Вслед за Ираном свое влияние на иракскую оппозицию в различные периоды пытались распространить Турция, Сирия и даже Израиль. Характерно, что Россия в данном контексте практически никогда не упоминается, за исключением эпизодических контактов между Москвой и курдским движением в послевоенный период. Однако когда-то Кремль играл немалую роль в закулисной борьбе за влияние на данном участке "Большой игры". Многочисленные исторические свидетельства, опубликованные в России и на Западе, а также хранящиеся в парижских и лондонских архивах, позволяют приоткрыть завесу секретности, скрывавшую до сих пор данное направление ближневосточной политики Москвы.
Опыт партии Ленина
Как известно, захватив власть в 1917 году, большевики сразу же оказались под угрозой контрреволюции и иностранной интервенции. Поэтому все свои надежды они связывали с идеей мировой революции. Вскоре выяснилось, что в западноевропейских странах пролетариат не готов к повторению российского опыта. Поэтому уже осенью 1918 г. была выдвинута концепция "Восточного маршрута революции": большевики и их азиатские единомышленники должны были бросить все силы, включая вооруженные, на прокладывание революционного пути в Индию. Они надеялись, что угнетенные массы этой страны с помощью России сбросят господство англичан, а Британия, лишившись главной колонии, станет ареной восстаний собственного пролетариата. Вслед за падением "бастиона империализма" должна была начаться долгожданная мировая революция.
Чрезвычайно важное значение идеологами этой концепции придавалось тогдашней Персии как промежуточному звену восточного маршрута революции. В первые годы после установления советской власти Кремль взялся за организацию здесь коммунистического движения, благо некоторые "заготовки" для этого уже имелись. К ним, в частности, относился богатый опыт и связи тайной миссии кавказских большевиков, действовавших еще за несколько лет до октябрьского переворота в северо-западных областях Персии. Они занимались сбором сведений о местных этнических и религиозных меньшинствах, потенциально рассматриваемых как союзники революции. Тогда же, по данным английской разведки, эмиссары Кобы (Иосифа Виссарионовича) проявили интерес к близлежащим регионам Среднего и Ближнего Востока. Прежде всего это касалось Ирака, входившего в состав Оттоманской империи и в орбиту британских интересов. Его раздирали глубокие межнациональные и религиозные противоречия. Турки опирались на суннитов, англичане делали ставку на христиан, а французы тайно поддерживали вождей курдских и туркменских племен; шииты же, составлявшие большинство населения, питали ненависть ко всем остальным, терпеливо дожидаясь подходящего момента, чтобы избавиться от "неверных", турок и их приспешников. Именно на шиитов, по мудрому совету иранских друзей, обратили внимание кавказские большевики.
После октябрьской революции некоторые герои первой большевистской миссии вновь вернулись в Персию. Особенно выделялись среди них знаменитый деятель РКПб Анастас Микоян и старый товарищ Кобы Буду Мдивани. Используя в качестве плацдарма прикаспийские территории Ирана, занятые весной 1920 г. частями Красной Армии, они должны были организовать серию диверсионно-подрывных акций на британских нефтепромыслах в Абадане (юго-западный иранский город, расположенный на реке Шатт эль-Араб в 50 км от побережья Персидского залива и в непосредственной близости от иракской границы). Прибывшие туда летом 1920 года советские агенты сразу же попали в поле зрения английской Intelligence Service. Согласно донесениям ее осведомителей, "пришельцы с севера" установили контакты с предводителями местных шиитских племен, кочевавших в приграничных областях Персии и Ирака. С их помощью посланники Микояна рассчитывали подготовить почву для запланированной операции. Однако благодаря хорошо налаженной сети информаторов английской разведке удалось заблаговременно распознать планы советских лазутчиков, а затем и расправиться с ними руками все тех же шиитов. В результате большевикам пришлось ограничиться провозглашением Советской республики в Гиляне в августе 1920, а спустя 11 месяцев и вовсе покинуть иранскую землю.
