Роман Корнеев: Вообще, интервьюируя состоявшихся современных писателей, хочется сперва поинтересоваться – а как сложилось так, что при нашей-то жизни вообще смог появиться Генри Лайон Олди? Ведь вы наверняка прошли в своей жизни неизбежный для всех творческих людей период финансовых трудностей... порой это непреодолимая преграда.
Олди: С момента начала совместного литературного творчества и до выхода нашей первой авторской книги прошло почти шесть лет. Надо ли комментировать? Как ни банально, все эти годы нам, нашим женам и детям требовались еда, одежда, жилье. А ведь литература ревнива: она плохо воспринимает соперниц, и очень трудно войти в нужное состояние урывками, между работой в конторе, поиском случайных заработков, беготней по магазинам... Дмитрий не пошел на защиту собственной, практически готовой, кандидатской диссертации – в те дни Олди писали "Живущего в последний раз", и химии пришлось отодвинуться в тень. Олег превратил работу в театре-студии "Пеликан" в хобби, репетируя с актерами-любителями без оплаты своего режиссерского труда – на дворе стояли девяностые, и любительские театры вымирали быстрее динозавров. Разумеется, финансовое положение было, мягко говоря, шатким. Хотя мы пытались сохранять хотя бы близость к выбранной орбите: работали редакторами, переводчиками, заведовали разными отделами в разных издательствах. Кстати, наши переводы Каттнера, Желязны, Андерсона благополучно переиздаются по сей день. Но, тем не менее, существовать в таком режиме было трудно и зачастую не слишком сытно. Поэтому мы очень благодарны своим семьям за понимание. Возможно, без их бережного отношения к сумасшествию кормильцев Олди мог бы и не состояться.
А сейчас нередко приходят письма от начинающих "властителей душ": "Решил заняться литературой. Не подскажете, как много денег я смогу заработать, и чем быстрее, тем лучше?". Ну что тут ответишь...
Р.К.: А вот такие товарищи как часто появляются? А то, как услышишь порой о фантастике какое-нибудь "просвещенное" мнение, так впечатление остается, что в ней одни бездари да халтурщики. Тьфу на них, конечно, но ведь есть же устойчивое мнение – а-а, фантастика... поня-а-атно. Мол, все с вами ясно. Сразу оговорюсь, для меня ваше творчество – типичный аргумент за то, что не бывает: вот тут – фантастика, а вот тут – "серьезная литература". Но все же, общее пренебрежительное отношение к фантастике – явление неизбежное, или оно пройдет?
Олди: Пренебрежительное отношение к фантастике культивировалось даже не годами – столетиями. Почитайте для интереса статью Вальтера Скотта "О сверхъестественном в литературе", опубликованную в журнале "Форейн куотерли ревью" в 1827 году. Та же история: фантастика – жалкий паяц, кувыркающийся на потребу быдлу. И пример – Гофман. Каково? А критик Сен-Бёв примером низкосортной коммерческой фантастики привел Бальзака. Спросите, при чем тут Бальзак? Ну как же, ведь другой критик, Шале, назвал роман Бальзака "Шагреневая кожа" "фантастикой нового времени"... Год за годом, век за веком, господа литературные импотенты отбирают у фантастики Рабле и Свифта, Булгакова и Эренбурга, Гоголя и Гофмана...
Фантастика – литература свободных людей. А раб всегда готов плюнуть в сторону свободы.
Р.К.: Возвращаясь к Генри Батьковичу – это просто коллективный псевдоним, или за анаграммой Олди все-таки прорезалась тень некоего небезынтересного существа, уже выходящего за рамки личностей Громова и Ладыженского?
Олди: Г.Л.Олди – это не просто арифметическая сумма Громова и Ладыженского. Но и отнюдь не личность, хотя у нас давно чешутся руки написать "автобиографический" роман о маленьком Генри и периодах его взросления. Городок Вестон-Супер-Мэр, семья проповедника-миссионера, отъезд на Тибет с миссией, интерес к буддизму, побег с опиумным караваном в Пакистан... Впрочем, хватит. Мы оба – люди достаточно разные по вкусам, темпераменту, формам поведения, предпочтениям в музыке и литературе, жизненному опыту, среде и так далее – вот все эти полюса и переплавляются в Олди, давая новое качество. Чему мы очень рады.
Р.К.: Но все же писатель Олди "един в двух лицах". А какое у него самое яркое впечатление от общения с издателями?
