Когда все спят в одной постели

Даниэль Отей – самый компетентный актер французского кино в вопросах плача. Он всхлипывает, рыдает, пускает нюни и обливается горючими слезами исключительно профессионально, убедительно и авторитетно. Он может разразиться рыданиями в самый неожиданный момент ("Спрятанное" Ханеке), практически выть ("Набережная Орфевр, 39") или тихонько плакать, давясь слезами, чтобы не услышали спящие жена и сын, – эту вариацию он играет в новом фильме Клода Берри "Один уходит – другой остается". Отей там еще и кричит женским голосом и рукоприкладствует, но главный его плюс в том, что он не скрывает своих слез. Это как раз подходит мелодраме о чувствах и людях, которые их не скрывают, – хотя бы для того, чтобы не в самый подходящий момент его герой познакомился с молодой то ли журналисткой, то ли писательницей Жюдит (Шарлотта Гинзбур). Она, конечно, замужем, но все в этом фильме, по выражению одного из персонажей, "чувствуют себя свободными".

Герой Отея Даниэль чувствует себя свободным от обязательств перед женой, с которой за два дня до знакомства с Жюдит отпраздновал 16 лет семейной жизни. Герой Пьера Ардити, антиквар Ален, свободно поддерживает интрижку со своей продавщицей, красавицей из Сенегала Фарида (Аисса Майга) и свободно врет жене Фанни (Натали Бэй) и ее сестре (Ноэми Львовски). Немудрящее название, "Один уходит – другой остается", оказывается как нельзя впору. Который из героев вернется в семью, а который создаст новую, с одной стороны, примерно понятно с самого начала, и никаких сюжетных выкрутасов в последний момент не будет. Но с другой стороны, варианты исхода двух аналогичных ситуаций – в жизни Даниэля и Алена – равновероятны. Герои, как в греческой трагедии, хотя и подчиняются воле рока (или режиссера), но обладают свободной волей, в общем, прямо "как в жизни".

На иллюзию реалистичности работает синхронно записывавшийся звук, который делает реплики "живыми" (мастерством управления с ним знамениты французские техники), и почти ручная камера, которая свободно плывет от персонажа к персонажу, следуя за репликой или движением.

И не факт, что самый подходящий для кино предмет – космические леталки и стрелялки и доисторические животные очень большого размера, а не "мужчины и женщины", не человеческие взаимоотношения, в показе которых французским кинематографистам по прежнему нет равных.

Только во французском кино можно, не морщась, воспринимать фразы "меня не оставляют воспоминания о вашей боли" или "возвращайся, любимая, я не могу без тебя жить". Только француз на вопрос врача: "На что жалуетесь?" действительно начинает обстоятельно рассказывать о том, что у него есть жена и любовница, и любовница хочет, чтобы он развелся, а он боится уйти от жены, и так далее, и тому подобное. Или садится в такси, чтобы потом выйти вместе с водителем из машины, сесть на лавочку и снова долго рассказывать о том, что есть жена и любовница, и еще бывшая жена, и двое детей от двух браков, но никак нельзя сделать выбор между ними.

Конечно, самая возвышенная романтика непременно должны быть связана или контрастировать с долей "клубнички". В "Один уходит – другой остается" эту функцию выполняет актер Микаэль Юн, который устраивает спектакли с использованием гигантского накладного члена и поет ему песню (экранизация спектакля выходит в России в феврале), и характерный диалог: "Я не смогла тебе изменить, потому что я тебя люблю! – А это здесь при чем?". Этот здоровый такой цинизм, на самом деле, тоже от большой любви – так герой Ардити искренне не видит другого выхода, кроме как познакомить жену и любовницу, и совершенно уверен, что они должны понравиться друг другу, как только познакомятся поближе. И вообще, все в фильме спят в одной постели – почти взрослые дети с родителями, родные сестры и уж тем более мопсы.

За этим галльским весельем (последний знаменитый проект Клода Берри – комикс-дилогия об Астериксе и Обеликсе) маячит даже не меланхолия – пустота. Свидетельством тому – всегда грустные глаза Шарлоты Гинзбур и ее перстень с черепушкой, застывшая улыбка Изабель, первой жены Даниэля, и парализованная рука их сына-пианиста. Нужно веселиться, флиртовать и покупать дорогие машины, потому что стоит хоть на миг остановиться или чуть серьезнее задуматься над тем, в какие игры играешь, и путь один – в больничку. Ален попадает туда, когда антидепрессанты перестают действовать, и выбор между женой и любовницей становится прямо-таки насущным. Следует абсурдистская картинка, лучшая в фильме: игры в домино, разговоры о Ван Моррисоне и дополнительная порция антидепрессантов. От такого кто угодно заревет.

В прокате с 8 декабря