Фото Сергея Грузинцева |
"Yтро": Андрей Афанасьевич, накануне саммита в Братиславе Кондолиза Райс заявила, что одним из приоритетов американской политики является "обеспечение безопасности российских ядерных объектов". Что это означает? Как утверждается в некоторых СМИ, речь идет чуть ли не о международном контроле и охране ядерных объектов России...
Андрей Кокошин: В подписанном в Братиславе российско-американском соглашении о сотрудничестве по вопросам безопасности в ядерной сфере подчеркивается, что состояние защиты ядерных объектов России и США удовлетворяет современным требованиям. Смысл совместного заявления, прежде всего, состоит в том, чтобы имеющиеся опыт и высокие стандарты обеспечения безопасности ядерных объектов применить в тех странах, где эти стандарты находятся не на таком высоком уровне. Также Вашингтон и Москва намерены расширять сотрудничество в плане возможного реагирования на последствия ядерного радиологического инцидента. Будут разработаны совместно различные технические меры по обнаружению такого рода инцидентов.
Россия и США должны мобилизовать международное сообщество на принятие самых жестких мер по обеспечению сохранности имеющих отношение к ядерному оружию технологий, радиоактивных материалов. Большую роль в этом должно играть МАГАТЭ. Так, по некоторым оценкам, в более чем 40 странах мира, включая страны Африки, имеются ядерные исследовательские реакторы. Часть из них создавалась с использованием советских технологий и специалистов, часть – с помощью США и других западных стран. Судя по имеющимся данным, на ряде этих объектов стандарты хранения радиоактивных материалов, в том числе использованного топлива, далеко не адекватны. И конечно, как отмечено в совместном заявлении лидеров России и США, нужна международная Конвенция о борьбе с актами ядерного терроризма. Необходимы поправки к Конвенции по физической защите ядерных материалов, что позволит сделать ее более дееспособной и отвечающей характеру существующих угроз. Подписав данное заявление, Россия и США в лице двух президентов взяли на себя нелегкую задачу обеспечить лидерство в этом вопросе. Угрозу использования террористами оружия массового поражения, в частности радиологического, не следует преуменьшать. Более актуальной проблемы в сфере международной безопасности нет. Так что вполне логично, что президенты двух держав, имеющих наибольший опыт в ядерной сфере, обратились именно к этой теме.
Саммит в Братиславе продемонстрировал, что Соединенные Штаты признают Россию в качестве равноправного партнера, обладающего равными техническими знаниями и равновеликой системой безопасности. Ни о каком контроле со стороны США над нашими ядерными объектами и речи быть не может. Убежден, что Россия, обеспечивая свой полный суверенитет в ядерной сфере, этого никогда не допустит. Однако в США имеются силы, которые постоянно ставят под сомнение способность России полностью самостоятельно и адекватно обеспечивать безопасность этих объектов.
"Y": Как вы расцениваете недавнее заявление Березовского о том, что у чеченских террористов имеется ядерное оружие?
Фото Сергея Грузинцева |
"Y": Отдельной темой на саммите стали ядерные программы Ирана и Северной Кореи. На пресс-конференции Владимир Путин заявил о едином подходе России и США в отношении Пхеньяна и Тегерана. Не означает ли это уступку американским требованиям свернуть военно-промышленное сотрудничество с Ираном и КНДР?
А.К.: Здесь уместен предметный разговор. В частности, по северокорейской ядерной проблеме более или менее общая позиция существует у России, США, а также Японии, Китая и Южной Кореи. Все эти государства выступают за то, чтобы Корейский полуостров был зоной, свободной от ядерного оружия. Совершенно ясно, что если КНДР станет ядерной державой, то в регионе может последовать целая серия неприятных для нас и наших соседей последствий. С высокой степенью вероятности, в том числе, можно ожидать появления ядерного оружия у Японии, у Южной Кореи. Кто даст гарантию, что на такой шаг не пойдет Тайвань? В результате военно-стратегическая обстановка в регионе резко изменится к худшему. Безъядерный статус КНДР полностью в интересах России, и для его обеспечения необходимо использовать сотрудничество с США и, особенно, с Китаем, который играет в решении этого вопроса особую роль. Северная Корея наш сосед, и появление еще одного ядерного государства у нас под боком, даже если с ним существуют хорошие отношения, совершенно нам не нужно с точки зрения собственных кровных интересов безопасности.
