Экипаж ППСМ ОВД "Марьинский парк" у здания суда. Фото автора |
Все произошло в ночь с 21 на 22 июля 2004 г., когда экипаж патрульно-постовой службы в составе инспектора старшего лейтенанта Бенямина Вартаняна, водителя сержанта милиции Алексея Михеева и младшего сержанта милиции Сергея Фетисова дежурил в районе парка 850-летия Москвы, а затем был вызван в отдел по рации. Проезжая по улице Братиславской, во дворе дома №17 милиционеры заметили припозднившегося прохожего, который вел себя более чем странно. Крепкого телосложения мужчина, проходя мимо припаркованных машин, то и дело облокачивался на них рукой, словно проверяя сигнализацию, и дергал ручки дверей. При этом в столь поздний час (в половине первого ночи) неизвестный находился в солнцезащитных очках. Словом, экипаж не мог не заинтересоваться неадекватным незнакомцем. Вартанян, Михеев и Фетисов заехали во двор и еще некоторое время наблюдали из салона своего автомобиля за действиями странного прохожего. Они знали, что угоны в этом районе случаются очень часто. Получилось так, что, дергая ручки дверей автомобилей, подозрительный тип вышел прямо на патрульную милицейскую машину.
– Мы втроем вышли из машины и, представившись, попросили предъявить документы, – рассказывает Алексей Михеев. – От мужчины разило спиртным. Того, что произошло потом, мы никак не ожидали. Незнакомец обозвал нас клоунами и стал материть на чем свет стоит. От такой наглости мы даже опешили. Одет он вроде солидно, такой весь представительного вида... Первая мысль – или "крыша" поехала от водки, или... Ну, сами понимаете, народ сейчас своеобразный, кто при больших деньгах – плевать хотел на закон и порядок, а кто-то со своего высокого кресла и чина вообще милицию за людей не считает.
Сержант Михеев знает, о чем говорит. Потому что и ему, и другим милиционерам из отдела "Марьинский парк" уже доводилось сталкиваться за время службы с подобным к себе отношением. Но далеко не с таким явно хамским и пренебрежительным, а тем более с тем, что произошло далее.
– Гражданин наотрез отказался предъявлять какие-либо документы и, игнорируя нас, пошел прочь, – продолжает Михеев. – Когда же мы попытались его задержать, он ухватил одной рукой за шею Фетисова, а другой попытался меня наотмашь ударить, но промахнулся и сорвал в результате погон.
Сотрудники милиции среагировали моментально. Все дальнейшее произошло в считанные доли секунды.
– Неизвестный схватил меня за кобуру, – продолжает разговор старший лейтенант милиции Бенямин Вартанян, который тогда исполнял обязанности командира взвода. – Но это было последнее, что он успел сделать. Мы заломили ему руки за спину, надели наручники и, посадив в машину, повезли в отдел. Всю дорогу он оскорблял нас, стал грозил увольнением. Кричал, что он из Генпрокуратуры и работает вместе с Устиновым. Сейчас, кстати, так многие себя ведут, особенно по пьяни, обещают нам неприятности от своих знакомых высоких милицейских или там других покровителей. Мы на это внимания не обращаем.
Обыск, личный досмотр задержанного милиционеры производить не стали. Для этого необходимо присутствие понятых, а где их было взять в столь поздний час. Руки у буяна оказались за спиной в наручниках, никакой опасности он уже не представлял. Везли в отдел, чтобы там разобраться. Разобрались...
Как только неугомонного пьяного гражданина во втором часу ночи доставили в отдел, он продолжил свою "песню". Только "воспевал" в ней уже все ОВД и обещал пересажать всю дежурную часть. Мужчина требовал доставить к нему руководство. Свой буйный нрав он и здесь продемонстрировал сполна, не прошло и минуты с момента его доставки. Пока Вартанян докладывал о случившемся у входа в дежурную часть, гражданин тут же этим воспользовался – неожиданно рванул в "дежурку". Но, поскольку он был изрядно подшофе, его стало заносить в сторону; уже у стола дежурного он споткнулся о парапет и упал. Об этом моменте мы вспомним чуть позже. А тогда ему сразу помогли встать и, дабы человек более не натворил чего-либо, препроводили его в "обезьянник", официально – КАЗ (камера административно-задержанных). Так вышло, что в то время там уже находились трое задержанных граждан. Стечение обстоятельств... Именно эти люди впоследствии сыграют далеко не последнюю роль в судьбе милиционеров.
Прокурор А.Климак. Фото Геннадия Черкасова |
Но оскорбления в адрес милиционеров продолжали сыпаться одно за другим. Прокурорскому работнику было предложено пройти медицинское освидетельствование на употребление алкоголя и на телесные повреждения, на что был получен категоричный отказ: "Ты что, капитан, дурак? Не соображаешь, что против меня совершенно преступление? Я с тобой разговаривать не буду! Немедленно вызывай представителя прокуратуры!" – такие слова слышали в ответ все присутствующие тогда в помещении сотрудники. Данные из удостоверения Климака занесли в книгу учета доставленных.
