|
"Yтро": Сергей Александрович, после трех с лишним лет уверенного роста российского фондового рынка можно ли, на ваш взгляд, говорить о приближении пика капитализации основных его "локомотивов"?
Сергей Васильев: Здесь очень трудно сказать однозначно. Как говорится, знал бы прикуп, жил бы в Сочи... Я думаю, что дальнейший рост рынка будет зависеть от выхода на него новых эмитентов, от IPO.
"Y": Т.е. от расширения рынка?
С.В.: Да, от расширения.
"Y": Не повлияют ли на выход на рынок новых эмитентов "дело "ЮКОСа" и подобные ему проблемы?
С.В.: Сложно сказать... Когда начнется массовое IPO, вот тогда об этом можно будет говорить.
"Y": Вы считаете, что с какого-то момента IPO пойдут массовым порядком?
С.В.: Знаете, тут ситуация, как мода: первые пройдут – остальные повалят следом.
"Y": А почему процесс IPO не нашел пока широкого применения среди российских компаний?
С.В.: Это достаточно новая и весьма непростая процедура. Психологически сложно, да и недешево. Я думаю, что пока она под силу только довольно крупным компаниям.
"Y": Но с другой стороны, есть ряд достаточно крупных компаний второго и третьего эшелона, акции которых давно обращаются на внебиржевом, да и на биржевом рынках. Им-то что мешает?
С.В.: Видимо, им это не нужно, может, сами не хотят. Кроме того, не стоит забывать, что IPO, наряду с капиталами, несет в себе ряд специфических неудобств, связанных с необходимостью информационной открытости, угрозой поглощения. Тут существует много проблем. Но основная состоит в том, что у нас довольно дешевый капитал. То есть у предприятия всегда есть возможность получить деньги не с рынка, а на основании личных договоренностей. В связи с этим у нас масса компаний, для которых IPO просто не актуально.
"Y": Что, на ваш взгляд, мешает выработке законодательной базы для обеспечения выпуска и оборота ипотечных ценных бумаг, а также развитию этого рынка как такового?
С.В.: Еще не приняты все документы, которые необходимы для реализации закона. Центробанковская инструкция была опубликована совсем недавно. В нашей практике от принятия законов до запуска механизмов проходит некоторое время, потому что в законе есть ссылки на другие нормативные документы; я думаю, что весь пакет документов пока еще полностью не готов.
"Y": Почему, на ваш взгляд, в России практически не развивается рынок производных финансовых инструментов?
С.В.: Я думаю, фундаментальная причина – в низкой правовой защите.
"Y": Рынка вообще или производных?
С.В.: Производных. Дело в том, что закона о производных нет, а суды, как вы знаете, признали форвардные сделки сделками пари. Это на самом деле фундаментальная проблема.
"Y": На законодательном уровне ей сейчас кто-нибудь занимается?
С.В.: Активнейшим образом. Закон о производных финансовых инструментах – самая главная проблема, над которой работают Дума и наш комитет. Это сейчас тема №1.
"Y": И когда возможно появление каких-то результатов?
С.В.: Я думаю, что к концу года получим уже хорошо проработанный документ. Но еще одна из проблем производных финансовых инструментов состоит в том, что у нас отсутствует биржевой товарный рынок. Пока у нас не будет биржевых товарных рынков, у нас не будет и производных финансовых инструментов, неразрывно связанных с такими рынками.
"Y": Но существуют же, допустим, производные от чисто финансовых инструментов...
С.В.: Основа рынка производных инструментов – все-таки рынки товарные. Роль производных очень велика большей частью именно на товарных рынках. И производные финансовые инструменты существенно облегчают функционирование товарных рынков.
"Y": А как вы считаете, почему у нас отсутствует внутренний биржевой рынок товаров, той же нефти, например?
С.В.: Очень просто: потому что у нас господствуют внутрикорпоративные трансфертные цены. Это своеобразная форма ухода от налогов. Если бы была биржевая цена нефти, то и проблема налогообложения нефтяных компаний упростилась бы для государства многократно. И вопрос "кто должен платить и сколько?" решался бы просто.
"Y": Но тогда выросли бы проблемы внутренних потребителей.
С.В.: Какие проблемы?
"Y": Возможно, что внутренние цены стали бы ориентироваться на мировые, например, цены на нефть и нефтепродукты...
С.В.: Да с чего бы вдруг? Как таковых цен на эти товары у нас нет, они как бы скрыты – находятся в тени. Но реально-то нефть продается и покупается, существуют и открытый, и теневой рынки. Теневой рынок нефти – он же никуда не девается. Но он нигде не засвечивается. Между прочим, есть и теневой рынок газа. И цены там отличаются от регулируемых государством.
"Y": А кто-нибудь вообще озвучивал идею о том, чтобы перевести ценообразование в этих областях на биржевую основу?
С.В.: Понимаете, в чем дело: принудительно заставлять людей торговать на бирже – какая-то очень нелиберальная мера.