Аналогичная ситуация и с Ираном, отношения с которым Россия развивает по целому ряду направлений весьма позитивно. Однако обладание ядерным оружием Ираном точно не отвечает российским интересам национальной безопасности. Имеется совершенно четкий ориентир в политике государственного руководства России: нам не нужны новые ядерные государства, тем более, под боком у нашей страны. Так что в вопросах своей безопасности Россия сотрудничает со всеми странами, которые не заинтересованы в распространении ядерного оружия.
На протяжении ряда лет продолжались попытки заставить Россию отказаться от сотрудничества с Ираном в области мирного атома, которое, кстати, полностью вписывалось в международно-правовые нормы. Но эти попытки не увенчались успехом – мы сохранили контракты. Другое дело, что были приняты дополнительные российско-иранские договоренности, увеличивающие степень надежности, безопасности проекта с точки зрения нераспространения ядерного оружия. В первую очередь это касается возврата отработанного ядерного топлива. Здесь никаких претензий к России быть не может.
При этом ряд влиятельных американских деятелей, действительно, считают, что Иран уже не остановить в создании собственного ядерного оружия, и силовой способ остается единственным решением проблемы. Это крайне опасные планы, и к ним весьма негативно относятся многие видные политики в Вашингтоне. Доминирует отрицательное отношение к таким планам в Евросоюзе, в Индии и Китае. Лидеры Франции, Великобритании и Германии, работая с Ираном в формате "тройки", считают, что возможно политико-дипломатическое решение проблемы. Недаром перед встречей с Путиным Буш обсуждал эту тему с европейскими партнерами. Обнародование в США планов силового решения ядерной проблемы Ирана можно считать прежде всего средством давления на Иран. То же мы слышали и в отношении Северной Кореи. Это элемент современной внешней политики США, который не приветствуется в России. Еще раз хочу подчеркнуть, что возможности мирного решения проблемы Ирана далеко не закрыты.
"Y": Чем можно объяснить мощную антироссийскую информационно-пропагандистскую кампанию в западных СМИ и довольно жесткое выступление Буша в Брюсселе накануне саммита?
Фото Сергея Грузинцева |
"Y": Продолжая тему национальных интересов, обратимся к российской политике выстраивания взаимоотношения с ближайшими партнерами. После "оранжевой революции" на Украине было заявлено о пересмотре итогов приватизации, что может ударить и по интересам российского бизнеса. Кроме того, Киев заявляет о готовности страны вступить в Евросоюз и НАТО. Так чего ждать России от нового украинского руководства?
А.К.: Различные лидеры новой власти в Киеве наговорили уже очень много, в том числе противоречащего одно другому. Надо посмотреть, что из этого получится на практике. Например, в отношении ускоренного вступления в ЕС уже был "холодный душ" со стороны европейских структур, которые в обозримой перспективе не видят Украину в качестве полноправного члена ЕС. А за гигантскими планами реприватизации, озвученными было украинским премьером, можно усмотреть политическую акцию, прежде всего направленную на лишение оппозиции экономической базы. До нас уже доходят сведения о том, что для реприватизации предприятия выбираются весьма селективно. Масштабы (Юлия Тимошенко изначально заявила о 3000 предприятий!), напугали всех. Критические замечания по этому поводу последовали даже со стороны посла США в Украине Джона Хербста. Спикером парламента страны Литвиным в адрес премьера было направлено предостерегающее письмо. Виктор Ющенко быстро отыграл назад и стал говорить не о тысячах, а о десятках предприятий, которым предстоит реприватизация. Но волнение украинской деловой и политической элиты по этому поводу продолжается. Озабоченность есть и в России. Украина существенно отстала даже от России в вопросе разделения собственности и политической власти, интересы бизнеса и политики там переплетены гораздо больше, чем у нас. С учетом этого в ходе реприватизации там можно ожидать самых неожиданных поворотов. Процессы реприватизации на Украине действительно могут коснуться и российского бизнеса – тогда нужно смотреть, насколько это будет затрагивать интересы экономики государства в целом, и думать о каких-то ответных мерах.
"Y": После прихода Виктора Ющенко к власти снова возникли опасения, что Черноморский флот может быть выведен из Севастополя...