А что же те, кто его задерживал? Вартанян, Фетисов и Михеев, как и положено, составили рапорта по факту доставления в отдел Климака, привели себя в порядок и вновь отправились на свой маршрут. В их рапортах значилось: "...Отказывался предоставлять документы. Оказал сопротивление. ...Физическое воздействие было применено только для того, чтобы надеть наручники. ...Ударов ему никто не наносил, личный досмотр не производился, никаких вещей не изымалось". Они продолжали нести ночное дежурство в районе "Марьинский парк" и даже не подозревали, как круто почти через год изменит эта летняя ночь их жизни. И главное – ведать не ведали на тот момент, что задержали действительно сотрудника Генпрокуратуры РФ.
...В течение получаса дежурный дозванивался в соответствующие инстанции: звонил по "горячим" телефонам в окружное УВД, ГУВД Москвы, прокуратуру Люблинского района, в Генпрокуратуру. Все были поставлены в известность о случившемся. Нетерпеливый Климак все сокрушался, ругался на Павлова, в том числе и в нецензурной форме, за... "медлительность". Его пытались успокоить, объясняя, что прокуратуру уже вызвали, но необходимо время, чтобы добраться до отдела. Это не помогало. Так продолжалось еще около часа. И только когда прибыл заместитель Люблинского межрайонного прокурора Вадим Древесников, Климак перестал ругаться. Он указал Древесникову на гематому под глазом, на левом плече, а также на следы от наручников. Кстати, синяк под глазом милиционеры видели с первого момента появления в отделе Климака, об этом заявляли и на предварительном следствии, и на судебном разбирательстве. И все обратили внимание, что синяк этот тогда уже был черного, "устоявшегося" цвета, а значит, не походил на недавний.
Древесников также показал на суде, что от задержанного исходил запах алкоголя, но сам Климак факт употребления спиртного отрицал категорически. По указанию Древесникова следователь Люблинской межрайонной прокуратуры Михаил Анисимов подготовил направления Климаку на судебно-медицинскую экспертизу и освидетельствование на состояние алкогольного опьянения. Однако от прохождения освидетельствования на алкоголь Климак вновь отказался, сославшись на необходимость незамедлительного возбуждения уголовного дела и проведения следственных действий с сотрудниками милиции. И лишь когда инцидентом занялись уже заместитель прокурора Москвы Крохмаль и следователь Генпрокуратуры Кукло, дело сдвинулось с мертвой точки: Климаку после беседы с ними все же пришлось отправиться на освидетельствование. И хотя произошло это спустя 8 часов с того момента, как экипаж "повстречался" с ним, все подтвердилось. Из материалов дела: "Заключением медицинского освидетельствования от 22.07.2004 у Климака А.В. на 07 часов 40 минут выявлен факт употребления алкоголя..." .
А что же сам пострадавший прокурор? С его слов, произошло все с точностью наоборот. По его версии, "в позднее вечернее время" он возвращался домой, когда буквально в нескольких метрах от собственного подъезда дорогу ему преградили трое сотрудников милиции. Они попросили предъявить документы. После вопроса Климака: "Какие у вас основания требовать у меня документы?", Михеев ударил его рукой в грудь, нецензурно выругался и "высказал недовольство вопросом". Потом тот же Михеев толкнул Климака на припаркованную рядом машину и стал выкручивать руки. При этом "Михеев, Фетисов и Вартанян сопровождали свои действия избиением". В ответ на предложение посмотреть в нагрудном кармане удостоверение они вытащили деньги – в сумме 2350-2370 рублей – и служебное удостоверение. "Придуманная милиционерами версия глупая, и то, в чем меня обвиняют, характерно для подростков, а не для взрослого мужчины. Спиртных напитков не употреблял более месяца", – утверждал Климак на следствии и на суде. Вот такие получаются показания – зеркальное отражение тех, что дали сотрудники милиции, задерживавшие прокурора.
– Мы не первый год работаем, – рассказал тогда еще сержант милиции Алексей Михеев. – Сейчас до маразма дошло: измываться, избивать, грабить сотрудника Генеральной прокуратуры и при всем этом потом еще вести прокурора в отдел?! Где это слыхано? Мы же не камикадзе, в конце концов! Покажи он нам сразу свое удостоверение, все было бы иначе. Но на тот момент мы поступили правильно. Надели наручники и повезли в дежурку из-за того, что он на наши законные требования отказался предъявлять документы и при этом оказал сопротивление нам, как представителям власти.
Естественно, что все делопроизводство по данному факту "взвалила" на себя прокуратура. Между прочим, на всю дежурную часть ОВД через полгода было действительно заведено уголовное дело, правда, его затем прекратили.