Олди: Наиболее запомнившийся разговор с издателем – когда нас в очередной раз уламывали написать прямое продолжение "Пути Меча". Мы отказывались и (чтоб отвязаться) в шутку пообещали в следующий раз написать "мясной триллер" с ритуальным каннибализмом и прочими ужасами-мерзостями. На что издатель совершенно неожиданно заявил: "Да вы что?! У меня таких, которые "мясо" пишут, тридцать человек в очереди стоит! Ну будет на одну книгу больше – и что? А вот про Геракла или Шаолинь кроме вас никто не напишет! Бог с ним, с продолжением "Пути Меча", пишите что хотите, без каннибальских триллеров!".
Очень нам тот разговор понравился. Приятно было такое услышать от человека, который только что советовал нам писать коммерческий сериал – и вдруг словно проснулся!
Р.К.: Исключения подтверждают правило? Вообще, конечно, коммерческая литература всегда будет довлеть над штучным товаром. Ну не могут "Бентли" продаваться лучше, чем "Фольксвагены". Но продаваться-то они будут! Отсюда вопрос – в прошлом году в Москве прошла ярмарка "Non-fiction", на которой были представлены различные виды литературы немассового потребления, причем выпущенные не одиночками-фанатами, а на вполне серьезной коммерческой основе. Неужели фантастике такое, что называется, "не грозит"?
Олди: А кто-то всерьез полагает, что Штерн, Лукин, Лазарчук, Логинов, Валентинов, Дяченко и так далее – это такая коммерческая-раскоммерческая литература?! Посмотрите на тиражи: десять-двадцать тысяч. Допечатки делаются редко. В отличие от. И ничего ведь, издают уже не первый год. Значит, все нормально.
Р.К.: К вопросу о коммерческой литературе и "коммерческих писателях". В одном из интервью вы весьма подробно рассуждали на тему "не продается вдохновенье, но можно рукопись продать". Цитирую: "Мы четко разделяем два потока: собственно литературное творчество – и литературный бизнес, книгоиздательство и продажа". Но ведь, что ни говори, мы же не можем разорваться надвое – коммерция и творчество вообще-то действительно неотделимы, как минимум – писателю нужно что-то кушать, и притом регулярно, а как максимум...
Ужели отклик читателя в виде коммерческого успеха книги не есть столь желаемый результат творческого труда? Чем такой стимул писательского (тяжелого и кропотливого) труда недостоин стать в ряд с другими, менее меркантильными? Или литература не нуждается в стимулах?
Олди: И это тоже стимул. Например, материальное признание рождает в душе благодарность – "голосуя рублем", читатель позволяет нам писать книги не урывками, между разгрузкой вагонов и торговлей майонезом, а так, как нам это более удобно и приятно. Позволяет отдать литературной работе больше времени. За что читателю большое спасибо.
Другое дело, что стараниями псевдо-эстетов и литературных функционеров стало вроде как стыдно "продаваться" (то есть быть востребованным читателем), а почетно – быть "непродаваемым", запертым в своей башне из слоновой кости. Ну да ладно, бог им судья... Все-таки Шекспир – коммерческий автор. И Бальзак. И Булгаков. Если судить по количеству переизданий, допечаток и тиражей. Так что компания подбирается хорошая. :-))
Р.К.: Спешу задать напрашивающийся у читателя вопрос: как вам удается сочетать естественную для талантливого человека нелюбовь к самоповторам с насущной необходимостью регулярно публиковать романы?
Олди: Оглядываем компанию "коммерческих" писателей, строчащих роман за романом. Чарльз Диккенс (30 томов за 35 лет творчества). Оноре Бальзак (24 тома за 25 лет). Александр Дюма. Вальтер Скотт. Айзек Азимов. Роджер Желязны... Список легко продолжить. Знаете, нас вполне устраивает эта компания. А если серьезно – Олдей никто ни к чему не вынуждает. Мы работаем в том же ритме и темпе, в каком работали год назад. Пять лет назад. Десять. Это наш обычный пульс работы. Конечно, сейчас модно лежать на диване и, ничего не делая, годами сообщать "городу и миру": "Я вынашиваю великий роман!". Мы же попросту с Yтра садимся за свою книгу, по-прежнему получая от этого удовольствие. Чего и всем желаем.
