|
Короткое северное лето требовало от земледельца напряжения всех сил, чтобы выжить. После перенапряженной работы необходима была разрядка. Длинная зима также не лучшим образом сказывалась на здоровье пейзан. Вот они и выпускали пар на кулачных боях да на каруселях. Праздники были временем особым, когда привычный мир переворачивался, из-под земли так и норовили вырваться темные силы... Кикимор и злобных умертвий необходимо было напугать или задобрить дарами. Центральную часть народного праздника всегда составляли активные развлечения – вот где бурлили и кипели настоящие страсти!
"Уж мы пойдем ломить стеною"
На пасхальной неделе традиционно происходили самые продолжительные и кровавые увеселения российского народа – кулачные бои. Откуда они пошли, до сих пор ясности нет. Одни исследователи говорят о ритуальных игрищах при погребении дружинников, якобы дружина дралась меж собою, чтобы отогнать смерть. Более правдоподобно звучит бытовая версия – дрались "свои" с "чужими". При анализе кулачных боев бросается в глаза такая деталь: у дравшихся всегда бывали какие-то счеты с противной стороной. Они могли быть социальными: в середине XIX века в городах ожесточенно махались мещане с купцами, не служившие дворяне – с военными. Могли быть территориальными: мол, не нашей вы волости, нате, получите за это! Вариантов могло быть множество, но главное оставалось неизменным – четкое деление на "мы" и "они", даже если речь шла о двух концах одной и той же улицы в деревне.
Феномен кулачного боя в России – в его удивительной живучести. Ни в одной стране мира не месили друг дружку с такой охоткой, в таком количестве и так долго. Только коллективизация деревни и маргинализация города в 30-х годах прекратила эту забаву. Впрочем, массовые побоища русских мужиков, может, и закончились, зато до войны на улице Горького в Москве время от времени были слышны страшные гортанные крики неплохо одетых брюнетов, зазывавших в драку род на род московских ассирийцев. Хваленая московская милиция долго не могла ничего поделать с детьми Востока, но в конце концов справилась. Дикие бои ассирийских племен, таким вот образом деливших сферы влияния в чистке обуви (ассирийского бизнеса Москвы) на фоне башен Кремля, были последним аккордом кулачного боя России.
А всего-то 150 лет назад на каждом заводе, в каждой мало-мальски уважающей себя мастерской были свои команды кулачных бойцов. В селах и городах дрались от мала до велика. Из кулачного боя к нам пришли поговорки: "Лежачего не бьют" и "Двое дерутся – третий не лез". Целый свод неписаных правил определял поведение бойца. Действие начиналось с зачина. Перед боем "стенка на стенку" дрались два выборных богатыря от каждой из сторон. Бой один на один звался "сам на сам". Иногда бой начинали подростки.
Дрались почти всегда в выходные или праздничные дни. Бились весь день, с небольшими паузами на перегруппировку сил.
Древнерусский футбол
В Вологодской области существовала загадочная игра, сильно смахивающая на спорт №1. Один раз в год мужики из двух селений (или с разных концов одного) выходили в чисто поле, имея при себе отрубленную коровью голову. Команды выстраивались друг напротив друга, и какой-нибудь молодец (плеймейкер, сиречь) со всей мочи пулял бедную коровью башку ногой в синее небо. Игра начиналась! Обе ватаги стремились во что бы то ни стало завладеть снарядом и запулить его повыше.
Можно было бортоваться, ставить корпус, но нельзя было делать подножки или подсекать соперника. Доморощенные "кудесники коровьей расчлененки" налетали всей кодлой на соперника, весело матерясь на весенней прохладце, отбирали голову, демонстрировали искусный дриблинг в лаптях, а то и совсем голыми ногами.
Позднее корову начали жалеть – использовали вместо головы "мец" (мяч) из коровьих шкур, который называли "кила". Проигравшие в "мец" целый год носили крайне обидное прозвище "киловники".
Священный смысл этой игры проясняется с трудом – возможно, корова была жертвой духам плодородия, так как кое-где считалось, что чем выше подкинешь коровью голову, тем урожайней будет год.
Помимо весенних празднеств, в "мец" соревновались на вологодских свадьбах: команда деревни невесты против команды жениха. После завершения матча следовал общий пир – братчина, с начала XX века все более и более походивший на банальную пьянку. Тогда нередко бывало, что опасливые женихи просто откупались от назойливой родни водкой. Называлось это "дать на мяцевое". Этнографы считают игру в "мец" отголоском древних родовых соревнований, в котором представитель чужого рода, с которым предстояло породнится, должен был доказать свою силу и продемонстрировать смелость. Оказавшийся трусом или проигравший не мог претендовать на руку и сердце избранницы.
У степных народов такой "футбол" сохранился в виде соревнований нескольких претендентов на невесту. Довольно смешно, хоть и неточно, он был воспроизведен в одном из рекламных роликов моющего средства для посуды. А у народов Поволжья вместо коровы страдал баран...
Мяч вместо кулака
Родиной российского футбола считается подмосковный город Орехово-Зуево, в начале XX века – два людных села: Орехово и Зуево. При сельской ткацкой фабрике здесь была организована первая в России футбольная команда. Деды-старообрядцы (старой веры держалось половина восточной части Московского уезда) с неодобрением посматривали на новую забаву. "Негоже это – в подштанниках на людях кренделя выписывать" – ворчали в бороду староверские авторитеты. Но футбол устоял.
В конце 20-х годов советская власть начала борьбу против "пережитка" кулачных боев. И тут пригодилась все возрастающая популярность футбола. Команды кулачных бойцов потихоньку меняли футбольные. И теперь у каждой фабрики предметом гордости становились свои футболисты. А подраться можно было и после матча...
Выросшие из культовых соревнований, "игры в мец" и кулачные бои слились в новом развлечении. Может, в этом и кроется феномен фанатских драк? Генетическая память подсказывает, что на месте футбола было что-то другое – древнее и брутальное.