...Итак, показания сторон противоречат друг другу. А где же свидетели? В момент задержания и потом, в отделе, по словам потерпевшего, его просто-напросто истязали ударами. Судебно-медицинская экспертиза насчитала на теле "не менее чем 25 ударных и сдавливающих воздействий твердых тупых предметов" и пришла к выводу, что "полученные Климаком побои могут (курсив мой – С.Б.) соответствовать указанному сроку 22.07.2004 года". Участковые уполномоченные отработали весь жилой массив, но не нашли никого, кто хоть что-то тогда видел или слышал. Экспертиза также подтвердила, что данные повреждения могли появиться на теле потерпевшего еще и до встречи с милиционерами, а именно за полтора часа до нее. Ведь неизвестно, что могло произойти за этот довольно большой промежуток времени. И тут-то уместно вспомнить о тех самых черных очках, в которых в столь поздний час дефилировал Климак. А падение в дежурке? Пролить свет на это могла камера наблюдения, однако запись в ней хранится лишь месяц, после чего ее содержимое перезаписывается. Следствие на этот факт вообще не обратило (или не захотело обращать) внимание.
...Вартаняна, Михеева и Фетисова, пока велось следствие, из органов не увольняли. Они продолжали работать в отделе. Фетисов даже получил за это время очередное звание – сержант милиции. Руководство тоже надеялось, что суд во всем разберется. Тем более что все трое более чем хорошо характеризуются по работе. К примеру, Вартанян несколько лет назад сумел обезвредить знаменитого в районе "лифтера", который в подъездах жилых домов района сжег уже свыше десятка кабин. В мае этого года Бенямин Вартанян собирался сдавать последнюю сессию на юрфаке одного из институтов. Сергей Фетисов также учится (вернее, теперь уже – учился) на юридическом факультете в Московском экономико-лингвистическоом институте. Оба – москвичи. Алексей Михеев родом из Липецкой области. Теперь он проклинает тот день, когда после долгих раздумий согласился пойти работать в милицию. Кстати, за те полгода, пока шло следствие, эти милиционеры раскрыли 6 преступлений. Но это уже мало кого интересовало...
Суд не счел показания коллег по работе правдивыми, так как милиционеры... "являются сослуживцами обвиняемых и находятся в хороших отношениях с ними". А если бы эти отношения были плохими, тогда бы, наверное, счел? Версии самих обвиняемых в расчет вообще не шли. Зато всплыли на самый верх правды те самые свидетели из "обезьянника". На суд их, между прочим, доставляли уже из мест лишения свободы. В злополучную ночь они оказались в камере отнюдь не за мелкое хулиганство, и впоследствии всех их осудили – кого на 5, кого на 10 лет. Так, свидетель Кокул В.А. на суде заявила, что ничего рассказывать не будет, свой срок уже получила, так что, мол, что в бумаге написано, то и правда. На том и порешили. Кстати, показания этих свидетелей еще на предварительном следствии менялись по несколько раз. И если сначала они подтверждали слова сотрудников милиции, то конечные варианты были уже не в пользу обвиняемых. Показания же Древесникова вообще почему-то не оценивались и не обсуждались должным образом. Обвинение милиционеров основывалось, по сути, лишь на словах потерпевшего прокурора. Что же перевесило чашу весов в его пользу?
Что делал господин прокурор на улице в столь поздний час около чужих автомашин, да еще с папкой документов? На суде Климак объяснил свое поведение тем, что "хотел проверить, как работает и реагирует наша милиция". Но разве это не провокация чистой воды? Вообще о поведении Климака в зале суда стоит сказать отдельно. По словам присутствовавших на заседаниях, вел он себя бесцеремонно, позволяя себе делать по ходу процесса разного рода замечания гособвинителю и даже судье. Порой даже поучал их. Ну что ж, прокурору виднее... Как-то он заявил: "Я не хочу грозить мальчикам пальчиком". Эти слова Климака, касающиеся меры наказания, надолго останутся в памяти Алексея Михеева и его теперь уже бывших сослуживцев. Свое обещание Климак сдержал, и трое милиционеров оказались за решеткой.
...Казалось бы, рядовая ситуация по проверке документов... Но сломаны три судьбы. Три молодых человека – одни из лучших, перспективных сотрудников в отделе – оказались за решеткой. За что? Никто не спорит, что в милиции сегодня не все гладко, и это еще мягко сказано. Да, там некомплект, аврал, коррупция. Да, есть там нечистые на руку сотрудники, те самые "оборотни в погонах". Можно долго спорить о социально-экономическом аспекте этой проблемы, о нравственной деградации общества. Но не слишком ли мы увлекаемся, обвиняя милицию во всех грехах?
– Как теперь быть? Как охранять этот закон и порядок? После этого я лучше отвернусь в сторону, вместо того, чтобы идти проверять документы у подозрительных типов! Бог знает, какими еще "ферзями" они окажутся, – бросил в сердцах один из сослуживцев осужденных милиционеров. А некоторые из них теперь пишут рапорты на увольнение из органов, потому что пошатнулась у них вера в справедливость.