Почему никого не удивляет обильное творчество Баха? Вивальди? Множество картин Тициана? Куча сыгранных ролей Гердта или Джигарханяна? Увы, это риторический вопрос. Сделай много – и ты обречен. Клеймо "коммерции" пылает на твоем лбу. Превратим его в звезду?
Р.К.: Браво! Лучше и не скажешь. А если брать по-настоящему махровых коммерческих писателей (пусть читатель сам назовет, не будем тыкать пальцем), – какие у вас возникают ощущения при встрече с теми, кто не только рукопись продал, но и вдохновение свое давно поставил на конвейер? Какие эмоции?
Олди: Нам бы не хотелось отвечать на этот вопрос. Вот и не отвечаем.
Р.К.: Известно, что вы являетесь создателями харьковской творческой мастерской "Второй блин", объединяющей писателей, издателей, полиграфистов, художников, переводчиков. Из каких соображений в свое время создавался "Второй блин"? Как попытка не дать кому-то наступить на те же старые грабли? Из чувства солидарности к отдельным творческим личностям? Или вы во всем этом находите какие-то свои, сокрытые от глаз посторонних радости?
Олди: Помочь хорошим людям. Сделать интересное дело. Получить результат. Поддержать друзей. Провести фестиваль. Выпустить книгу. Встретиться с единомышленниками. Эти радости не особо сокрыты от посторонних...
Р.К.: "Второй блин" участвует также в издании НФ-журналов. Журналы фантастики – что нужно, чтобы эти издания процветали?
Олди: Одно-разъединственное. Формируя новый журнал, начинать надо не с состава редколлегии, не с литературной политики, не с деклараций, даже не с набора портфеля или поиска финансирования. Начинать надо с проработки рынка сбыта. Подробной. Конкретной. Разветвленной и реально действующей. Иначе все благие намерения и заявления так и останутся пустышкой. Если в самом начале решить вопрос "как мы будем продавать наш журнал?" – мы не сомневаемся в его долгой жизни. Увы, большинство первооткрывателей с нами не согласны. И начинается: политика учредителей, меморандумы о намерениях, шумные сетевые прения, авторы лезут, редакторы режут, художники из палитры вон выпрыгивают... Один-два номера, и дело засыхает. Потому что на этот спектакль не пригласили зрителей, поверив, что микро-тусовка обеспечит существование. А так не бывает.
Решите вопрос с будущими продажами – а потом садитесь за остальное. Удачи вашему журналу!
Р.К.: Я вижу некий скептицизм в ваших словах :-). Существуют ли сейчас журналы, хотя бы потенциально способные действительно охватить пустующий рынок НФ-периодики? Или те самые люди еще не нашлись?
Олди: На данный момент мы таких журналов, к сожалению, не знаем. При всем нашем уважении к журналам "Если", "Звездная дорога", "Порог", "Полдень XXI век", они не охватывают и 10% той читательской аудитории, которую, по идее, могли бы заинтересовать журналы фантастики. И вряд ли смогут охватить в обозримом будущем. Причины – самые разные: от финансово-организационных и плохой организации инфраструктуры торговли периодикой (в первую очередь) – до подбора состава номеров (в ряде случаев).
Р.К.: А если вспомнить о "малой форме" вообще, не только о периодике, все-таки тяготеющей к известным именам. На прошлом "Росконе" издатели проявляли (по крайней мере, на словах) достаточный интерес к творчеству "молодых авторов", пишущих в основном рассказы да повести. Вот и донецкий "Сталкер" совместно с "АСТ" готовит серию покет-буков... Это начало большого интереса?
Олди: Пусть сначала эта серия активно заработает. Выпустит хотя бы пять-шесть сборников. А так – да, выходят сборники известных авторов. Выходит в "АСТ" серия сборников "Фантастика-200*", но там в основном они же, известные. К малой и средней форме молодых интерес пока средний – мы привыкли мерить интерес делами, а не декларациями. Монстры по-прежнему любят романы. Кстати, читатель тоже, о чем свидетельствует изучение спроса. Мы сами не раз напарывались на реакцию: "Сборник? Ну... подожду романа. А лучше – саги о двенадцати главах, шестнадцати хоботах!".
