ФОТО: et-cetera.ru |
Курочкин вообще драматург опытный. Автор "Истребителя класса "Медея", "Цурикова" ("Трансфер") и "Кухни" (написанной по заказу Театрального товарищества 814) давно выработал собственную манеру письма, по которой его довольно легко узнать. На соединении ироничности, присущей внимательному наблюдателю за действительностью, и фантастичности, исходящей от экспериментатора над ней, Курочкин высекает неожиданный и от этого еще более острый эффект реальности. Легкостью и пластичностью языка произведения Курочкина заметно выделяются среди текстов Новой драмы, активным участником и апологетом которой он является.
Однако для пьесы "Подавлять и возбуждать" все сказанное выше – лишь контекст. Ее определенная сухость и несколько утомляющая размеренность связаны, похоже, с отсутствием фантастической условности, столь привычной для автора и столь по-домашнему обжитой им. Впрочем, как раз благодаря непродолжительности спектакля сухость не выглядит схематизмом, а размеренность не успевает превратиться в скуку. Постановка с совершенно изумительной, но обособленной от основного содержания сценографией Эмиля Капелюша не теряет необходимого (хотя вряд ли достаточного) качества премьеры – она любопытна.
Пьеса "была написана специально для театра "Et cetera", для Александра Калягина, который и сыграет главную роль", сообщает аннотация на сайте театра. Но помимо заказчика (на уровне учреждения и на уровне исполнителя) заранее была оговорена и тема. В одном из интервью Максим Курочкин говорил, что пишет пьесу о театре, стараясь при этом не думать о "Театральном романе" Булгакова. Не написать "Театральный роман" ему удалось легко, но сформулировать отчетливое и внятное авторское высказывание о театре, боюсь, что не вполне. Хотя надо отдать автору должное – тонких, остроумных, точных замечаний о театре в тексте и, соответственно, спектакле очень много. Например, упоминание о неком Красильникове, который инсценировал "Чайку", а теперь переписывает Ветхий Завет, или эпизод со студентом, страстно исполняющим монолог Аркадиной "Неужели я так стара?". Или драматичная история о том, что отец посчитал премьеру сына не настолько значительным событием, чтобы вдеть в штаны новый ремень.
| Фото: et-cetera.ru |
У троих уже немолодых актеров по-разному складываются профессиональные, а главное, личные отношения с театром. Хороший Актер (Александр Калягин) заметно устал от жизни и чаще остальных испытывает чувство захватывающего и разрушающего раздражения (на себя, жену, студентов). Но без театра он существовать не может, пытается писать прескучные монологи и уверен, что не жизнь игра, а театр – жизнь. Его бывший сокурсник Рыбников по кличке "Рыба" (Вячеслав Захаров) давно из актера превратился в простого работягу, занимаясь преподавательской и административной работой. Наконец, их коллега, так и не появляющийся на сцене, сделал успешную карьеру, в том числе и в "говноящике", окончившуюся, правда, инсультом. Тема, двигающая действие, – это усталость и депрессия Хорошего Актера. Харизматический с маниакальным блеском в глазах Врач (Игорь Арташонов) посоветовал ему старый и проверенный метод лечения – "подавлять и возбуждать". Оказалось, что жить, в общем-то, можно, тем более что подавлять и возбуждать – это суть актерской природы.
Прихотливо тянущееся действие разворачивается на фоне простых, но оставляющих впечатление роскоши декораций. Известный питерский художник Эмиль Капелюш создает фантазию на тему театра. На сцене разбросаны стулья, над ними на разных уровнях висят лампочки с простыми абажурами. Вероятно, они родились от замечания Хорошего Актера о том, что "нет критерия, лампочки сигнальной", чтобы определить, "дерьмо ты в профессии или нет". Время от времени на сцену спускается занавес с перспективой античного города. Пространство дома Актера создается тремя следующими друг за другом уровнями тканевых стен с дверьми-прорезями. В финале они образуют сплошную стену, и над каждой дверью загорается табличка "Exit". Как точно соотнести изобретательную метафору жизни, у которой не один-единственный, спрятанный, а множество искушающе открытых выходов, и само действие, я не знаю. Возможно, в этом заключена главная интрига спектакля про театр, в котором игра и реальность драматично неразличимы.