еврея. Нос Пианиста выдает его с головой при первом взгляде. Друзья запирают его в квартире почти без еды, но сильный организм справляется и с начавшейся желтухой, и с почти двухнедельной голодовкой. Герой переживает подавление Варшавского восстания в 44-м году, наблюдая его из окон... В какой-то момент он не выдерживает, просто бежит куда глаза глядят и живет как Робинзон в руинах уничтоженного отходящими немцами города. В общем, Шпильман остается один, когда все вокруг погибают. И возвращается к работе после победы.

Но краткое изложение не передает и сотой доли всех трагических деталей этой биографии, тем более что Полански по сути рассказал историю еще и собственной жизни – с его семьей в годы войны случилось то же самое.

Слабонервным, решившим посмотреть "Пианиста", стоит запастись валидолом и салфетками, поскольку смерть в картине – второй главный персонаж. Это кино снимал искушенный визионер и умный человек, умеющий так сгустить краски, что и без ужасных крупных планов живых трупов или гниющих на улицах тел зрителю станет жутко и невыносимо. Хотя и то, и другое в равной мере присутствует, упор сделан на переживания одного человека, который не сходит с ума, видя это несколько лет кряду. Конечно, сентиментальности избежать не удалось, скорее напротив, но ведь смысл работы Полански в том, что он описал правду. Кинокамера и весь видеоряд в "Пианисте" заслуживают отдельной статьи. Умирающие от истощения дети и старики, сотнями валяющиеся на улицах, никого давно не трогающие; расстрелы в лицо каждого второго из шеренги; городской сумасшедший Януш Корчак во главе когорты обреченных на газовую камеру учеников; молодые девушки, оплакивающие своих задушенных, чтобы не кричали от голода, детей, и прочие ужасы – это статистика того времени. Она оживает, и смотреть на это – все равно, что совать пальцы в розетку. Но ведь такое было совсем недавно, говорит Полански...

Если на твоих глазах такое происходит пять лет – это уже иная реальность, в которой нет места состраданию. Это конец света в отдельной стране, который режиссер показал в красках. Но на то он и мастер, чтобы все же не остаться в рамках голой ненависти к фашистам и живописания их невиданных жестокостей. В картине много разных политкорректных уточнений, прописанных на уровне конкретных персонажей.

Шпильмана спасает "белокурая бестия" – эсэсовец, бегущий из Варшавы, которого, в свою, очередь не удается спасти музыканту, хотя к тому были некие возможности. Вообще "Пианист" во многом эксплуатирует визуальные штампы: все немцы – этакие блондины или колбасники, а евреи, напротив, точно сошли с картин Шагала. Но эмоционально к концу фильма Полански меняет полюса, и возникшая по ходу повествования ненависть к народу, одержимому зверской идеей, сменяется трагическим осознанием непреодолимости исторических обстоятельств.

Другим мощным пластом аллюзий выступает профессия главного героя. Еврей, вся жизнь которого посвящена интерпретации немецкого культурного наследия, сначала становится жертвой своего искусства, затем воскресает из мертвых благодаря ему и, наконец, примиряет в себе ужасные последствия человеческой падшести.

Это кино – плод раздумий стареющего мастера над собственной жизнью, столь актуально вплетенной в контекст истории прошлого века. Полански пережил смертей едва ли не больше, чем персонаж его фильма. Мало того, его собственная карьера и после войны, после потери близких в топках лагерей, была выкована в борьбе с коммунистическим режимом в Польше, а затем, волею судеб, с американской судебной системой. Вообще биография режиссера, пожалуй, тянет на неслабый сериал. Мало того, что в результате судебных преследований и недоказанных обвинений в растлении (!) какой-то американской Лолиты один из столпов европейского кино не имеет возможности ступать на американский берег, его жизнь связана с одним из самых страшных преступлений XX века – ритуальным убийством его беременной жены актрисы Шэрон Тэйт и ее гостей маньяком Чарльзом Мэнсоном.

В общем, делающему кино о темных сторонах жизни Полански есть что поведать зрителю. В "Пианисте" он поводит итог страшной истории уходящего столетия, не сообщая ничего утешительного, лишь констатируя – есть люди, которые выжили, хотя этому мало что способствовало.

Полански отдает много времени описанию атмосферы того времени, делая это даже чересчур живописно. Подобная поэтика смотрится несколько архаично, и в общем я не могу сказать, что такое страшное полудокументальное кино актуально сейчас, как никогда. Слишком оно депрессивное, подтверждающее мысль о том, что самый страшный зверь – это толпа, а Личность всегда имеет шанс. Вместе с тем, когда такой мастер от души прикладывается к своему произведению, получается нечто и впрямь значительное, способное привести сознание в измененное состояние.

Очевидно, что такие фильмы должны быть отмечены призами. Но смотреть уж больно тяжело.

Игорь КАМИРОВ |
Выбор читателей