Как известно, русское дворянство было великолепно образовано, утонченно и умно, но абсолютно ничем не занято. В гарнизонах оно соблазняло Бэлу, на водах – княжну Мэри, а в деревне насмерть задразнивало Ленского. Все оставшееся время оно проводило за карточным столом. Карты – это было не просто препровождение времени, о нет! Здесь были страсть, азарт, игра с фортуной, а также приложение нерастраченных интеллектуальных сил. Ю.М. Лотман, много и любовно писавший о русской культуре, в широком распространении карточной игры находил культурный парадокс. Игра непредсказуема, она есть воплощение рока, тайны и (кажущейся) свободы, и именно поэтому, говорил Лотман, интерес к ней обостряется в обществе закрепощенном, несвободном, где процветают "дух неволи" и душевное рабство. Выводы делайте сами, а я, с помощью уважаемого ученого разделавшись с основной идеей и моралью статьи, перейду к более интересным и менее устрашающим вещам.
Кроме бриджа и преферанса, XIX век знал и другие игры, к которым, кстати, не имеют ни малейшего отношения знакомые многим очко, бура, трынка, дурак или девятка – они представляют тюремную культуру ГУЛАГа. Интеллектуальной вершиной дворянской карточной культуры были так называемые коммерческие игры, со сложными правилами, требующие умственного напряжения и комбинационного расчета (винт, вист, рамс, пикет, те же бридж, преферанс и пр.). Чтобы играть в эти игры, нужно было уметь в совершенстве владеть собой: например, при игре в вист замечания в адрес партнера и обмен мнениями запрещены, и если вы видите, что он играет как последний идиот, придержите свой праведный гнев до конца игры. Умение владеть собой в советские годы казалось качеством малопригодным (вспомните наших продавщиц!), мало в ком оно воспитывалось, и игра онлайн в этом отношении чрезвычайно удобна – ваших эмоций никто не увидит! Кроме комбинационных игр, до революции процветали также банковые, или азартные (баккара, виктория, ландскнехт, макао, штосс, экарте и др.), притом не только в игорных домах, но и в домашнем обиходе. Правила там попроще: понтеры (т.е. те, кто делает ставки) играют против банкомета. Проиграться в пух и прах можно значительно быстрее, чем в играх коммерческих. Кстати, певец революционной демократии Некрасов предпочитал именно этот вид игр. Играл он много и увлеченно, и у него была своя игорная стратегия. Он считал, что на игру нужно откладывать определенную сумму (тысяч двадцать), которая не входит в семейный бюджет и потому ее не жалко лишиться. Играть в одну игру (скажем, экарте) нужно до тех пор, пока тебе не перестанет везти, а тогда сразу же покинуть ставший несчастливым стол и искать другой. Перепробовав несколько игр, можно найти такую, где тебе опять повезет (например, макао), и играть, пока везенье не кончится. В каждый данный момент, утверждал Некрасов, для тебя есть две игры: в одной тебе страшно везет, в другой наоборот. Мистика тут или что, но главное – вовремя отказаться от плохой игры, не пытаясь отыграться, и быстро разыскать ту, где ты выиграешь. Говорят, Некрасову это удавалось.
С той же силой страсть к игре господствовала и в эпоху французской революции. Национальное собрание в 1791 году запретило все азартные игры, установив строгие карательные меры, причем не для игроков, а для содержателей игорных притонов и даже для жильцов, которые не донесут, что в доме открыта картежная игра (!). Но всякая революция столь же жестока, сколь и лицемерна – республиканское правительство поручило живописцу Давиду изменить типы карт, существовавших во Франции с XV века. Короли были заменены гениями войны, торговли, мира и искусств, сидящими во фригийских колпаках. Дамы – фигурами, изображавшими свободу вероисповеданий, печати, брака и промыслов; вместо четырех валетов появились аллегории равенства состояний, прав, обязанностей и рас. Впоследствии карточные фабриканты заменили королей философами и писателями, дам – добродетелями, валетов – известными республиканцами. Директория стала раздавать позволения на открытие игорных домов, а затем отдавать их на откуп, причем с 1804 года с откупщиков взималось 25 процентов в пользу бедных.
В этом столетии эксперименты с переодеванием карт продолжались: в 1813 году во Франции были созданы карты, изображающие наполеоновские войны. На каждой карте был круглый медальон со сценами сражений и портретные бюсты государственных и военных деятелей (Нея, Мармона, Талейрана). Дама червей, например, представляла сражение за Москву, семерка червей – военные бивуаки французских солдат с карточной игрой. Возмущенные союзники напечатали свои карты, в которых черви представляли Британию, бубны – Пруссию, трефы – Австрию, пики – Россию, с изображением Александра I и Барклая де Толли. Прошедшие сквозь Европу русские победители привозили такие карты в Россию в качестве сувенира.
В XIX столетии основными типами карточных рисунков были привычные тогда романтические амплуа – злодей, кроткая жертва, героический защитник, роковая женщина (пиковая дама!). В 1862 году "по случаю предстоящей необходимости ремонтировать доски, употребляемые на Карточной фабрике для печатания фигур на игральных картах" было решено заменить их на модные в то время стилизации под средневековье. За дело взялся А.И. Шарлемань, живописец и график, прославившийся батальными сценами из жизни Суворова. Шарлемань нарядил своих валетов, королей и дам в средневековые камзолы и платья. Жеманно отставив пальчики, дамы держат цветочки, грозные короли сжимают в руках державы и скипетры, куртуазные валеты – щиты и оружие. Карты Шарлеманя настолько понравились русским, что остаются самыми популярными и по сей день. Кроме них, доныне перепечатываются карты с рисунками немецкого художника фабрики Б. Дорндорфа "Русский стиль", "Рококо", "Стиль модерн", созданные в 1911 году. Между прочим, высокое качество русских карт отмечалось призами на Всемирных выставках в Париже в 1867, 1878 и 1900 годах. На выставке 1895 года в Чикаго русские карты удостоились бронзовой медали.
Советская власть под сурдинку пользовалась многим из того, что было достигнуто при ненавистном царизме, в том числе и картами. Сохранив за собой государственную карточную монополию, Советы выпускали карты по оригинальным рисункам Шарлеманя и карты "русского стиля". С 1931 года все карты высших сортов (атласные) выпускались специально на экспорт – с золотым обрезом, в специальной упаковке. При всем том эстетика и поэзия карточной игры были полностью утеряны. Где та лихорадка, тот бешеный азарт, в огне которого проигрывали имения, казенные деньги и жен? Где та глубокая погруженность в стихию взяток, ремизов и робберов, тлеющая в глазах игрока-интеллектуала? Жену по сети не проиграешь и огня в глазах партнера не увидишь! Но, может быть, это и к лучшему – ведь в картах, как нигде, нужны осмотрительность и расчетливость (жена-то, может быть, еще пригодится!), а век роковых романтических проигрышей, наверно, прошел. Однако популярность карточных игр возрастает, и, углядев в этом возрождение некоторых черт ушедшей культуры, давайте воскликнем "Ура!", несмотря на пугающие ученые пророчества Ю.М. Лотмана.