"Y": Это понятно; но, с другой стороны, можно попробовать учредить биржу и предложить людям поторговать...
С.В.: Я думаю, не пойдут – всех устраивает то, что есть сейчас.
"Y": В последнее время обозначился ряд серьезных проблем с осуществлением пенсионной реформы. Можно ли говорить о том, что работа над нею закончилась провалом?
С.В.: Мне кажется, идея правительства относительно того, что нужно делать добровольную накопительную систему для средних возрастов, теоретически правильная, но проблема в том, что изменять систему пенсионной реформы на следующий год после вступления ее в действие – это подрыв самой ее сути. Пенсионная реформа – дело долгосрочное. Возникает вопрос: почему год назад, когда ее запускали, это было непонятно? Что изменилось за год? Ничего. Это значит, что правительство очень плохо подумало, когда запускало реформу. То, что делается сейчас, – признак того, что правительство относится к пенсионной реформе несерьезно. По большому счету, вообще не стоило делать эту систему обязательной, можно было сделать добровольной. Это более либерально. Когда правительство делает систему обязательной, его ответственность намного выше. А когда система добровольная – человек отвечает сам. Хотя, с другой стороны, есть и аргументы в пользу обязательности: это как бы принудительное приучение людей к управлению своими активами.
"Y": Как вы оцениваете ситуацию на рынке недвижимости? Какие перспективы ожидают рынок после известного заявления Фрадкова и Артемьева?
С.В.: Ситуация очень похожа на "пузырь", судя по динамике цен на жилье, на землю... Это типичный механизм: возникает поток инвестиций; чем больше инвестиций в эту сферу, тем быстрее рост стоимости, тем выгоднее становятся операции, но растет и риск.
"Y": Может ли это привести к кризису, как в свое время в Японии, например?
С.В.: Да, может. Но, к счастью, рынок недвижимости у нас не так сильно связан с банковским сектором, как в той же Японии. А значит, кризис не перекинется на банки.
"Y": Но некоторые банки, как известно, там по уши...
С.В.: Они и лягут. По счастью, наши фондовые индексы не завязаны так жестко на недвижимость, как на Западе, за счет того, что ипотека у нас не развита. Поэтому ущерб будет небольшой.
"Y": То есть пострадают только строительные компании и те, кто инвестировал в недвижимость?
С.В.: Да, но это настолько типично... Это происходит везде, даже в развитых странах, и это неотвратимо.
"Y": Каково ваше отношение к действиям ЦБ в отношении "Содбизнесбанка". Существует мнение, что они оказались непродуманными и нанесли удар по хрупкому пока еще доверию населения к банковской системе. Вы согласны?
С.В.: У меня двойственное отношение к этому. По-видимому, поведение "Содбизнесбанка" на рынке было не вполне корректным, и не только "Содбизнесбанка". Поэтому ЦБ и затеял показательную порку. Но мне в принципе не нравится ситуация, при которой деятельность хозяйственного субъекта может быть прервана решением административной структуры, пусть даже Центробанком. Это неправильно. Должно быть решение суда. И не надо делать ссылки на особый характер банковской деятельности – это открывает дорогу произволу.
"Y": Может ли попытка "банковской чистки" повлиять на перспективы вовлечения в экономическую деятельность капиталов населения?
С.В.: Проблема действительно тяжелая, потому что сейчас сделали систему страхования депозитов, которая поощряет безответственных вкладчиков. Сохранность вклада до 100 тыс. руб. полностью гарантирована, никакой проблемы нет. Хочется человеку гарантированно положить в банк $10 тыс., разнес он их по трем банкам – и, считай, полностью защищен. Банки могут при этом обещать какие угодно проценты, хоть 20% годовых, кто ему помешает это сделать? Никто не помешает. Чем рискует человек? Ничем, абсолютно. Система неустойчива.
"Y": То есть вы не совсем одобряете систему страхования вкладов в нынешнем ее виде...
С.В.: Это провоцирование безответственного поведения вкладчиков. Ничего больше. И приглашение банкам воровать деньги вкладчиков. Вкладчик должен нести ответственность, хотя бы частично. Изначально была предложена идея страховать только 75% от суммы свыше 20 тыс. руб., это нормально. Имея риск потерять четверть суммы, люди уже начинают думать, куда они несут свои деньги. А когда все гарантировано... Мы были против, но нам пришлось согласиться, чтобы закон не держать. Теперь это будет проблема ЦБ, они сами это придумали. Провела это, конечно, Дума, но правительство и ЦБ не особо сопротивлялись.
"Y": Как вы оцениваете деятельность ФСФМ? Можно ли ожидать, что по прошествии некоторого времени эта федеральная служба получит статус силовой структуры?
С.В.: Нет, не думаю. Я считаю, что ФСФМ заняла очень правильную позицию. Они собирают и анализируют информацию, а решение принимают соответствующие органы, в которые эта информация поступает. Мне кажется, что эффект от деятельности ФСФМ весьма позитивный.