А.К.: Насколько я помню, начиная с 1992 г. в наших отношениях с Украиной вопрос о базировании флота в той или иной форме возникал регулярно. Когда я работал в Минобороны, командование российского ВМФ серьезно думало о переносе базирования Черноморского флота в другое место, потому что условия для наших моряков были в какой-то момент просто невыносимыми. Потом были найдены взаимоприемлемые решения. Сейчас у России есть достаточно возможностей воздействовать на украинскую позицию по этому вопросу и все-таки добиться сохранения базы флота, причем в тех масштабах и на таких условиях, которые нас устраивают.
"Y": После Грузии и Украины в очереди "на революцию", по прогнозам аналитиков, Киргизия и Молдавия. Последние события со всей очевидностью показывают, что российское влияние на постсоветском пространстве уменьшается. Москва и дальше будет сдавать позиции?
А.К.: Позиции России серьезно ослабли на постсоветском пространстве в 90-е годы. А когда стали восстанавливать позиции, оказалось, что в целом ряде сегментов постсоветского пространства уже присутствуют другие силы, с которыми России приходится иметь дело. Путин не зря несколько раз говорил, что наши позиции в соседних бывших республиках СССР не гарантированы, за них надо теперь бороться. И по-настоящему Россия стала бороться за них только в последние годы. Я не считаю, что Россия именно в последнее время многое потеряла. Другое дело, что сопротивление, которое сейчас она встретила, восстанавливая свои позиции в СНГ, для значительной части нашего общества оказалось во многом неожиданным. Нам необходимо тратить больше ресурсов, иметь более эффективные рычаги воздействия на обстановку и не думать, что все само собой родится. Нужно создавать новые органы государственного управления, активно подключать негосударственные структуры, как это делается на Западе. Ведь "революции", о которых вы сказали, совершались в том числе на средства неправительственных организаций. А Россия пока очень мало тратит даже по гуманитарной и культурной линии. У многих моих коллег в Госдуме существует понимание того, что нужно вкладывать серьезные ресурсы для поддержки русского языка в государствах СНГ, культурных связей, поддержания идеи единого экономического пространства, для обеспечения разнообразных контактов между политическими элитами наших стран. Я считаю, что нам надо принять специальный закон о мерах по поддержке экономической интеграции, развития культурного, научного, гуманитарного и экономического сотрудничества на постсоветском пространстве, с соответствующим серьезным финансированием. Убежден, что уже в этом году надо в несколько раз увеличить федеральные расходы на работу с нашими соотечественниками, прежде всего в "ближнем зарубежье".
"Y": Взаимоотношения Москвы и Тбилиси в последнее время зашли в тупик. Насколько, на ваш взгляд, адекватна российская позиция по Грузии?
А.К.: К сожалению, Тбилиси часто демонстрирует непоследовательность и горячность. Более того, время от времени раздаются заявления представителей "партии войны", которые, по-видимому, так и не отказались от планов силового решения проблем Южной Осетии и Абхазии.
Но на мой взгляд, возможность улучшения российско-грузинских отношений все же присутствует. Решение проблемы Южной Осетии и Абхазии – процесс длительный и во многом зависит о того, что грузинское руководство будет делать в отношении Аджарии. Ведь даже специальная комиссия ПАСЕ, которая работала в Батуми, отметила, что обязательства Грузии в отношении Аджарии как автономии не выполняются. Тогда о какой значительной автономии для Абхазии или Южной Осетии может идти речь? К тому же надо учитывать и уже выраженную политическую волю жителей Абхазии и Южной Осетии, наличие в этих республиках большого числа российских граждан. Словом, процесс сложный и тяжелый, но я не вижу тупика. Россия при этом занимает твердую и последовательную позицию, во всяком случае, никак не молчаливую.
"Y": А СНГ вообще имеет перспективу как реальное образование, объединяющее народы, экономики и различные культуры?
А.К.: СНГ пережил очень тяжелый период. Из него не получилось того, на что рассчитывали в начале 1990-х годов его основатели. Но СНГ тем не менее должно сохраниться как своего рода зонтичная организация. В рамках СНГ возникла Организация Договора о коллективной безопасности, ЕврАзЭС. В прошлом году была начала большая работа по реализации Соглашения о Едином экономическом пространстве. Нельзя возлагать каких-то чрезмерных надежд на СНГ, но и "закрывать" эту организацию было бы неправильным.