ФОТО: AP |
Решение, в принципе, нельзя назвать неожиданным – французское правительство уже сообщало, что рассматривает такой вариант развития событий. Однако торопиться не спешит. По словам Бессона, Париж ждет выводов Международного энергетического агентства. Но одного его заявления оказалось достаточно для того, чтобы котировки нефти довольно ощутимо упали: североморская марка Brent в Лондоне потеряла $1,12, упав до $124,42 за баррель, а техасская WTI просела на 98 центов, до $106,35.
По данным французской газеты Le Monde, Париж, Вашингтон и Лондон обсуждали возможное открытия запасов нефти в течение нескольких недель. Цены на топливо заметно пошли вверх на фоне усиления конфликта Европы с Ираном, в орбиту которого постепенно так или иначе втягиваются и другие государства. В такой обстановке не спасает даже увеличение уровня добычи в странах-экспортерах. Кстати, российские власти также завили о готовности компенсировать потери от эмбарго Ирана.
Нефтяной вопрос затмил даже долговой кризис в Европе. На прошлой неделе глава МВФ Кристин Лагард заявила, что высокие цены на нефть являются главной угрозой для восстановления мировой экономики.
Между тем, по мнению некоторых экспертов, не только ситуация на Ближнем Востоке виновата в том, что цены на черное золото так уютно устроились на неприятной для импортеров высоте и никак не желают ее покидать. Оппоненты Барака Обамы обвиняют его в высоких ценах на нефть, пишет Financial Times. США могли бы внести свой вклад в насыщение рынка не только распечатыванием нефтяных запасов, но и увеличением собственного производства. "Мы увеличиваем!" – оправдывается Обама, но этого недостаточно для того, чтобы понизить цены в одночасье.
Однако, по мнению автора статьи в Financial Times, вопрос не в том, чтобы наращивать внутреннюю добычу, а в том, чтобы сокращать потребление. В долгосрочной перспективе серьезное уменьшение спроса в США, которые потребляют порядка 20% мировых поставок нефти, могло бы заметно повлиять на цены. Относительная расточительность Америки в данном вопросе по сравнению с другими развитыми государствами сделала бы такое сокращение довольно легко осуществимым: достаточно поднять цены с помощью повышения налогов. Дополнительным бонусом станет понижение нефтяной емкости американской экономики, что позволит уменьшить ее зависимость от потрясений, связанных с нестабильностью мировой экономики вообще и высокими ценами на нефть в частности.
Для России стремление западных стран к снижению цен на нефть всеми доступными способами чревато существенными объемами недополученных средств. В том случае, если потребители черного золота смогут консолидировать свои усилия по воздействию на рынок, снижение цен действительно может оказаться вполне ощутимым.
Однако говорить о том, что действия по распечатыванию национальных нефтяных кубышек способны переломить общий тренд на мировом нефтяном рынке, пока преждевременно. Стратегические запасы Франции, к примеру, не столь значительны, чтобы изменить общую ситуацию, и их вовлечение в рыночный оборот будет иметь скорее психологический, нежели экономический эффект.
По этой причине нет оснований говорить о кардинальном изменении в экономическом положении России. Хотя посылаемый таким образом сигнал рынку игнорировать не стоит: то, что действия западных стран не смогут поколебать основы российской экономики, вовсе не означает, что она не окажется под угрозой при более серьезном стечении обстоятельств. Сырьевое начало экономики России – ее главная уязвимость, и последние события в очередной раз свидетельствуют в пользу этого печального постулата.