Плакат Л. Бакста |
Сложнее всего обстоит дело с так называемой оригинальной графикой – то есть рисунками и акварелями, существующими (в отличие от тиражных гравюр и офортов) в единственном экземпляре. Проблема в том, что даже специальная плотная бумага патологически не выносит яркого света: желтеет, сворачивается в трубочку и постепенно превращается в труху. Нежная акварельная краска тоже весьма болезненно реагирует на солнечные лучи – моментально бледнеет и выцветает. Всевозможным карандашам, туши, сангине и пастели тоже приходится несладко. В отличие от масляных картин, надежно защищенных толстым слоем прозрачного лака, хрупкий рисунок страдает не только от света, но и от малейших перепадов температуры и влажности.
Конечно, даже в самых захолустных музеях Европы и Филадельфии уже давно существуют залы, специально приспособленные под графику. Стены, обитые мягким темным материалом, маломощные лампочки точечного света, особые витрины... Российским музеям, за редким исключением, такое богатство и не снилось. В наших краях редкие витрины с графикой по старинке норовят прикрыть сиротской шторкой, да и вообще стараются по возможности не вытаскивать рисунки на белый свет. А при отсутствии специальных условий произведения графики могут экспонироваться всего несколько месяцев. Потом они годами приходят в себя, отлеживаясь в темных шкафах.
Между тем графическое искусство – штука необычайно интересная и, что самое главное, непредсказуемая. Даже самый дисциплинированный художник, строго следующий заветам амбициозной академической живописи, никогда не отказывался "похулиганить", работая над предварительными эскизами, которые "все равно никто не увидит". В результате очень часто случается так, что, знакомясь с графическим наследием какого-нибудь засушенного академика, мы неожиданно поражаемся свободной и легкой манере письма и смелой колористической гамме, которыми и не пахнет в сумрачных и глубоко идеологических полотнах мастера.
Несмотря на многочисленные технические трудности, сотрудники Государственной Третьяковской галереи самоотверженно пытаются расширить наш кругозор. Выставка "Колосс графический" – очередная экспозиция из фондов графики Третьяковки.
"Монументальная графика" – звучит странно и непривычно для слуха. Мы привыкли, что этот "маргинальный" вид искусства измеряется в листах или, в крайнем случае, в альбомах. На самом же деле индустрия большеформатных подготовительных эскизов существует еще с незапамятных времен. Их делают для будущих шпалер и гобеленов, театральных задников, церковных росписей и вообще для любых монументальных живописных работ, начиная с огромного программного полотна и кончая росписью плафонов. А некоторые художники рисовали огромные карандашные наброски для парадных портретов.
Не стоит забывать, что по необъяснимой причине главные русские живописцы XIX в. питали слабость к гигантским картинам. Достаточно вспомнить экспозицию Русского музея соответствующего периода: в огромном зале с трудом помещается десяток полотен. И все они требовали основательных и монументальных предварительных работ.
На выставке "Колосс графический. От картонов А.Иванова до плакатов Л.Бакста" в Государственной Третьяковской галерее представлено почти 50 произведений монументальной графики крупнейших художников первой половины XIX – XX веков: А.Иванова, Ф.Бруни, К.Брюллова, И.Шишкина, П.Соколова, Н.Ге, Б.Кустодиева, В.Васнецова, М.Врубеля, В.Серова, И.Репина, Н.Гончаровой, А.Яковлева, М.Ларионова, Л.Бакста.
Выставка продлится до 30 октября.