|
Этот красный ковер никогда не пользовался большой симпатией публики и критики - слишком много было в этой борьбе подножек, призов, присужденных скорее из соображений конъюнктуры и театральной вежливости. Так присуждают чины, но не награды. Принцип "и нашим, и вашим" превращал "Маску" в своего рода театральный фарс. Так было всегда – но не сейчас.
Пафосу отказано сразу: церемонию ставит хулиганка и поп-дива молодой режиссуры Нина Чусова. Поэтому вручение театральных премий переименовывается в "спортивно-оздоровительное мероприятие". Звездами церемонии становятся борцы капоэйры, художественные гимнасты и, главное, наш великий баскетбольный клуб ЦСКА. Болельщики маршируют с флагами клуба и "Золотой маски" и скандируют речевки, потрясая шарфами с символикой армейцев. Девочки из группы поддержки в перерыве между объявлением победителей скачут под Rammstein. А ведет церемонию - вместе с актрисой Ингой Оболдиной - спортивный комментатор и всеобщий любимец Василий Уткин.
"О спорт, ты мир! А мир, как известно, театр…" - таков был лозунг церемонии. В последнее время к нам из советского детства как будто вернулась эта любовь к спорту, где побеждает всегда сильнейший, и честно-справедливо все, кроме допинга и забракованной системы судейства фигурного катания. Обвинить кого-либо в допинге в театре очень сложно. А вот с системой судейства все не так однозначно: как и в фигурном катании, судьи заведомо предвзяты. В это раз все получилось как в прыжках с шестом. Выше головы не прыгнешь, но можно прыгнуть на олимпийский рекорд. Как минимум один олимпийский рекорд на этой "Маске" установлен - в номинации "опера".
Исторически получается так, что основная борьба происходит в номинации "Драма": даже несмотря на разделение драматических спектаклей на большую и малую форму, призов все равно не хватает на всех. Поэтому предшествующие драме номинации "Опера", "Балет", "Куклы" и "Современный танец" служат скорее для разогрева, накаляя страсти к кульминации и финалу. В этот раз все случилось ровно наоборот. Ажиотаж вокруг номинации "Опера" ни шел в сравнение ни с какой драмой. И было почему.
Показ в Москве грандиозной оперы "Аида" в постановке Дмитрия Чернякова был сопряжен с большим количеством трудностей. И финансовых, и технических, и многих других. После того, как министр культуры господин Соколов топал ногами на премьере черняковского спектакля "Жизнь за царя" в Мариинском театре, а потом со всей силой обрушился на него в статье, напечатанной в газете "Труд" ("Хватит уродовать классику" от 1 июня 2004 г.), призывая театры к "охранительной позиции", спектакль, единодушно принятый критикой, не вошел даже в список номинантов на "Золотую маску". Знающие люди говорили: ничего не светит и "Аиде". Искусство искусством, а министерство превыше всего.
Поэтому поклонники режиссера Чернякова и дирижера Курентзиса шли на церемонию без надежд, заранее готовясь к трагикомическому фарсу. Причем овации в зале при одном упоминании об "Аиде" превышали все возможные децибелы, которые воспринимает человеческое ухо. А ведь в театре Моссовета в тот день собралась не просто публика, а самый что ни на есть театральный бомонд. Но неожиданно для всех, кто считает себя осведомленным, "Аида" Чернякова-Курентзиса получает сразу четыре маски: "Опера/Женская роль" (Ирина Макарова), "Опера/Работа режиссера", "Опера/Спектакль" и специальный приз критиков, аккредитованных на фестиваль. Пролетела "Аида" только по одной статье, не получив самой ожидаемой премии: "Опера/Работа дирижера". Хотя совершенство мастерства молодого грека Теодора Курентзиса признают даже те, кто на дух не переносит Чернякова с его модернизацией. Поэтому "Маску" за лучший спектакль постановочная труппа "Аиды" решила отдать ему.
Получая премию, Черняков был немногословен. Посетовал, что московский зритель так и не увидел "Аиду" в том виде, в котором она идет в Новосибирске. Передал привет Наталье Яковлевне и Феликсу Семеновичу. (Уже после церемонии открыл тайну: это мама и папа режиссера). Порадовался, что зритель готов ходить на оперу, смотреть ее, а не только слушать и воспринимать альтернативные трактовки. И вернулся на свое место.
Еще более немногословен был другой фаворит фестивальной гонки: благодаря за "Маску" лучшему режиссеру и за лучший спектакль малой формы ("Когда я умирала", Театр п/р О. Табакова), Миндаугас Карбаускис ограничился простым "спасибо". Между тем эта награда абсолютно заслужена: в прошлом сезоне спектакли Карбаускиса были объективно лучшим, что можно было увидеть в Москве. Вдвойне заслуженно и то, что Маска досталась режиссеру за спектакль "Когда я умирала" - мистерию о времени, жизни и смерти по роману Уильяма Фолкнера, а не за более помпезного и мейнстримового "Дядю Ваню", который идет в МХТе и с Табаковым в главной роли. Карбаускис - режиссер совсем молодой, награда, тем не менее, еще раз подчеркнула, насколько всерьез относится к нему и публика, и критика, и театральные зубры, заседающие в жюри.
Лучшим спектаклем большой формы стала "Скрипка Ротшильда" Камы Гинкаса в московском ТЮЗе. Это тот случай, когда "Маска" дается за имя, а не за реальное совершенство. Таким образом, жюри все так же тщательно закрывает глаза на существование Кирилла Серебренникова с лучшим из пока поставленного им спектаклем "Мещане", и Бог с ним. Точно так же можно пережить и то, что приз за лучшую женскую роль получила Ирина Пегова за роль Сони в "Дяде Ване" Карбаускиса, обойдя фаворитку Аллу Покровскую (Бессеменова в "Мещанах"). И абсолютно справедливо в очередной раз ухватил маску художник Сергей Бархин - что уж поделаешь, если он и вправду лучший.
Несправедливым решение жюри было только в одной номинации: "Современный танец/спектакль". Опять без маски уехал в Екатеринбург театр "Провинциальные танцы" (спектакль "Lazy Susan"). Награда досталась их соотечественникам, екатеринбургскому Эксцентрик-балету за спектакль "Тряпичный угол". Нехорошо получилось, господа жюри. Нечестно.