Издатель будет издавать, ориентируясь на спрос. Это совершенно нормальная ситуация. И наше мнение о меньшей востребованности малой формы (сборников рассказов, повестей) в сравнении с романами или, тем более, многотомными сагами подтверждается данными продаж. Например, у некоего Олди любой роман (лучше дилогия) уходит к читателю много быстрее, чем сборники "Ваш выход" или "Чужой среди своих". У наших знакомых авторов – та же ситуация. Не раз видели на книжном рынке: читатель берет книгу, смотрит аннотацию, морщит нос: "Сборник..." – и кладет на место, покупая шестую часть какого-нибудь сериала. Потом, правда, читатель публично заявит, что шестая часть куда хуже пятой, а пятая была куда скучней четвертой... И вскоре купит седьмую. А сборник продолжит лежать.
Возможно, мы чего-то не знаем, и в недрах "ЭКСМО" или "АСТ" готовится взрыв сборников "молодой шпаны", – но вряд ли. Тем горячее и искреннее: успехов "Сталкеру"!!!
Р.К.: Читатели, активные и не очень участники "фэндома" активно дискутируют в гостевых книгах той же "Русской фантастики" о том, "какая фантастика лучше". Любители фэнтэзи чуть не дерутся с почитателями научной фантастики. Не кажется ли вам, что вообще попытки деления чего-то там по жанрам несколько чреваты. Любое клиширование порождает многочисленные наборы "напиши сам" в виде конструкторов готовых героев и пейзажей. Это вообще такая болезнь "фантастики" и "детективов" – стремление к четкому делению на жанры книг и их почитателей (от слова "почитать"). Чем лечить будем? Или само пройдет?
Олди: Лечить не надо. Давайте-ка мы слегка опровергнем сами себя: фантастика – не жанр, а метод. Инструмент. Который может быть у писателя не в единственном числе. Жанр здесь, т.е. форма – роман, повесть, рассказ. Берем фантастику как метод – получаем фантастический роман. От "Крошки Цахеса" Гофмана до "Черного Баламута" Олди, например. Или сами проведите эту линию. Так что по жанрам делить не выйдет.
А по методам, по инструментарию писателя – можно. Выяснить, чем любит работать...
Р.К.: Касательно "инструментария": насколько вольно писатель может позволить себе обращаться с языком? Например: крепкое словцо из уст персонажа-священника. Или тут дело в конкретной аудитории, как она воспримет?
Олди: Если правда образа потребует, чтобы монах разговаривал как биндюжник, – мы ни на минуту не остановимся перед этим. Будет материться. Но только – если правда. Единственная планка, под которую можно и должно подстраивать язык или стиль. Здесь опасно ориентироваться на аудиторию: она плохо представляема и состоит (к счастью!) из разнородных индивидуумов. Читая временами отзывы на собственные книги, мы убеждаемся в полной непредсказуемости реакции. Ну, например, один человек пишет по прочтении "Нам здесь жить", написанного нами в соавторстве с А.Валентиновым: "Я очень разочарован этой книгой. Это был большой удар для меня и моих друзей...". И тут же другой человек говорит: "Первое впечатление от двухтомника словами не передать – действительно что-то новое, где-то до боли знакомое, где-то как вспышка озарения, как удар молнии – свежий и неожиданный...".
Скажите на милость, как после этого можно заранее на что-то ориентироваться? А ведь подобные "контрасты" возникают по поводу практически любой нашей книги. У нас где-то в архиве валяется файлик, где собраны именно полярные мнения касательно всех наших текстов: чертовски интересная штука. Поэтому, когда мы работаем, то ни в коем случае не выстраиваем никаких внешних ориентиров.
Р.К.: И последний вопрос касательно свободы творчества. Одной из тем прошлого года была история "Идущие" против Сорокина". К вопросу о внешних ориентирах и толпе, которая эти ориентиры норовит выставить всем и каждому. Это с одной стороны. А с другой – "Майн кампф" – ведь тоже... литература. Где же та разумная середина, когда творчество остается свободным, но не превращается в рассадник всяких нехороших эмоций и воззрений? И как лично вы относитесь к этой истории с Сорокиным?
Олди: Никак не относимся. И серьезно подозреваем, что за пределами узкого круга эта история неизвестна, неинтересна и не нужна подавляющему числу читателей.
О свободе можно говорить долго. И каждый будет трактовать ее, матушку, по-своему.
Р.К.: Большое спасибо за интервью. Надеюсь, оно порадовало не только ваших давних поклонников.
Материал подготовлен при содействии журнала "Сон разума".