Шииты на защите СССР
Если в первые годы советской власти Персия, Индия и арабские страны рассматривались в качестве альтернативного плацдарма мировой революции, то к середине 20-х годов возобладал более прагматичный подход. Подавив последние очаги сопротивления в Средней Азии и Закавказье, большевики озаботились защитой своих южных рубежей. Главную угрозу для них представляли организации белогвардейцев, кавказских народов и среднеазиатских мусульман, обосновавшиеся по периметру советской границы от Китая на востоке до Турции на западе. Широкую поддержку им оказывали французы, поляки и даже японцы, однако наиболее активно вели себя англичане. Москва взяла на вооружение царскую политику сдерживания региональных амбиций Лондона. Она была рассчитана на установление тайных сношений с племенными вождями и религиозными лидерами ради оказания им помощи в борьбе против англичан и связанной с ними правящей элиты. Осознав, что революция в странах Востока так же не осуществима, как и в Западной Европе, советское руководство объявило их зоной своих стратегических интересов. Нужно было опутать эти территории сплошной сетью идейных союзников и тайной агентуры, призванной обезопасить южные границы СССР. Однако в 1924-25 гг. (особенно после V Конгресса Коминтерна) в Кремле все чаще стали говорить о неизбежности военного конфликта с "британским империализмом". Средний и Ближний Восток приобрели еще большее значение в советских стратегических планах; особое внимание уделялось Персии и Ираку. В южных областях Персии находились многочисленные объекты "Anglo-Persian Oil Company" (предшественница British Petroleum), обеспечивавшей британский флот более 60% горючего; на иракской территории размещались базы английских военно-воздушных сил. По данным Разведывательного управления штаба РККА, иракская инфраструктура позволяла британским ВВС за 7 часов достичь Закавказья и подвергнуть бомбардировке нефтепромыслы Азербайджана. В свою очередь представители ИНО ОГПУ не исключали, что в случае конфликта англичане попытаются использовать антисоветские организации кавказской диаспоры, тем более что в то время "Комитет освобождения Грузии", "Дашнакцутюн", "Мусават" и "Союз объединенных горцев Кавказа" еще имели некоторые возможности для дестабилизации обстановки в Закавказье и на юге Дагестана.
Итак, было решено установить тайные контакты с представителями национально-религиозных групп Персии и Ирака. С их помощью в случае войны планировалось дезорганизовать военный тыл противника, массовыми восстаниями сковать его силы и разрушить инфраструктуру "Anglo-Persian Oil Company". Для этого следовало распространить советское влияние на вождей бахтиарских и арабских племен юго-западной и южной Персии, шиитскую и ассирийскую общины Ирака, а также курдских и армянских лидеров обеих стран. Ради выполнения поставленной задачи Москва считала необходимым использовать как идеологические (распространение марксистских идей по линии Коминтерна), так и военно-финансовые (снабжение оружием и подкуп влиятельных вождей по каналам ИНО) методы.
В Персии вести подобную деятельность позволяли весьма прочные позиции советской разведки и Коминтерна практически во всех северных и восточных областях страны. Хотя в южных районах возможности указанных структур были более ограниченными, там все же существовали советские консульства, многие сотрудники которых выполняли поручения ОГПУ. Совершенно иной представлялась ситуация в соседнем Ираке, поскольку до конца 20-х годов ни разведка, ни партия не имели здесь совершенно никаких связей. Требовалось как можно скорее исправить положение, особенно в отношении курдов (о них мы расскажем позже) и шиитов.
Разведчики и агитаторы
Впервые внимание шефа ИНО ОГПУ Меера Трелиссера к перспективе работы с шиитской общиной Ирака привлек в 1925 году глава ближневосточной резидентуры Ефроим Гольденштейн ("Доктор"). Он считался одним из самых талантливых и опытных офицеров советской разведки и был создателем ее агентурной сети в ряде стран Среднего Востока и Балканского полуострова. В своем донесении Трелиссеру (по случаю первого созыва иракского парламента) "Доктор" подчеркивает, что шииты представляют собой "абсолютное большинство южных областей" и являются наиболее последовательными противниками английской администрации. В донесении отмечается, что, будучи наиболее дискриминируемой группой иракского населения, "шииты с готовностью примут любую помощь в борьбе с англичанами и властями". Тайная связь с ними позволила бы, по мнению Гольденштейна, "распространить советское влияние в зоне британских интересов близ выхода к Персидскому заливу". Препятствием тому, по его словам, могли служить не только происки английской агентуры, но и наиболее консервативная часть духовенства. Поэтому "Доктор" рекомендует обратить внимание на политически активную шиитскую молодежь крупных городов (особенно Басры и Насирии), "вполне восприимчивую к новым идеям и порой оспаривающую авторитет духовных наставников".
