|
На днях небезызвестный Станислав Белковский ужаснул просвещенную часть общества обстоятельным рассказом о готовящемся над нашей Конституцией надругательстве: оказывается, к 12 июня 2007 г. в ней пропишут иной вариант избрания президента. Его-де будет наделять полномочиями Государственная дума, а народу может быть покажут ход голосования в зале (в записи). При других обстоятельствах правильнее было бы посоветовать не загружать мозг этой волнующей информацией, когда бы разыскания известного политолога не подхватили многие СМИ и даже глава Центризбиркома Вешняков. Прежде Александр Альбертович откликался на высказывания – когда умные, когда не очень – государственных мужей высокого ранга, так как справедливо считал, что все ими сказанное нуждается в оценке. Не припоминаю, чтобы Станислав Белковский входил в число таких мужей, но в этот раз Вешняков счел возможным прокомментировать информацию, выданную на-гора политтехнологом. Прокомментировал, в общем-то, грамотно: мол, сам я против, неправильно все это, да и вряд ли все задумывается таким образом. Впрочем, с какой именно позицией сегодня, за полтора года до назначенного Белковским "часа Х", выступает Вешняков, не суть важно. Важно то, что человек уровня главы ЦИК счел возможным вообще откликнуться на очевидный "слив". Приходится предположить, что для чего-то это, видимо, было нужно.
Однако ужастик о новой Конституции меркнет на фоне другого слуха: о якобы просчитывающихся вариантах восстановления в России монархии. Причем не в каком-то там аллегорическом виде – мол, всевластный президент тот же монарх, – а в самом что ни на есть классическом. В нескольких изданиях появились исполненные глубокомысленных размышлений статьи о том, где, по какой технологии и, главное, зачем следует искать монарха. Аргументация такая же, какой она была во времена Бориса Ельцина: стране нужен "верховный арбитр", издержки демократии отпадают сами собой, "испанский вариант" трансформации государственности в целом выглядит привлекательным (притом что о тождественности Франко и Путина никто не говорит), и вообще все это выглядит для России вполне традиционалистски.
Старые аргументы – в новых обновках. Причем довольно модных. Согласно одному из сценариев, восстановление монархии возложено на Общественную палату. Сегодня ее еще нет, по сути не было и дискуссии о порядке формирования этого органа, полномочиях и т.п. Но уже кто-то считает, что именно она сможет "выкрикнуть" на царство гаранта-помазанника. В этом смысле прямая параллель с Земским собором 1613 г. представляется более чем уместной: и тогда, и сейчас говорят о Михаиле. Правда, в отличие от Михаила Федоровича, первого Романова на престоле, принц Майкл Кентский в борьбе с поляками запримечен не был (в случае воцарения принц Майкл мог бы стать Михаилом III, если считать царем и быстро отрекшегося в 1917 г. от трона брата Николая II, Михаила Александровича).
Впрочем, "иностранность" возможного монарха не казус, а условие. "В России всегда правители нерусского происхождения были максимально эффективны и сама идея отчуждения власти от народа, то есть идея мистики и трансцендентного происхождения власти, она всегда акцентировалась в виде нерусских, не до конца понятных и прозрачных фигур". Не знаю, догадались ли вы, кому принадлежат приведенные выше слова. Правильно: тому же Станиславу Белковскому. И звучат они на следующий день после рассказа о планах Кремля отреставрировать Конституцию на предмет "наделяемого" президентства. И если в случае с предполагаемой отменой прямых выборов президента Белковский выступает решительным противником данного прожекта, то мысль пригласить на трон британского "варяга" его глубоко воодушевляет. Притом что оба "проекта", скорее всего, плод богатой фантазии самого уважаемого политолога.
Череда политических сплетен, заполонивших прессу с начала этого года, возвращает нас в ельцинские времена, когда любой слух мог оказаться правдой – уж слишком непредсказуем был Борис Николаевич, уж слишком ненадежна выстроенная им конструкция. С тех пор, как нас уверяли, многое изменилось: трезвый образ мыслей и действий руководства страны стал залогом ее поступательного развития, а всякие "конструкции" и связанные с их функционированием "рокировочки" сменились "вертикалью власти", надежной, как вороненая сталь чекистского нагана. Практически почил жанр компромата – где вы, телефонные беседы с матерком о судьбах административных гигантов, где вы, знающие толк в свободной любви лица, похожие на лица прокуроров? Серьезные времена потребовали серьезных вождей и столь же серьезных статистов. Однако при первом же крене ведомого ими корабля все повторяется. Из тины всплывают прежние "подходцы". Видимо как проверенное средство запудрить мозги тем, кто занят непривычной в последнее время работой – критиковать нынешнюю власть уже и словом, и делом. Мутная волна шитых белыми нитками угроз выплескивается на общество. Поднявший голову антисемитизм в неправдоподобно зверином обличии депутатов Госдумы, неуправляемая "толпа" лишенных льгот пенсионеров, которую даже наши либералы-диссиденты называют "багровым цунами" грядущего бунта, деспотия, названная президентской республикой, или монархия с привкусом иностранщины – все это должно порождать страхи, превосходящие боязнь лишиться права на свободный проезд, или бесплатные лекарства.
Технология примитивная, но именно такие технологии многим кажутся наиболее эффективными. Утраченный контроль над шокированным обществом можно перехватить, лишь шокировав его еще больше. В прошлом правители в момент внутреннего кризиса организовывали "маленькие победоносные войны": на волне патриотизма считалось неприличным не консолидироваться с властью. Сегодня тактика чуть изменилась: посылается четкий сигнал, что между плохим и очень плохим надо прямо сейчас выбрать плохое, ибо иного не дано. Все знают, что власть неоднородна. Сама власть знает, что о ней это знают, и по-своему пытается сыграть на этих разночтениях. В окружении человека, венчающего власть, всегда найдется тот, кого можно заподозрить в вождизме, национализме, монархизме, да и просто в шизофрении. Противоядие этим угрозам в неотстроенном гражданском обществе ищется в фигуре того, кто управляет этими людьми, навязывает им свою волю. Так работает это схема. Ее обслуживают разные люди: Михаил Леонтьев, который сокрушается, что наш президент – не Пиночет; Владимир Жириновский, угрожающий, что, смени он Путина, то повесил бы всех на фонарях. Разные слова, разные люди, разные "проекты". Объединяет все это одно – безальтернативная альтернатива, которую навязывают обществу. Соглашайтесь – а то хуже будет.