Рекомендации Гольденштейна легли в основу практической работы советской разведки и Коминтерна в Ираке, причем на начальном этапе Коммунистический интернационал проводил здесь более активную деятельность, нежели ИНО ОГПУ. Являясь представителем обеих структур, Гольденштейн детально информировал о ситуации на Ближнем Востоке как Трелиссера, так и Пятницкого (Иосиф Таршис – глава конспиративно-технического отдела Коминтерна). С середины 20-х годов ирано-иракское направление стало приоритетным в совместной работе ИНО и Коминтерна. Под воздействием посланников Пятницкого в конце 1924 г. в юго-восточных районах Ирака возникли первые марксистские кружки; впоследствии они объединились в Коммунистическую партию Ирака, которая вскоре распалась на многочисленные мелкие фракции и была воссоздана лишь в 1932 г. (который официально считается годом создания КПИ). В это же время представители Коминтерна установили контакты с молодым иракским интеллектуалом шиитского происхождения Абед аль-Кадером Исмаилом – ярым противником как религиозного мракобесия шиитского духовенства, так и английской администрации. В начале 30-х годов Абед аль-Кадер принял участие в создании подпольной организации левых интеллектуалов "Аль-Ахали", пользовавшейся влиянием среди студентов учебных заведений Басры и Багдада. К тому времени Коминтерн уже поддерживал постоянную связь с шиитскими марксистами Южного Ирака, через иранских коммунистов действовавших на нефтепромыслах соседнего Абадана (юго-западная оконечность Персии).
Триумф накануне краха
В 1927-29 гг. советская разведка на иракском направлении заметно активизировалась. Именно в этот период ИНО приступила к целенаправленной работе по созданию агентурной сети на территории Ирака. На начальном этапе особую роль в этом сыграли сотрудники советского консульства в Керманшахе, расположенном на западе Ирана, недалеко от иракской границы. Прежде всего речь идет об офицере ИНО ОГПУ Михаиле Аллахвердове, которому принадлежит заслуга создания советской агентуры среди персидских и иракских торговцев, постоянно циркулировавших между двумя странами. Благодаря им Аллахвердов получил доступ к представителям влиятельных кланов из Самарры и Кербелы, которые являлись крупными центрами религиозной и общественно-политической жизни иракских шиитов.
Одновременно советской разведке удалось завербовать целый ряд духовных деятелей Кума – священного города шиитов, расположенного к югу от Тегерана. Он является признанным центром всего шиитского учения, и ежегодно сюда стекаются тысячи паломников и учеников с различных уголков Ближнего Востока и Центральной Азии. Представители местного духовенства традиционно поддерживают связи со своими иракскими коллегами, что и было весьма эффективно использовано советской разведкой. Отсюда ее сотрудники установили связи с религиозными лидерами иракских шиитов в Эн-Неджефе и Кербеле.
В результате всех предпринятых усилий к 1930 году на иракской территории была создана нелегальная резидентура ИНО. Этому предшествовала тайная поездка сотрудника ОГПУ Абрама Эйнгорна по крупным городам страны. Особое внимание в ходе своей миссии он уделил проверке дальнейших возможностей работы с шиитами Басры, расположенной на берегу Тигра и имеющей выход к Персидскому заливу.
Как следствие, в 30-х годах Москва уже имела весьма эффективные рычаги воздействия на ситуацию в районе ирако-персидской границы и в южной части Ирака. Согласно донесениям английской агентуры, ОГПУ оказывала тайную поддержку подпольному "Исполнительному комитету иракских шиитов". По сведениям тех же источников, советская разведка также имела отношение к антиправительственным выступлениям шиитских племен во время приграничного конфликта между Багдадом и Тегераном в 1935-37 гг. Таким образом, в атмосфере постоянного ожидания неизбежного конфликта с Великобританией СССР удалось распространить свое влияние в самом сердце английских владений на Ближнем Востоке.
Как ни странно, все эти достижения были в одночасье сведены к нулю отнюдь не происками Intelligence Service, но самим московским руководством. В конце 30-х годов была уничтожена практически вся легальная и нелегальная резидентура ОГПУ в Иране и Ираке. На родину были отозваны, а затем репрессированы лучшие сотрудники советской разведки, аналогичная участь постигла руководство ИНО и Коминтерна. В конце 1929 г. Меера Трелиссера сместили с должности главы разведки, 11 лет спустя он был уничтожен. Летом 1937 года арестовали Иосифа Пятницкого и через год расстреляли. В 1930 г. в Москву был отозван Ефроим Гольденштейн; в тюремных застенках он оказался летом 1937 г., а в начале следующего года легендарного резидента ИНО ОГПУ приговорили к высшей мере наказания по обвинению в шпионаже. Еще один герой нашего повествования, Абрам Эйнгорн, отделался относительно легко: весной все того же 1937 г. он был арестован по обвинению в подготовке покушения на Сталина, а летом 1939 г. его приговорили к 8 годам тюремного заключения за "шпионаж в пользу Германии и участие в правотроцкистской террористической организации".
Таким образом, накануне Второй мировой войны деятельность советской разведки во многих регионах Ближнего и Среднего Востока оказалась почти полностью парализована. Если в северных и восточных областях Персии ей еще как-то удалось сохранить свои позиции, то на юге этой страны и в соседнем Ираке инфраструктура ИНО была ликвидирована. Не удивительно, что вскоре образовавшийся вакуум заполнила германская разведка. В конце 30-х – начале 40-х годов ее эмиссары появились среди курдских племен Северного Ирака, на болотах близ ирако-персидской границы, а также во владениях бахтиарских шейхов. Лишь по прошествии более двух десятилетий советской разведке более-менее удалось восстановить некогда утраченные позиции в описываемом регионе. Однако это уже совсем другая история...
Вместо послесловия
В конце ноября 2002 г. глава шиитской оппозиции Ирака, лидер ВСИРИ Бакир аль-Хаким, находясь в Кувейте, сообщил местным журналистам о контактах своей организации с представителями России. По его словам, сам он с посланниками Москвы не встречался, но в переговорах с ними принимали участие его ближайшие соратники. Аль-Хаким выразил особое удовлетворение прагматичной позицией Владимира Путина, "реально оценивающего ситуацию и разумно отказавшегося от традиционно односторонней политики Кремля в иракском вопросе".
По сведениям информированных арабских источников в зоне Персидского залива, контакты между представителями ВСИРИ и Москвы имели место как до выступления аль-Хакима, так и после него. На начальном этапе посредником в тайном диалоге шиитской оппозиции с российскими представителями выступали сотрудники Министерства разведки и безопасности, а также внешнеполитического ведомства Ирана. Первые встречи состоялись в Тегеране; местом проведения дальнейших контактов были столицы Франции и Сирии. С российской стороны в них принимали участие сотрудники СВР и Министерства иностранных дел. На тайных переговорах, проходивших в Париже, ВСИРИ представлял Хамид аль-Байати.
Как отмечают в самой шиитской оппозиции, на встречах с россиянами обсуждались преимущественно вопросы послевоенного устройства Ирака. Кувейтские источники дают более детальное представление о содержании этих переговоров. По их сведениям, в ходе состоявшихся встреч был рассмотрен целый ряд аспектов нынешней и будущей политики Москвы на иракском направлении. В частности, речь шла об участии российских компаний в ожидаемом перераспределении энергоресурсов Ирака. Кроме того, стороны затронули проблему ранее подписанных Москвой и Багдадом экономических соглашений и погашения задолженности Ирака в военно-технической области. Представители ВСИРИ пытались добиться полного пересмотра позиции Кремля в отношении Саддама Хусейна – они заинтересованы в прекращении как политической, так и экономической поддержки России багдадскому режиму. Московские эмиссары, со своей стороны, стремились получить четкие гарантии соблюдения российских интересов в послевоенном Ираке. Это, по их мнению, возможно лишь при участии в достижении тайных договоренностей официальных иранских представителей.
Вне зависимости от того, чем завершились переговоры, ясно одно: связи между Москвой и шиитскими лидерами Ирака возобновились...